— Ты сегодня глаз не сводила с нашего физрука, — прерываю наше молчание.

— Тебе какое дело? — огрызается.

— Все знают, что ты моя сводная сестра, не хватало мне ещё такого позора. Что ты крутишься вокруг взрослого мужика.

— А ты значит не позоришь никого?

— Нет, — отвечаю коротко.

— А то что учительница истории у тебя…кхм…, — краснеет и пытается подобрать слова.

— Что у меня? Договаривай.

— Ртом доила, вот что! — рявкает.

— Доила? Это называется не так, — не смог сдержаться и рассмеялся, искренне, по настоящему.

Мы взглянули друг на друга всего на секунду, у меня на лице уже исчезает улыбка, и я снова поворачиваю голову, пристально смотря на дорогу.

— Я ей нравлюсь, сама ко мне полезла. А он взрослый мужчина, который на тебя не посмотрит, — произношу так, будто сам себя утешаю.

— Сегодня он смотрел только на меня, поэтому ты сильно ошибаешься, — уверенно сообщила, скрестив руки.

Волна снова накатывает меня и сильнее сжимаю руль.

— Вот дура. Зачем ему смотреть на тебя?! У него возможность подцепить любую красотку. А ты даже на девушку не похожа…бабуля. А издалека вообще…бомжара. Убогие не вызывают интерес у мужчин, — выделяю каждое слово, чтобы задеть по больнее.

Как только машина останавливается, она выскакивает из машины, сильно хлопает дверью и громко произносит, дрожащим голосом:

— Ты просто урод! Ненавижу! — и сразу убегает прочь.

Считалось сильным сердце у меня

Его словами попробуй одолеть!

Но стало вдруг беспомощным оно….

Бессильным перед жестокостью твоей!

Казалось, грудь моя была щитом…

Преградою от ветра и огня…

Но щит испепелил взглядом ты!

И нет теперь защиты у меня…

Ева

Я бросила рюкзак на пол и стала скользить вниз по стене. Длинный вздох разрывал тишину в комнате. Обиды и злость стесняли мою душу, окутывая её как густой туман. Я хотела закричать, хотела бросить все и уйти. Но я оставалась сидеть тихо, зажав в груди яд гнева. Слёзы плача смешивались с невыразимой яростью, и я почувствовала, что сердце растрескивается от этой борьбы. Тихо, но решительно, я встала и подошла к зеркалу на стене. Ее отражение улавливало все хрупкие частицы меня.

— Чего ревёшь? Будто первый раз слышишь оскорбления в свой адрес, — ругала я собственное отражение в зеркале. — Почему так реагируешь на него?! Что ты хотела услышать?! Посмотри на себя?!

Я много лет подвергалась травле и насмешкам, поэтому научилась не реагировать. Отрастила броню и была уверена, что никто больше не сможет задеть меня словами. Но он смог. Почему-то именно он смог. Он смотрит на меня, как на нечто грязное, отвратительное и противное. Сильнее я злюсь на себя, что я реагирую на этого негодяя. Пропускаю через себя каждое его слово, каждый его пропитанный ненавистью взгляд.

— Он всегда будет тебя считать такой! — разглядываю себя с неким разочарованием. — Нет! Я этого так не оставлю!

Вытирая слёзы рукавом вязаной кофты, я отошла от зеркала. Уродство души не скроет никакая одежда, но в этой школе, кажется, придается значение только внешности. Мне надо сменить свой стиль одежды. Чувство ярости отодвинули на второй план все мои комплексы. Не хочу давать ему больше возможности оскорблять меня из-за внешного вида.

Этот мажор задел меня, считает меня бомжом, что никто даже не посмотрит на такую убогую. Я тебе ещё покажу!

Мама была дома и я пошла к ней с просьбой. Никогда не просила ничего у неё, но всё бывает впервые.

— Я учусь в новой школе, и там все одеваются по-другому. Мне хотелось бы…

— Давно пора, — не даёт договорить мама. — Ты теперь живёшь с нами, что подумают о нас люди, если увидят тебя в таком виде? Я сама хотела предложить, но не хотела резко менять всё в твоей жизни. Сейчас я рада, что ты сама это предложила. Сегодня же едем по магазинам, — радостно обняла меня за плечи.

— Сегодня?

— Конечно. Потом в салон красоты, — мама решительно настроилась.

В душе загорелся маленький огонек тепла от мысли о том, что мы проведем время вместе с мамой. Её так не хватало в моей жизни. Без родителей чувствуешь себя птицей, но без крыльев, хочется летать, но не можешь.

Через полчаса мы уже ходили по магазинам. У мамы был безупречный вкус в одежде, поэтому полностью доверилась ей.

— Мам?

— Что?

— Ты любишь Григория? — решилась спросить её об этом.

— Конечно. Он у меня самый лучший, — с гордостью говорит о нём мама, снимая с вешалки следующее платье.

— Я рада, что ты счастлива, мама, — обнимаю её крепко, пытаясь через эти объятия восполнить все годы разлуки.

— Спасибо, — обнимает в ответ, но более сдержанно.

— А что с мамой Артёма? — задала вопрос, который меня волновал.

— Не знаю. Что отец, что сын не хотят об этом говорить. И ты не спрашивай их об этом, — предупреждает мама. — Григорий тогда сильно разозлился на меня, когда один раз спросила и велел закрыть эту тему навсегда.

Почему нельзя спрашивать? Вполне безобидный вопрос.

— Мы тут всё выбрали. Теперь пошли в салон, — направились на выход с несколькими пакетами дорогой одежды.

В салоне я решила сделать длинный каскад, не меняя при этом цвет волос, ведь мне нравится их естественный оттенок. Пока мастера занимались моей мамой, я наслаждалась видом своего отражения в зеркале.

Мы вернулись домой только вечером. Там нас уже ждали Григорий и домашний персонал. Бугай снова куда-то укатил, я рада, что не увижу его. Или же? Нет! Точно рада!

— Какие красивые девочки сегодня посетили меня, — сделал нам комплимент Григорий.

— Дорогой, всё для тебя, — поцеловала его в щёчку мама.

— Тебе очень идёт, Ева, — добавил он.

— Спасибо, — слегка улыбнулась ему и поднялась к себе с пакетами. Оставила всё на кровати, чтобы позже выбрать, что надеть в школу.

На столе была накрыта трапеза, на которой ожидали меня. За ужином Григорий спрашивал меня про мою учёбу, про одноклассников. Я решила не рассказывать ему всей правды, особенно о его сыне. Не верится, что у такого хорошего человека мог родиться такой монстр.

— Мне твой директор уже сообщил, что все учителя тобой довольны. Умница, — искренне похвалил Григорий.

Я лишь смущаюсь, потому что не умею правильно реагировать на похвалу или комплимент в свою сторону. За эти дни я постоянно слышу только оскорбления от сводного. И каждый раз вспыхивает жгучая обида, когда думаю о нём, и я начинаю есть быстрее, чтобы успокоиться.

— Вот это аппетит. Может добавки? Растущему организму нужно много, — улыбается мамин муж.

Я не заметила, что съела огромную порцию мясной запеканки и два больших куска пирога. Снова чувство ненависти к себе.

— Простите, мне надо сделать домашнюю работу, — встаю из-за стола.

— Иди, Ева. Пока ты учишься, Артем где-то шляется, вот бы ты его тоже подтянула по учёбе.

— А она поможет ему, мы же теперь одна семья, — отвечает мама.

Его интересуют только похабные авантюры с учительницами. Не стала этого говорить ему и просто поднялась к себе. Сразу направилась в уборную.

После села за уроки, пока не получила сообщение от Лизы:

"Как ты там? Чем занята?"

" Делала уроки, а ты?"

Она сразу присылает ответ:

"Читала общий чат, там обсуждали тебя бурно. Оле не понравилось, что ты дерзко отвечала ей, а также, что физрук на тебя смотрел весь урок"

Вот это уже интересно. Он действительно на меня смотрел.

"А ей какое дело?"

Я и сама догадалась, что Оле тоже нравится он. Красивый и молодой мужчина. Ему нет даже тридцати. Но хотела точно убедиться и Лиза подтверждает мои мысли:

"Он ей нравится. Но он не обращает внимания, для него мы не достаточно взрослые."

Читаю её сообщение и понимаю, что так и есть, но разница в возрасте совсем не большая. Лучше пусть будет парень постарше, чем избалованный маленький мальчик. Ладно, внешность у сводного не как у мальчика, особенно крепкое телосложение. Но вот поведение точно!