Почему они не напали на меня, но лишь следили и влезли в квартиру? Очевидно, они хотели, чтобы я знала: в любой момент моя жизнь может оказаться в опасности. Мне ничего не грозит, пока я продолжаю отправлять электронные письма и ищу изумруд.

Но если им покажется, что я не добьюсь успеха, или расскажу кому-нибудь еще, как сказала Уильяму, то я больше не смогу рассчитывать на безопасность. Наверняка это демонстрация силы – они хотели показать, что наблюдают. Я развернулась и пошла в сторону дома. Мои ладони были влажными, хотя воздух был холодным. Необходимо направить по указанному адресу еще одно письмо.

Мне нельзя больше прохлаждаться, нужно чаще отмечаться и докладывать об успехах. Но они знали, что я еду на конференцию. Так сказала Роза, и Катрина подтвердила. Тогда что я сделала не так?! Я медленно шла домой, постоянно оглядываясь через плечо. На противоположном конце улицы я замерла, сжимая в руке ключи. Несколько студентов стояли возле моего здания и смеялись. Мужчины нигде не было видно.

Глава шестнадцатая

Наконец я смогла сесть за доклад.

«Федерико Фальконе: Брат, советник, исследователь. Шпион?»

Роза не оценила бы недостаток почтения к ее академическому предмету обожания. Увлечение Федерико, казалось, совершенно противоречило ее феминистским чувствам. В моей статье подчеркивалось, что Федерико был фанатиком и расистом, особенно если речь шла о коренных народах Америки. Он презирал всех, кто не исповедовал католицизм. Во времена, не отличавшиеся терпимостью к другим религиям и культурам, Федерико выделялся особой нетерпимостью. По крайней мере согласно информации, которую я почерпнула из его писем.

Спустя всего шесть недель у меня не было полной картины, но мировоззрение Федерико казалось понятным. На первом месте всегда стояли интересы его семьи и его собственные. Я приводила примеры и подчеркивала важность того, что о нем писали другие. Возможно, в украденных документах содержалась важная информация, но я, скорее всего, никогда этого не узнаю.

Федерико одновременно пытался повлиять на Екатерину Медичи и в то же время добивался поддержки своих заморских исследований от других европейских лидеров – врагов Екатерины.

Я не включила в доклад ни материалы о Томмазо и Мадлен, ни то, что я узнала об изумруде, но я добавила информацию о том, что семья Крочи инвестировала в его поездки в Америку, и отметила, что он также обращался к Медичи во Флоренции.

Я закончила статью, еще раз перечитала ее и внесла коррективы. Затем попрактиковалась в чтении вслух перед зеркалом. Доклад занял чуть больше тридцати минут, на пять минут больше отведенного мне времени. Я перечитывала статью до конца дня. После легкого ужина и еще трех прочтений мой телефон зазвонил.

– Они нашли тело Катрины.

– О нет!

– Фермер, выгуливавший свою собаку, нашел ее у подножия одного из утесов на небольшом каменистом пляже. Примерно в пяти милях отсюда. Она оставила записку. Полиция еще не… сообщила, что в ней.

– Черт возьми… Шон, послушай… Давай не будем сейчас это обсуждать.

– Я не понимаю.

– Я… Сейчас я не могу… Увидимся на конференции. Спасибо, что позвонил. – Я завершила разговор, затем принялась расхаживать по комнате. Неужели это я виновата в том, что случилось с Катриной? Эта мысль была ужасной. В голове вереницей пронеслись воспоминания нашего разговора. Катрина тогда сказала, что мне нужно закончить работу. Таким образом те, кто похитили Розу, угрожали мне?

Я продолжала метаться, не в силах остановиться и не в состоянии вернуться к докладу. В конечном счете я рухнула на диван и погрузилась в полудрему. Меня разбудил звонок в квартиру. Я посмотрела на часы.

22:30.

– Sì, – неуверенно молвила я в переговорное устройство.

– Это Уильям.

Я нажала на кнопку, чтобы впустить его, выключила свет, убрала стул перед дверью и подошла к высокому окну, выходящему на улицу.

Когда он постучал, я выглянула в окно, пытаясь скрыть лицо. Улица была пуста. Я задернула шторы, включила настольную лампу и открыла дверь. Уильям вкатил внутрь чемодан и снял рюкзак, которые оставил рядом с дверью. Он долго обнимал меня и не отпускал даже тогда, когда я попыталась отстраниться.

– Извини, что я заявился в таком виде, – сказал он.

– Шон позвонил несколько часов назад и рассказал о Катрине. У меня нет слов.

– Я приехал так быстро, как только мог, потому что хотел сам рассказать тебе. Изабель, мне так жаль, что я сказал по телефону в тот день. Я должен тебе нечто большее, чем просто извинение.

– Катрина позвонила несколько дней назад и сказала, что Роза у «них». Они думают, что я недостаточно усердно работаю над поиском изумруда. Теперь Катрина мертва из-за меня.

Он взял меня за руку.

– Ты ни в чем не виновата.

– Катрина сказала, что они собираются убить и Розу, если я не найду изумруд. Я не могу поверить, что это происходит. Как будто я не могу очнуться от кошмара.

Он положил руку мне на плечо, и я вздрогнула.

– Нам нужно вернуться в Сент-Стивенс, – решительно произнес он, – и поговорить с полицией. Вот почему я взял с собой сумки. Ты можешь быстро собраться? Нам нужно уехать. Сегодня вечером.

– Я не могу уехать, Уильям. Разве ты не понимаешь? Смерть Катрины была предупреждением. Если я откажусь от поисков изумруда, они убьют и Розу. В любом случае, завтра мне выступать с докладом.

– Изабель, находиться здесь опасно. Кто-то преследует тебя, обыскивает твою квартиру. А теперь еще и Катрина…

– А в Шотландии, пока убийца на свободе, безопасно? Откуда нам знать, вдруг тот, кто убил Катрину, причастен также к смерти Мадлен Гранжье. Этот так называемый несчастный случай кажется все более и более подозрительным. Они сказали, что убьют Розу, если я обращусь в полицию. Если есть хоть какой-то шанс, что она еще жива, я не могу рисковать. Мне не стоило говорить о ней даже тебе.

Уильям обхватил лицо ладонями.

– Изабель, я хочу помочь тебе всем, чем смогу. Если ты не хочешь идти в полицию, это твое решение. В ту ночь я говорил серьезно. Я… я люблю тебя, и теперь мы будем бороться вместе.

Я взяла его за руку.

– Я благодарна тебе за помощь, но сейчас я очень встревожена.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Нет.

Мы говорили до двух ночи, лежа в обнимку на диване. Мы не раздевались. Я хотела его, но мое беспокойство пересилило желание секса. Когда немного отлегло от сердца, я подумала, что секс сейчас поможет успокоиться, и принялась снимать рубашку, но Уильям остановил меня:

– Ты очень соблазнительна, но не хочу, чтобы ты решила, будто я пользуюсь ситуацией. У нас еще будет время. – Он обнял меня.

Около пяти я сказала, что ему лучше уйти до рассвета.

– Я пойду, – прошептал он. – Но только если ты пообещаешь, что с тобой все будет хорошо. Чувствую себя ужасно, оставляя тебя.

Я снова обняла его.

– Все в порядке. Мне бы не хотелось, чтобы тот, кто следит за мной, думал, что мы сообщники. Со мной ничего не случится. Они знают, что я выступаю с докладом на конференции. Скоро увидимся в Париже.

– Ты ведь остановишься у меня? Я думаю, это самый безопасный вариант.

– Да, – согласилась я, – так и сделаю.

Я не планировала жить с ним, но его слова привели меня в восторг. Сердце болезненно сжалось, когда он снова крепко обнял меня и повернулся, чтобы уйти.

В шесть тридцать я приняла душ, оделась и села на автобус до Фьезоле. В баре на главной площади я выпила капучино и двойной эспрессо. Я не была готова к общению с кем-либо и хотела зарядиться хорошим настроением.

К семи тридцати участники конференции, которых можно было опознать по бейджам с логотипом SEMS, начали собираться на вилле. Я заметила Шона – он взял свой бейдж и улыбнулся, когда увидел меня.

– Флоренция прекрасна, – с восхищением произнес он, после того как мы обнялись. – Я впервые в Италии. Может быть, и мне стоит сменить тему диссертации?