На другой день назначено было подписание условий и принесение присяги. К торжеству готовились вовсю, но графа уже не было в городе. Он убежал!

Наивный монах думает объяснить это обстоятельство несчастливым пророчеством: птица пролетела слева от него, а граф тулузский по примеру сарацин, верил в гадание [3_77]. В сущности же, Раймонда поставили в такое положение, что долее нельзя было уворачиваться; надо было назваться или католиком, или еретиком, - а он все еще не хотел сказать последнего слова.

В его отсутсвие, заседания не могли продолжаться в том же Монпелье; надо было дать им более торжественную обстановку. Новый собор был назначен в Арле, в пределах собственно Прованса. Легаты прибыли сюда с решительным намерением покончить с Раймондом. Ему было через вестника послано приглашение прибыть в Арль. Он не приехал, хотя до того времени считался одним из крестоносцев и всегда имел свое знамя в их лагере. Надо заметить, что в небольшой промежуток времени между соборами в Монпелье и в Арле, оба симпатизирующих еретикам государя успели увидеться и переговорить между собой. Они встретились в Нарбонне; король Педро тогда уже собирался вернуться домой; беглый граф просил его о помощи. Они пробыли несколько дней вместе в глубокой грусти и разъехались, не придумав никакого примирительного исхода, - а к войне Педро не был еще готов.

Король, расставшись с графом, печальный, поехал по дороге в Арагон, где его застало приглашение легата немедленно прибыть в Арль по важному церковному делу. Он повиновался вместе - как и Раймонд. Духовенство сочло за нужное прибегнуть к полицейским мерам. И тому и другому государю запрещено было, без особого разрешения, удаляться за черту города. Король Арагона и граф Тулузы очутились под домашним арестом. Скоро граф получило ультиматумы от легатов и членов собора. Ему предлагали войну или мир; в противном случае безотлагательно требовалось исполнить предложенные условия, а условия, между прочим, были таковы:

1) Граф тулузский распустит немедленно свои войска, собранные им, и остановит те, которые находятся в походе.

2) Он отдаст в руки аббата Сито и Монфора, в продолжение этого года, всех, на кого ему укажут легаты, и не будет ни в чем препятствовать относительно их участи.

3) Bcе граждане его доменов не будут отныне носить ценных нарядов, им дозволяются только черные плащи и шляпы.

4) Граф сроет до основашя все укрепления в своих замках.

5) Его вассалы и рыцари будут отныне жить в своих деревнях, а не в городах.

6) Новых налогов и податей в казну графа не будет; останутся только те, которые существовали издревле.

7) Государство облагается податью: каждое семейство платит по четыре тулузских денария ежегодно легату или его доверенному.

8) Графу Монфору и его крестоносцам будет открыт беспрепятственный доступ в тулузское государство, где все они будут содержаться за счет жителей.

9) Приняв все эти условие, граф Раймонд отправится за море, в орден госпитальеров, рыцарей св. Иоанна Иерусалимского, и не вернется в свое государство без позволение легата.

10) Его государство объявляется под властью Церкви и все замки синьории будут возвращены легатом и графом Монфором тогда, когда они признают то возможным [3_78].

Когда призванный капеллан прочитал графу эти условия, Раймонд разразился смехом "будто от великой радости" и показал бумагу своему кузену, королю арагонскому.

- Вот дикие предложения, которым меня заставляют повиноваться, - проговорил он с негодованием.

Пробежав глазами бумагу, король горько улыбнулся.

- Вам прекрасно отплачивают за вашу верность, - заметил дон Педро.

Недолго думая, Раймонд решился бежать; король одобрил это и сам согласился сопутствовать ему. Оставив у себя хартию, не сказав ничего легатам, король и граф, в эту же ночь, тайно исчезли из города [3_79]. Чрез Монтабан и Муассак Раймонд поскакал без оглядки в Тулузу. Теперь легаты считали себя вправе произнести последнее слово. Собор отлучил Раймонда и торжественно объявил его отступником и врагом Церкви; его владения и имущество объявлялись собственностью каждого желающего ими воспользоваться. Но собор знал, что, в силу прежних предписаний Иннокентия, всякие дальнейшие меры легатов относительно Раймонда должны быть утверждены самим папой.

Потому они послали в Рим одного аббата с донесением о всем происшедшем в последнее время и о своих решениях. В апреле 1211 года Иинокентий отвечал согласием на меры легатов в циркулярах к архиепископу арльскому и всему местному духовенству. "До сих пор, - пишет папа, - мы были убеждены, что благородный Раймонд, граф тулузский, последует нашим увещеваниям и окажет Церкви то пoчтение, какое должен оказать ей всякий католический государь. Между тем, прельщенный ду-рным советом, он не только обманул наше ожидания, но со злобой противился всяким предначертаниям Церкви и без стыда презрел свои oбещания и клятвы. Потому наш почтенный брать, епископ Узеса и возлюбленный сын аббат Сито, легат Церкви апостольской, произнесли против него отлучение, согласно совету многих прелатов, вcледcтвиe его явного ослушания; мы же сим апостольским посланием приказываем вам как можно успешнее распространить это решение по вашим диоцезам и непременно привести его в исполнение согласно требованиям церковного устава" [3_80].

В тот же день, в Риме сделаны были распоряжения об удалении архиепископа д'Оша, Бернара де-Лабарта, и епископов Каркассона и Родеца. Иннокентий писал лично архиепископу о том, что дейcтвия его слабы, что теперь епархия его, наводненная еретиками, нуждается не в таком пастыре, что теперь, к сожалению, настало время, когда надо напрягать одинаково и светские и духовные орудия. Легат Арнольд должен был предложить архиепископу очистить место и искать другое лицо, более энергичное и деятельное. Епископ Роде-ца получил такого же рода послание; курия ссылалась на его старость, как причину бездеятельности. Действительно, ему было уже за 60 лет; в случае сопротивления ему грозили принятием дисциплинарных мер. Одному из местных епископов было поручено принять вместе с легатом должные меры по этому вопросу. Ему же было приказано свергнуть епископа каркассонского, на которого, как видно из письма, он же и доносил в Рим. Через 8 дней, капитул должен был законно избрать нового епископа, более полезного; все сопротивление и всякие возмутители должны караться церковными мерами [3_81].

Капитул Каркассона получил такую же грамоту с напоминанием, что он дoлжeн избрать себе пастыря по существующим законам и каноническим обрядам, именно такого, который мог бы вынести не только почести, но и всю тяжесть своего звания [3_82]. Из всех этих распоряжений Иннокентия видно, что он действовал в пре-делах законности, что он смещал епископов, как не соответствовавших тогдашним стремлением Церкви, что, считая себя за верховного цензора, он не дозволял ceбе поступать самовластно, предоставляя по всем юридическим формам избрать тех лиц, которых пожелают на месте. Такому примеру следовали и позднейшие первосвященники. Замечательно, что если предписания Иннокентие относительно епископов были исполнены, то архиепископ продолжал еще сидеть на своем месте несколько лет. В Риме между тем принимались все необходимые меры к успешному окончанию войны с тулузским государем, войны, теперь неминуемой.

Раймонд также со своей стороны не оставался без дела н не допускал застать себя врасплох. Он хорошо понимал, что теперь у него с Монфором начнется смертельный бой. Только теперь, зимой 1211 года, ясно очертились интересы и пути противников, только теперь Монфор бесцеремонно раскрывает свою политику. Раймонд понимал радость своего врага, которому теперь была открыта дорога в его государство, и перед неприятельским нашествием тулузский граф cделaл воззвание ко всем подданным своих доменов. На его зов откликнулись прежде всего тулузцы. Тотчас по приезде в столицу, он велел особым глашатаям читать грамоту легатов по всем рынкам и площадям своих городов. Когда в Тулузе услышали ее позорные условия, то чувство оскорбленного негодования в одно мгновение охватило все сословия. И рыцари, и гpaжданe, и простые вилланы говорили единогласно, что они лучше согласятся погибнуть или лишиться свободы, чем так страдать и обратиться в ничто.