– Что происходит? – спрашиваю я.

Из центра круга исходит свечение мигающих огней.

– Я сказал тебе убираться с моей территории, – требует Кен.

– Технически я нахожусь не на вашей территории, – протестует мужчина с гнусавым голосом. – Я нахожусь на дороге общего пользования, за которую плачу налоги.

Наконец я пробиваюсь сквозь толпу зевак, чтобы впервые хорошенько разглядеть человека, стоящего перед моим дядей. Он высокий и худой, одет в то, что я поначалу приняла за зеленый костюм, но на самом деле это комбинезон, рабочая униформа. Он украсил свою униформу всевозможными светодиодными лампочками и светящимися палочками. Лампочки мигают с разной скоростью и разными цветами, в основном красными и синими. Он выглядит так, словно нарядился на Хэллоуин полицейской машиной.

– О боже мой, – стонет мама. – Это Человек-жук.

Про себя я тоже стону.

Все в Мидоубруке знают Человека-жука, и почти все его терпеть не могут. Я бываю на странице сообщества, так что я видела жалобы. Некоторые из них чертовски забавны, но, по-видимому, это не было преувеличением. Человек-жук действительно вредитель.

Человек-жук, освещенный неоновой подсветкой, говорит:

– Почему бы вам тогда не выгнать и этих людей со своей улицы? Я одет на Хэллоуин так же, как и они. Я тоже раздаю конфеты. Держите, дети. Съешьте немного конфет!

Человек-жук засовывает листовки из стопки бумаг, которые он держит в руках, в пакеты с конфетами детей, которые его окружают. Похоже, к каждому флаеру приклеен «Тутси Ролл»^[24], и теперь я понимаю, что все это – очень неудачный рекламный трюк.

Я не знаю, почему родители и дети остаются здесь. Возможно, они думают, что это глупая пародия на Хэллоуин, а листовки с конфетами и злой Кен – часть представления, и они просто хотят знать, чем все это закончится.

Судя по выражению лица моего дяди, я бы сказала, что точно не добром.

– Тебе нужно применить свою отвратительную тактику продаж где-нибудь в другом месте, – настаивает Кен.

Человек-жук делает вид, что проверяет часы, которых на нем нет:

– У нас есть еще по крайней мере час на раздачу сладостей, – говорит он. – На этой улице играют честно, так что не лезь не в свое дело, чувак.

– Играют честно, черт возьми! – кричит дядя Кен.

Родители наконец приходят в себя и оттаскивают своих детей подальше. Умный ход.

– Сегодня вечером дети будут получать сладости, а не рекламировать ваши чертовы услуги по ДДТ.

– ДДТ – запрещенный пестицид, – спокойно говорит Человек-жук. – Мы используем полностью натуральные инсектицидные масла. У меня есть литература по этому вопросу, если вы захотите узнать больше. – Он предлагает дяде Кену одну из своих листовок с конфетами.

Кен выхватывает ее у Человека-жука и сминает в маленький шарик, который затем бросает на землю.

Человек-жук выглядит весьма довольным собой и поворачивается к Кену спиной и ждет, пока мимо пройдут дети, что и происходит в кратчайшие сроки, потому что это Олтон-роуд, самая популярная улица в Мидоубруке, где можно получить конфеты. Довольно скоро Человек-светящийся-жук кладет свои листовки в сумки, принадлежащие льву, ведьме и, возможно, зомби (трудно сказать, но наряд ребенка определенно окровавленный).

– Счастливого Хэллоуина, – громко говорит он.

– Спасибо, – произносят дети и идут по подъездной дорожке к дому Кена, чтобы получить еще конфет.

Дядя Кен врывается в свой дом, и мама следует за ним. Они разговаривают, но я остаюсь в стороне, загипнотизированная мигающим Человеком-жуком.

– Хочешь флаер? – спрашивает он меня. – Расскажи своим родителям о нашем зимнем предложении. Скидка двадцать процентов при покупке четырех и более препаратов.

– Конечно, – говорю я.

Он протягивает мне листовку.

Я разворачиваю «Тутси-ролл» и отправляю конфету в рот.

– Не уверена, что это лучший способ наладить бизнес, – предполагаю я, жуя.

Он улыбается мне так, словно знает, что я права.

– Рекламные листовки выбрасывают, но родители помнят название компании. Счастливого Хэллоуина от D&M Pest! – Человек-жук засовывает листовку в оранжевую пластиковую тыкву проходящего мимо трехлетнего ребенка, одетого в желто-черный полосатый костюм. Мама пчелки напоминает дочери, что нужно сказать «спасибо».

Движение за спиной Человека-жука привлекает мое внимание. Дядя Кен мчится по своей подъездной дорожке, а мама и тетя Эмили следуют за ним по пятам. Мама выглядит встревоженной, а тетя Эмили, похоже, просто в панике.

– Кен, пожалуйста, прекрати! – умоляет тетя Эмили. Она хватает Кена сзади за рубашку, но он вырывается.

Когда он добирается до конца подъездной дорожки, я вижу источник всеобщей настороженности.

Дядя Кен пристегнул к поясу пистолет. Он подходит прямо к Жуку, уперев руки в бока, как старый западный шериф.

Человек-жук замечает оружие.

– Ого, немного огонька для детей? Конфета или жизнь, чувак?

– Убирайся отсюда! – рычит Кен.

Тетя Эмили снова пытается оттащить мужа в сторону. По крайней мере, он держит свой пистолет в кобуре.

– Кен, прекрати это. Тебе не следовало приносить сюда свой пистолет, – отчитывает его Эмили, и это правильно.

– Почему? – Кен не сводит глаз с Человека-жука, вперив в него жесткий взгляд, призванный запугать того. – У меня есть лицензия. Я не нарушаю закон.

– Я тоже, – говорит Человек-жук.

– Я звоню в полицию, – слышу я голос моей мамы.

– Не сто́ит.

Голос, новый, низкий и угрожающий, доносится из темноты. Мгновение спустя я вижу, как Эван Томпсон входит в свет мигающих огней Человека-жука. Уиллоу тоже там, но держится на расстоянии.

Эван стоит, расправив плечи. Его волосы немного растрепаны, мышцы лица напряжены. Он приближается уверенной походкой, вторгаясь прямо в личное пространство Человека-жука.

Тетя Эмили перестает протестовать. Все становится тихим и неподвижным. Родители знают, что нужно увести своих детей подальше. Может, у Кена и есть пистолет, но командует Эван.

– Тебя не должно здесь быть, – обращается Эван к Человеку-жуку. Его тон напоминает рычание.

– Я скажу тебе то, что я сказал Уайатту Эрпу^[25], – говорит Человек-Жук, указывая на Кена. – Это свободная страна, так что я остаюсь здесь. – Он упирает руки в бока в вызывающей позе.

Эван придвигается ближе к Человеку-жуку. Его пристальный взгляд прожигает во мне дыру, а я не та, на кого он смотрит сверху вниз. Я никогда раньше не видела эту сторону отца Райли. В нем есть что-то довольно пугающее. Он похож на человеческую башню Дженга – едва держится на ногах. Если один критический блок сдвинуть с места, я, возможно, увижу, как он с грохотом падает.

– Я, видимо, неясно выразился, – говорит Эван своим самым угрожающим голосом. – Нас всех от тебя тошнит. Так что я повторю еще раз – убирайся отсюда. Сейчас же.

Позади нас образовалась новая толпа. Любопытство снова взяло верх над здравым смыслом, и люди не могут не наблюдать за развитием конфликта.

– Я не думаю, что готов сделать это, – говорит Человек-жук с самодовольным видом.

Эван подходит к Человеку-жуку на расстояние поцелуя, но, очевидно, это совсем не то, что он собирается сделать.

– Ты знаешь, каково это – сорваться? – спрашивает Эван. – Я имею в виду, когда ты просто теряешь самообладание? Сойти с ума? Я говорю о временном помешательстве, что-то вроде приступа? – Человек-жук ничего не отвечает. – Ну, а я знаю, – продолжает Эван. – Со мной такое уже случалось раньше. Твой разум становится каким-то пустым. Внезапно тебе все становится безразлично. Ты просто отпускаешь все это. Все, что ты хранил в себе, выходит наружу одним жестоким действием. И когда это происходит, ты не чувствуешь ничего, кроме… эйфории. Ты так долго и отчаянно нуждался в подобном освобождении. Потом… туман рассеивается, и именно тогда накатывает сожаление. Ты видишь, какой ущерб ты причинил, как ты превратил другого человека в кровавое месиво, как… в дорожной аварии. Ты чувствуешь тошноту в животе, но ничего не можешь с этим поделать. Ты не можешь изменить прошлое. Так что ты живешь с последствиями и жизнь продолжается.