Прогрохотала тележка с посудой. Ой! На полу осколки разбитой тарелки. Одуванчик очнулась, открыла глаза. Дима Шишкин стоял как вкопанный и смотрел на буфетчицу. Та смотрела на него в ответ, только злобно, с явным раздражением. Она медленно опустилась вниз, подобрала осколки и поднялась обратно. Дима сглотнул и слегка отодвинулся в сторону.

– Ради бога… Я ж не это…

– Тфу! Что ты не это? А? – буфетчица раздражённо скинула осколки в тележку и рывком вернула её на дистанцию. – Ржут тут как лошади, руками машут. Никакого уважения! – И покатила по направлению к кухне.

Дима недолго переживал по поводу случившегося. Он моментально выдал какую-то очередную тупую шутку, и окружавшие его дамочки захохотали, презрительно глядя на буфетчицу.

За пять минут до конца перемены заметно поредела очередь в буфет. На охоту за сосисками в тесте и пиццей вышли самые хитрые. Одуванчик снова решила послушать музыку. Но что-то явно было не так. Ей уже не хотелось ничего. Она с раздражением выдернула из ушей наушники, потянув за провод, и положила лицо на стол. Какая скука. Скука. Скука. Как вдруг ей в голову пришла совершенно гениальная мысль. Она откопала в «кирпичном» доме зажигалку, пока возила рукой по полу.

Надо сбежать. Как в сериалах. Уйти и не возвращаться. И никаких тебе экзаменов. Никаких тебе одноклассников. Нужно только найти напарника. Одной страшновато как-то. Как в сериалах. Как в сериалах.

Одуванчик резко подняла голову, выпрямилась.

«Всё, первый, кто войдёт в столовую, пойдёт со мной», – подумала она, устремив взор на дверь, – «это точно будет кто-то интересный. Другие в такое время в столовку не ходят».

Одуванчик застыла в ожидании. Две минуты до звонка. Это точно должен быть кто-то сумасшедший, кто-то безумный. Буфетчица начала собирать непроданные булочки и класть их в тележку. Минута до звонка. Неужели никто не придёт? Одуванчик уже отчаялась, она полезла под стол, чтобы поднять упавшую обёртку от твикса. Ноги в кедах. Кто это? Кто-то вошёл. Одуванчик спешно вылезла из-под стола, ударившись головой. Ну же, кто это?

– Гоша?! – Одуванчик ненамеренно крикнула на весь зал.

Гоша обернулся. Он протягивал буфетчице мятый полтинник.

– Ты чего это? – спросил Гоша, получая сосиску в тесте, бережно завернутую в салфетку.

Одуванчик громко вздохнула. Не сработало. Гоша был так называемым «заядлым ботаником». Он не получил ни одной четвёрки с пятого класса. А тогда в пятом ему поставила четвёрку пьяная русичка, которую настолько растрогало его сочинение, что у неё рука не поднялась поставить отлично. У них тогда был школьный корпоратив, но трудоголичку русичку оторвать от проверки сочинений оказалось практически невозможно. Было принято решение принести тетради прямо на праздник.

Нет. Это было бесполезно. Он не то что сбежать не сможет, он даже уйти с последней физкультуры не рискнёт.

Гоша зачем-то подошёл к Одуванчику со своей сосиской в тесте. В голове у Одуванчика всплывали кадры из недавно просмотренного сериала «Конец грёбаного мира».

– Чего звала? – спросил Гоша, откусывая кусок сосиски.

– Сейчас звонок будет. – Одуванчик посмотрела на часы. – Вахтёрша уснула, наверное.

– Как? – спохватился Гоша и тоже посмотрел на часы.

Прозвенел звонок. Гоша начал быстро запихивать сосиску в рот.

– Не подавись. – сказала Одуванчик и встала из-за стола.

Её терзали мысли о том, что, согласно уговору, который она сама придумала, она должна сбежать именно с Гошей. Но она совершенно не могла поверить в то, что он согласится на подобное. И всё же она рискнула спросить.

– Слушай, вообще, у меня тут одна мысль появилась, – начала Одуванчик, когда они с Гошей вышли из столовой. Тот всё ещё пытался судорожно запихнуть в рот сосиску, – что если мы с тобой сбежим отсюда?

Гоша остановился. Он был похож на хомяка, который только учился жить по-хомячьи. Чтобы что-то ответить ему потребовалось некоторое время.

– Как это?

Одуванчик и Гоша поднимались по лестнице.

– Ну так. Сбежим и всё. И не будем сдавать экзамены. Прям как в сериале одном. Ты смотрел «Конец грёбаного мира?».

Гоша сморщился, погрузившись в раздумья.

– Не трать силы попусту. Я смотрела.

Ребята поднялись на нужный этаж и подошли к кабинету.

– Ну так как? Согласен? – Одуванчик заранее знала ответ.

– Блин. Ну это как-то слишком. Экзамены, сбежать… Может быть, просто урок пропустить?

Одуванчик не ожидала такого поворота событий.

– Урок? Ты? – она засмеялась.

Гоша сделал обиженное лицо.

– А что? Думаешь, я на такое не способен?

– Ну давай честно. Думаю, что не способен.

Гоша снова нахмурился.

– Ладно. Давай. – согласилась Одуванчик и пошла прямо по коридору.

Гоша остался на месте. Он посмотрел на дверь кабинета, а затем на Одуванчика. Та помахала ему рукой. Гоша помялся пару минут, а затем потянулся к дверной ручке, бросив короткое и тихое: «извини». Секунду спустя Одуванчик стояла в коридоре одна. Откуда-то повеяло холодом. На этаже открыли окно.

Глава 3

В квартире 56 всегда пахло чем-то вкусным. Сегодня это была жареная картошка с грибами. Но здесь вкусный обед нужно было заслужить.

Гоша переобувался в прихожей. Из кухни пулей вылетела мать, держа в руках миску со сливками. Она бросила беглый взгляд на сына и затараторила:

– Тапочки переодел? Молодец. Иди руки мыть. Ботинки засунь в ящик, не оставляй при входе. Знаешь, я ведь вчера споткнулась о какие-то кроссовки! Кто бы кости мои потом собирал?

– Мам, это же были твои кроссовки.

– А ты их не убрал! Почему, спрашивается? О маме потому что не думаешь, вот почему. Вот старой буду, упаду, повезёшь меня потом в больницу. Будешь в палате сидеть с яблоками. Ой. Так. У меня же картошка. Видишь. Пока тебя воспитываешь, весь обед убежит.

Мама прошлёпала на кухню резиновыми тапочками. Это были специальные тапки для готовки. Их было не жалко испачкать. Потому что, естественно, первое, что страдает, когда кулинарят, это ноги.

Гоша устало поплёлся в ванную. Он всё ещё думал о предложении Одуванчика и о том, что он, оказывается, действительно, не способен даже прогулять урок. Как это случилось? Когда он поставил крест на жизни подростка-бунтаря? Где же его аморальные надписи на двери в комнату, плакаты с голыми женщинами? Нет, стоп. Это уже слишком. Наверное, оно должно выглядеть не так. Ну хорошо, может быть один плакат с голой женщиной. Этого будет достаточно. И одна циничная табличка на дверь.

Гоша умылся, переоделся и зашёл в кухню. Его мама усердно мешала грибы со сливками в сковородке.

– Садись, Гошик. Сейчас я тебе положу. Буквально десять минуток.

Гоша сел за стол. Пару минут он молчал, но потом решил задать матери довольно провокационный вопрос.

– Мам.

– Да, дорогой.

– Скажи, а что бы ты сделала, если бы я получил тройку?

Мама отложила лопатку, которой мешала грибы и встревоженно посмотрела на сына.

– А ты что, получил тройку?

– Нет. Мам, я же говорю, ЕСЛИ бы я получил тройку. Гипотетически.

– Скажи мне. Если ты и правда получил тройку, скажи.

– Да мам! Нет никакой тройки. Я гипотетически тебя спрашиваю!

– Какая ещё гипотетическая тройка, а? – мама резко отвернулась от плиты и села рядом с сыном за стол. – Ты что, тройки собрался получать? А обо мне ты подумал? Я что потом буду подругам говорить? Что у меня сын троечник? Да? Ты этого хочешь? – её глаза резко потускнели.

Гоша растерялся. Он редко видел маму такой расстроенной и напуганной. Она по-настоящему чего-то испугалась.

– Ну, хорошо. Ладно. Как скажешь. Сын троечник! Ура. Вот и моё достижение. Глядите как. Растила его, кормила, поила. А он так!

Запахло горелым. Мама вскочила со стула.

– Чёрт! Выйди отсюда. Спалила грибы из-за тебя.

Гоша понурился, завял. Он медленно встал из-за стола и направился в свою комнату. Мама всё ещё чертыхалась над плитой.