На этой возвышенной ноте губернатор закончил. До Пикселя донеслись аплодисменты и ликование толпы. Колокол храма возвестил приход нового тысячелетия звонким ударом. Люди радостно чокались и пили: взрослые — газированное вино, а дети — фруктовые напитки.

И в этот момент всеобщего счастья и предвкушения из ниоткуда раздались громкие органные ноты. Серое ночное небо покраснело, будто налившись кровью, и между багровыми облаками проскочили молнии. Люди на баржах закричали в панике.

Небоскрёбы Макариевского проспекта окутал густой туман, будто окружив празднующих со всех сторон. Со всех, кроме одной — той, где поднимались трибуны. На экранах вместо Ракова возникла золотистая зеркальная маска. Как и прежде, Одержимый стоял среди пляшущих языков пламени, закутанный в длинный плащ с высоким воротником.

— Браво, господин губернатор, браво! — его бас донёсся из громкоговорителей. — Хорошая речь, я бы так не смог!

* * *

— Постой, Ефросинья, — произнёс Одержимый. — Я не враг тебе.

Говорил он на общеимперском.

— Ты мерзкий предатель! — процедила охранительница. — Император тебя не простит!

Автоматическая защита сработала. Коробки серверов, усеянные мигающими огоньками, со звоном покрылись толстой бронёй.

— Император? — из-под маски послышался лёгкий смешок. — Тот неживой идол, который жадные до власти чинуши и церковники показывают нам по праздникам?

— Не оскорбляй Его! — выпалила Фрося.

Система наведения на её глазу выявила цель, и охранительница выстрелила несколько раз. Но пули лишь пролетели сквозь мрачный саван Одержимого. Стиснув зубы от злости, Ефросинья пошла между рядами серверов, продолжая методично стрелять по Одержимому. Но тот лишь растворился во тьме зала.

— Выходи драться, как мужчина! — прокаркала она.

— Зачем мне сражаться с тобой? — на удивление спокойно спросил он.

Она увидела, как размытая тень пересекает серверную. Попыталась прицелиться, но Одержимый оказался слишком быстрым и пробежал уже в тридцати метрах от неё.

— Я просто хочу открыть тебе глаза, — низкий голос террориста был даже умиротворяющим. — Ефросинья Пронина, мы на самом деле очень похожи. Умные, но одинокие души, отвергнутые большинством. Только я прозрел ещё давно, понял, насколько тщетно бытие в Империи, а ты продолжаешь держаться, и ради чего?

— Заткнись и встреть свою смерть! — она крутилась в разные стороны, пытаясь определить местоположение Одержимого.

— Страдаешь на службе, которую терпеть не можешь. Веришь в идеалы, которые твоё начальство само ни во что не ставит. Тебе одиноко и тоскливо. Остро не хватает тепла, и единственный, кто его может дать — кот-робот, искусная имитация настоящего животного…

— Не смей лезть в чужую жизнь! — Пронина водила пушкой, но видела только тьму.

— Это Руденко залез и Баррада. А я лишь раздобыл плоды их трудов. Если ты думала, что охранители перестали следить за тобой на Земле, ты очень наивна.

Фрося застыла. Мерзавец был прав — иначе бы он не знал подробностей вплоть до робокота.

* * *

— Он говорит по-здешнему? — удивился Антимон.

А вот Пиксель не удивился — он единственный из корсаров знал, кто скрывался под маской. Слова Одержимого были капитану непонятны, но террорист тоже заботливо обеспечил своё выступление субтитрами. Не исключено, что и с расчётом на Пикселя…

— Люди Великородины! — обратился преступник к празднующим. — Слова о вере, служении и величии красивы, но посмотрите на тех, кто их произносит! Взгляните, что несла тысячелетняя Империя за всё время своего существования! Богатство, славу, почёт, но лишь для тех, кто стоит на вершине — таких, как Раков! А что досталось простым людям во многих мирах?

— Действуем? — спросил Босс.

— Подожди, — осадил Пиксель, чуя неладное.

Вдалеке завыли сирены. Сенсоры тартаны показали несколько флаеров полиции и Охранительного Бюро. Группы машин летели к проспекту на всех парах, но затормозили от следующих слов Одержимого:

— Господа охранители! Неужели вы считаете, что уничтожить правду, что заткнуть ей рот будет так просто? Нет… Если любой из вас или полиции пересечёт завесу, ваше драгоценное правительство взлетит на воздух!

Пиксель заметил, как люди на трибунах стали копошиться. Ближайшие соседи Ракова что-то говорили губернатору, а он кивал.

— Входящее сообщение, — предупредила автоматика.

Дженкинс вывел голограмму на проектор. Это оказалась помощница Прониной.

— Я Надежда Мышкина, Охранительное Бюро, — смущённо представилась девушка.

— Что случилось? — Пиксель подбежал к приборам.

— Одержимый проник в здание, на экранах играет запись, связи с Прониной нет, пытаюсь взломать глушилку, но не могу, — сбивчиво затараторила Мышкина.

Значит, Карл успешно идёт к своей цели, какой бы она ни была.

— А мне что делать, госпожа охранительница? — спросил капитан.

— Пока ничего — мы боимся, что у него есть бомба, газ или что-то ещё опасное. Спецотряды уже направлены внутрь небоскрёбов для тихой ликвидации людей Одержимого. Оставайтесь на местах и держите ухо востро.

— Понял вас, госпожа охранительница.

Голограмма погасла. А за бортом злодей снова обратился к народу:

— Вы помните, что случилось четырнадцать лет назад, в 986 году? Если нет, то я вам напомню. Именно тогда в августе Имперская Армия высадилась на планету Антея и жестоко расправилась с местным населением.

Вместо него на мониторах появились фотографии зданий, лежащих в руинах. Небоскрёбов — не таких высоких, как на Великородине — с зияющими посреди этажей дырами. Сожжённых флаеров и витрин. И множества трупов, над которыми склонились скорбящие.

— И за что? — сквозь снимки проступила маска Одержимого. — Антейцы вероломно напали на Империю? Уничтожили несколько её миров? Нет. Единственное преступление Антеи было в том, что она не хотела быть частью имперского пространства, всеобщей имперской семьи. Но разве являются преступниками выросшие дети, которые хотят жить отдельно от родителей?

— Это всё ложь! — выкрикнул кто-то на барже.

— Они первыми начали!

— А как тогда ваша непогрешимая и доблестная Империя отнеслась к своим же подданным? — гремел Одержимый. — Да ничуть не лучше!

На экране вместо его маски появился разрушенный городской проспект под розово-бежевыми облаками. Дрон с камерой показал, как по улице бегут тысячи имперских солдат в серо-зелёной форме, вооружённые автоматами. Вскоре в центре кадра появился толстый мужчина в офицерском мундире. Рядом с ним стояли знаменосец с реющим штандартом, ординарцы, полковые священники и прочая свита.

— Вп!-ерёд, соб!-аки, к п!-об!-еде! — вопил полковник во всю глотку.

— УР-Р-Р-А-А-А-А!!! — кричали солдаты на патриотическом подъёме.

Они пошли в атаку, продвигаясь по разбитому асфальту среди обломков. И вскоре первые ряды полегли от рук врагов, засевших в окнах ещё целых небоскрёбов. Камера приблизилась, показывая, как люди падали, сражённые автоматными пулями, и на место погибших тут же вставали новые бойцы, которых через несколько секунд ждала абсолютно та же участь.

У Пикселя от этого зрелища навернулись слёзы. Перед прощанием Карл говорил что-то про Антею. Что именно там разочаровался в Империи и попал в Тёмный Замок. Возможно, он был одним из тех самых солдат, что бежали на верную смерть?

— Восстание на Антее было подавлено, но огромной ценой, — на фоне разрушенного города возникла полупрозрачная маска Одержимого. — И кто же, вы думаете, эти люди, которых расстреляли на ваших глазах? Добровольцы, готовые защищать Империю? Те, кто поклялся в верности Императору до конца по собственному желанию? Нет. Это были простые, несчастные юноши, многие из которых даже не достигли совершеннолетия. Их забрали из школ, семей, причём не только на бедном юге или других планетах системы, но и прямо здесь, в столице целой части Империи! Их оторвали от обычной жизни, их отправили умирать, а с родителей взяли подписки о неразглашении. Судьба немногих выживших осталась незавидной. И всё это было затеяно лишь для того, чтобы Империя оставалась великой, а генерал Хонорик, который руководил этой самоубийственной атакой, получил новую награду!