Рома схватился крепкой рукой за борт. Другой он держал Грушу, которая не отпускала Славу. Вокруг падали обломки зданий. Их шквал придавил несколько небесных барж. Антигравитационные приводы не выдержали, и суда вместе с пассажирами мёртвым грузом понесло вниз.

А в динамиках гремел демонический хохот Одержимого. Жуткий, нечеловеческий смех заполнил воздух, перекрывая шум взрывов и падающих обломков. Безликая зеркальная маска взирала на город с экранов, упиваясь чужой болью.

— С нами Император, — уверенно сказал муж.

Аграфена нервно улыбнулась ему, стараясь не смотреть на творящийся апокалипсис. Придерживая Славу одной рукой, другой она вцепилась в поручень. Всё будет хорошо. Они выберутся.

Огромный серый валун, из которого торчала арматура, устремился прямо к барже. Крича и крепко сжимая Славу, Аграфена взглянула в лицо своей гибели.

И жизнь оборвалась.

* * *

— Летим, живо! — гаркнул Пиксель.

Тартана убрала посадочные платформы и поднялась над городом, когда прогремели взрывы. Волна огня прошла от начала проспекта до его конца, оборвавшись у трибун. Стенды с экранами, на которых хохотал Одержимый, не пострадали, а вот кафедра членов правительства потонула в ярком облаке. Пиксель готов был поклясться, что в момент взрыва Раков и прочие засветились зелёным, будто голограммы.

— Спасём всех, кого сможем! — принял решение капитан. — Тебя это тоже касается, Михаил! — проорал он в устройство связи.

Пока тартана снижалась, Пиксель не отводил взгляда от Одержимого, злобно хохочущего с экранов. Что же ты наделал, Карл? И ради чего? Неужели твоя ненависть — к Империи, родной планете или чему-то ещё — настолько сильна, что от неё город полыхает красным заревом, которое отражается в куполе храма? Что баржи с беззащитными людьми, сталкиваясь с обломками зданий и друг с другом, неотвратимо идут к смерти? И нужна ли тебе после этого помощь? Глядя на хаос вокруг, Пиксель убедился, что совершил правильный выбор.

Багровые облака рассёк корсарский бриг с алым носом. Наклонившись, он завис между одним из небоскрёбов и проспектом. Осыпавшиеся сверху камни разбивались о бронированный борт космического корабля, а парившие под ним баржи выплыли из-под его тени, прочь от опасности.

Единая вереница огней на проспекте нарушилась. Лишь отдельные баржи сверкали во тьме, и к одной из них устремился Пиксель. Сквозь лобовое стекло он видел, как вокруг суетятся полицейские, медицинские и спасательные флаеры. Где-то там была и вторая корсарская тартана.

Транспортник завис рядом с баржей, которая без двигателей на одном борту медленно, но верно плыла вниз. Открылся стыковочный шлюз, и оттуда опустился трап. Пиксель с корсарами спрыгнул на палубу. Великородинцы недоверчиво взглянули на космических разбойников, но он им показал патент с официальной печатью.

— Ми! Помощь! Уам! — произнёс капитан на местном языке.

Под присмотром корсаров горожане ступали на трап и грузились на тартану. Были там и маленькие дети, и глубокие старики. Пиксель вместе с несколькими членами команды разгребал завалы, освобождая тех, кого придавило. Больше всех в этом деле преуспел Босс — своими ручищами он поднимал огромные куски железобетона и швырял куда-то за борт. Антимон дежурил рядом, оценивая количество тяжело раненных. На борту транспортника врач окажет им первую помощь, после чего корсары передадут их имперским медикам.

* * *

Одержимый стоял перед Ефросиньей, снова протянув ей руку в чёрной перчатке. Сердце Прониной трепетало. Она так хотела сбежать из этого кошмара — вместе с таинственным человеком, который хорошо её понимал. И был готов принять.

— Смелее, — мягко, ласково сказал Одержимый. — Ничего не бойся.

Она не боялась. Надежда на новую жизнь маячила впереди, освещённая алыми лучами. Новую жизнь, где не надо будет стесняться своей фигуры и мучиться из-за «ненормальности», с завистью глядя на успешную Аграфену… Где не придётся зависеть от Баррады и его крепко спевшегося коллектива, дружного со всеми, кроме самой Прониной.

Зазвонил коммуникатор на запястье. Нажав кнопку, Фрося увидела голографическую Надю.

— Я вернула связь, но… но… — Мышкина пребывала в шоке, — он… взорвал праздник…

Говорила она сбивчиво, со всхлипами. Настроение Фроси вмиг переменилось. Как, как вообще она могла довериться этому чудовищу? Этой твари, что взрывает людей⁈ Хоть бы Груша была жива…

— Монстр! — отчаянно выпалила Ефросинья. — Ублюдок! Выродок!

Почти в упор она выпустила несколько пуль в Одержимого, но он только смешался с темнотой в комнате. И всё пространство над полом захватил густой туман. Взбешённая Фрося двигалась среди белых клубов, водя оружием в разные стороны. Голограмма Нади погасла.

Вдруг загорелся свет. Ефросинья поняла, что стоит одна посреди необъятной серверной. Ноги Прониной тонули в плотной пелене, а злодея нигде не было видно.

Глава 25

Кровавая ловушка

Прямой путь железной дороги пронзал громаду Престольного подобно игле. По рельсам быстро нёсся серебряный поезд. Гладкий локомотив с заострённым носом напоминал пулю или пушечный снаряд. Мощный двигатель на огромной скорости тянул за собой несколько вагонов, по случаю Дня Империи расписанных алыми узорами и цифрами «1000». Постепенно светало, и небо над гигантскими серыми зданиями окрасилось в тёмно-синий цвет.

Людей в поезде ехало мало. Кто-то спал после праздника, а кто-то боялся выйти из дома из-за трагедии в центре. В одном из вагонов пассажиры занимали только его половину: в другой стояла столь невыносимая вонь, что люди не хотели там находиться.

И лишь один неряшливо одетый мужчина лежал на целом ряду сидений, обитых чистой синей тканью. На грязном коричневом пальто не хватало пары пуговиц. Шапка походила на мокрую мочалку с ушами, одно из которых было оттопырено. Нос над отросшей щетиной превратился в опухшее красное пятно. Ничего особенного — всего лишь перебравший ночью работяга.

Мужчина поворочался на импровизированном диване, слегка приоткрыв глаза. Сплошные стены небоскрёбов за окнами сменились небольшими многоэтажками, над которыми пролетали редкие флаеры — значит, поезд уже приближался к городской черте. На белой стене вагона экран показывал новости.

— … произошла серия чудовищных хлопков на Макариевском проспекте, где проводилось всенародное празднование тысячного Дня Империи, — доносился до пьяницы голос ведущей. — По предварительным данным, погибло десять тысяч человек, из них восемь тысяч пятьсот — жители Великородины, число уточняется. Известно, что за вероломной атакой стоит межпланетный террорист по кличке Одержимый, прежде бравший в заложники членов правительства на Рейвенхольде. Личность врага человечества, который скрывает лицо под маской, до сих пор не установлена…

Мужчину передёрнуло, и он заёрзал сильнее. То, что произошло, ни в какие планы не входило. Он был не прочь поквитаться с Империей, но подобного бы не допустил…

Но в реальности всё же допустил. Случившееся невозможно переиграть. И остаётся только наказать тех, кто обвёл Одержимого вокруг пальца.

Железнодорожный мост поднимался на огромных сваях над бескрайней заснеженной пустошью. На горизонте чернел Престольный, издалека похожий на раздувшийся муравейник. А поезд ехал на восток, к тонкой розовеющей полоске рассвета.

— Станция Забоево, — без эмоций оповестил искусственный голос.

Фальшивый пьяница встал, притворно покачиваясь на ногах, и кое-как засеменил к выходу. Телевизор показывал губернатора Ракова.

— В эту ночь коварные разрушители вышли из теней и подло нанесли удар, — Одержимый с детства знал эти интонации, к которым сейчас прибавилась кибернетическая хрипотца. — Однако нашу волю, волю Великородины и всего человечества так просто не сломить! Мы выдержали это испытание и выдержим следующие!