— Ой, не могу больше… — честно сказала я, и меня поставили.

Некоторое время я старалась отдышаться, согнувшись и успокаивая желудок. Это же как здорово, что я поужинать нигде не успела, да? Хоть не опозорюсь — нечем потому что. С другой стороны, может, после еды меня бы так не развезло?

Формулы не складывались. Блин. Я выпрямилась.

— Маша, ты как там оказалась? — спросил Дима.

— Я не могу вам сказать, как я покинула гимназию. А потом я заблудилась, — почти честно сказала я и покачнулась.

Высокий Кеша наклонился ко мне и с подозрением принюхался:

— Ты выпивши, что ли?

— Он мне дал чего-то из железной этой… банки… м-м-м, нет… фляжки! — сдала я Добрыню с потрохами, для верности ткнув в него пальцем.

Тот в своё оправдание честно вытаращил глаза:

— Да она тряслась, как танковый дизель! Ещё минута — и мне пришлось бы с истерикой разбираться.

— Нет, в таком виде девушку в гимназию возвращать нельзя, — покачал головой Александр, — это же скандал…

И пока они растерянно переглядывались, я оригинально предложила:

— А пойдёмте посидим где-нибудь? М?

И вообще, судя по глазам, к той фляжке не один Добрыня прикладывался. И я сейчас не о себе говорю, да-да.

— В таком виде? — понизил голос Саша. Явно ведь, на мою гимназическую форму намекает. Вот если бы у меня голова так не кружилась, я бы показала вам класс…

— В «Три кота», — Иннокентий слегка развёл руками. — Я попрошу Людочку, она из реквизита подберёт что-нибудь, чтоб в глаза не бросалось.

— Я неприличное надевать не буду, — строго сказала я.

— Что вы, барышня! Только лучшие наряды! — умиротворяюще прогудел Добрыня и собрался снова подхватить меня на плечо.

— Не-не-не, — замахала я руками, — я сама.

В итоге вели меня вдвоём: Дима и Кеша. Они равномерно высокие, подставили мне локти, я ухватилась и почти даже не качалась, правда-правда. Что ж это за дрянь такая у Серёги в бутылке была, а, не могло же меня с глотка коньяка так развезти?..

«ТРИ КОТА»

«Три кота» оказались… нет, оказа лось странным, на мой вкус, заведением. Это был маленький театр-варьете, зал которого представлял собой ресторан. Как-то вот я такого раньше не видела. При этом, когда на сцене пели или играли что-нибудь, вполне приветствовалось танцевать. Но это потом. А пока мы слегка неверной походкой прошли три квартала и были немедленно препровождены к хозяйке заведения — той самой Людочке, немедленно пришедшей в полный восторг и бросившейся обнимать Кешу. Как я заметила, восторг Кеши был не столь взаимен и, скорее, проистекал от безысходности ситуации. Он о чём-то приватно переговорил с Людой, та встала напротив меня слегка прищурясь и вынесла вердикт:

— Шикарная фигура, моя дорогая! Идём. Сейчас мы обеспечим тебе выход в полном блеске!

Однако, оказалось, что понятие о блеске у нас несколько разное. Первое же платье, предложенное мне, оказалось братом-близнецом (или сестрой, тут уж сами смотрите) тех нарядов, в которых пели три блондинки в том накуренном клубе — нечто крошечное, почти голое и с длинной бахромой по низу.

— Нет, — твёрдо сказала я, чувствуя, что пол снова приобретает отвратительный наклон. Пока мы сюда дошли, этот фокус повторился трижды. Тут главное было держать себя перпендикулярно площади поверхности — это меня дядька Грой однажды научил. Я ещё тогда думала: ну и зачем мне это знать? А тут — гляди ты! — пригодилось!

— Но милая, — Люда доверительно приблизилась ко мне, покачивая головой, как марионеточная кукла на шарнирах, — это же писк моды!

Я посмотрела ей в глаза, потому что на эти вихляния любоваться было откровенно тошнотворно, и пригрозила:

— Или ты сейчас найдёшь мне нормальное платье — или утро встретишь крысой.

Да, сейчас мне плохо. Но рано или поздно это должно пройти. И вот тогда…

Не знаю, что она прочитала в моих глазах, но почему-то встала прямо и перестала хлябать суставами.

— Извините, барышня.

20. ТАНЦЫ, ШМАНЦЫ…

ВЕЧЕР В ВАРЬЕТЕ

Она вышла и минуты через три вернулась с лёгким шёлковым платьем нежного цветочного рисунка, выглядящим вполне прилично. Очень облегающий лиф с пятиугольным декольте спереди и треугольным на спинке (не таким экстремальным, как я себе делала в прошлый раз, а только до лопаток), зато небольшие рукава крылышками. Юбка пышная, едва прикрывающая колени. В комплекте — ещё более пышная нижняя кружевная юбка и высокие, почему-то светло-зелёные перчатки. Наверное, какие есть. Ну и ладно.

— Переодеться вы можете в вашем номере, — любезно улыбнулась Людочка и проводила меня в упомянутый номер, который сперва удивил меня размерами, а потом до меня дошло (да, медленно я сейчас соображаю), что предоставлялся он на всю компанию сразу.

— А отдельных номеров нет? — посмотрела я на хозяйку.

— К сожалению, нет, но у вас же персональная комната, так что всё прилично, — засуетилась она.

Я подумала и согласилась. Комнат было целых пять, так что никаких проблем не должно было возникнуть. В конце концов, это лучше, чем пешком идти через весь город в гимназию и там стучаться в ворота, правильно? Потому что ни лететь, ни невидимость как следует накинуть я сейчас…

Да уж, перспективка.

Я переоделась, завязала вместо косы высокий хвост — и вот тогда, спустившись вниз, увидела это странное варьете. Парни сидели подозрительно бодрые, и глаза у них блестели, а у Добрыни такой богатырский румянец проявился во всю щёку, что я сделала некоторые выводы о принятии спиртных напитков в моё отсутствие.

Моё явление было встречено с оживлением. Как же! Ноги из женщины выросли! И вообще — декольте вон какое щедрое.

— Что хоть отмечаете? — спросила я.

И услышала практически душераздирающую историю.

Внезапно (да, так бывает) весь выпускной курс морской академии было решено отправить в длительный поход. Морской, понятное дело.

— А учёба? — поразилась я.

И услышала, что учёбу тоже — того, отправить. То есть мало того, что они полгода будут в плавании и женщин не увидят, так ещё и преподаватели отправятся вместе с ними и обеспечат им все прелести теоретического учения.

— Охренеть, — честно сказала я, заслужив четыре поражённых взгляда. — Ну, в смысле: это драматично или как там…

Ну, не могу я сейчас на высокопарный переводить!

Но тут произошли сразу два мелких события, которые прикрыли мою досадную реплику. Первое — очень громко запела на сцене девушка в модном платье с лапшой. И второе — нам принесли еды. Мясо, жареное на специальных таких плоских металлических прутиках.

— М-м-м! Шарман! — вспомнила я подходящее приличное слово, с трудом сдерживаясь, чтобы не урчать.

— Обычно девочки больше любят сладкое, — добродушно усмехнулся Добрыня.

— Не-е-ет, мясо на первом месте. Все медведи больше всего любят мясо, даже если все другие считают, что они предпочитают мёд.

— Хорошо быть медведем! — засмеялся Кеша.

— Шикарно! — согласилась я.

Вообще, меня так и подмывало рассказать им, как это здорово — быть медведем и по-медвежьи жить. Тоненький голосок разума, пищащий внутри, сдерживал меня с трудом.

— Господа! — официантка с тележкой втиснулась между парнями и начала выставлять на стол закуски, наклоняясь так низко, что шары её грудей практически выкатывались из корсажа. — От заведения, — мило улыбнулась она в конце и достала с нижнего яруса бутылку с чайно-коричневой жидкостью и бутылку шампанского: — Это для дамы.

— А сока нет? — кисло спросила я. Шампанского мне сейчас только и не хватало.

— К сожалению, напитки только алкогольные, — сделала расстроенное личико она, разве что… — она наклонилась к нижнему уровню тележки так низко, что парни синхронно оценивающе склонили головы, разглядывая задний фасад, — … разве что сангрия. Пойдёт?

— О! Сангрию давай! — радостно хлопнул в ладоши Добрыня и высоко поднял брови на мой вопросительный взгляд: — Да это как компот!