Я уже потеряла счет времени. Дни тянулись один за другим. Я слонялась от безделья из угла в угол и изучила во всех деталях пейзаж за окном, который уже настолько опостылел, что хотелось выть. Я была уже согласна на любой исход, лишь бы меня выпустили отсюда.
И, наконец, мои молитвы были услышаны. В один из дней меня взяли под белы рученьки и повели по коридорам здания, которое служило мне тюрьмой. Я крутила головой во все стороны, стараясь получше рассмотреть окружающую обстановку, порою замедляя шаг. Пару раз меня недовольно толкнули в спину, чтобы я ускорилась и не задерживала процессию.
Высокие потолки подпирали широкие колонны из серого мрамора, сверху и снизу украшенные милыми то ли ангелочками, то ли горгульями. Вытянутые мозаичные окна в готическом стиле придавали еще больше помпезности. «Интересно, они тоже заколочены, или открываются? При случае надо проверить», – подумала я. Чуть поодаль я заметила фонтан из нежно розового гранита с фигуристыми девушками, застывшими в призывных позах, и купидонами, порхающими около них. Роскошные витиеватые лестницы с резными перилами в виде каких-то мифических героев, которые бывают только во дворцах, поднимались вверх и спускались вниз, создавая ощущение сказки. Да, хорошо устроились! Сколько же это все стоит? Наши подошвы громко стучали по каменному полу, и этот звук отражался от стен из белого мрамора, эхом раздаваясь в огромном пространстве. Над нами нависали огромные круглые люстры с лампочками в виде свеч. А арочные потолки, словно холодные огромные пятиконечные звезды, приглашали с собой в космос.
Меня привели в какую-то комнату и на несколько минут оставили наедине с собой. Внутри было уютно. Большое окно было обрамлено бархатными шторами молочного цвета, которые переливались всеми цветами радуги там, где лучи солнца касались их поверхности. Невесомая органза придавала, видневшемуся пейзажу некий флер таинственности. В центре стояла широкая кровать, застеленная под цвет гобелен. Рядом с ней располагались две тумбочки с ночными лампами, так же выдержанные в теплых тонах. Письменный стол из натурального дерева с резными ножками и ящичками для бумаги, на которых маленькие ручки блестели словно бриллианты. Я не могла оторвать взгляд от изящного стула с тонким узором, сотканный из цветов и лепестков. Даже присела на корточки, чтобы внимательно рассмотреть его витиеватый рисунок. Чуть поодаль стояло кресло, на вид очень удобное и мягкое, нежного фисташкового оттенка.
Из комнаты вели две двери. Как я полагаю, одна – в ванную комнату, другая – в гардеробную. Цвет стен напоминал колосящуюся рожь в солнечный день с незатейливым рисунком в тон кресла. Ближе к входу висело огромное зеркало, выполненное в викторианском стиле. За все это время, которое здесь нахожусь, мне так и не удалось посмотреть на себя.
«Зеркало!» – только успела я подумать, как в помещение влетели две женщины, одетые в белые блузки и черные юбки ниже колен. Их волосы были забраны в тугие пучки. На ногах туфли лодочкой на невысоком каблуке и плотные чулки. На вид им было около пятидесяти лет. Лица женщин не выражали ни единой эмоции. Бесцеремонно одна из них схватила меня за руку и повела к одной из дверей, за которой и оказалась ванная комната. Меня быстро раздели, искупали, тело натерли какими-то благовониями, от которых у меня засвербело в носу, и повели обратно в спальню.
Надо мной колдовали не меньше часа. Спина уже ныла, шея затекла, а зад прирос к стулу. Затем, одна из женщин вышла и вернулась минут через пять с платьем изумрудного цвета и красной бархатной коробочкой, в которой, как я подозревала, было украшение.
Когда меня облачили в дорогую одежду, и все было закончено, мне позволили подойти к зеркалу и рассмотреть себя. Но женщины не отходили от меня ни на шаг, как соглядатаи стояли по обе стороны, боясь, что разрушу их труды, готовые в любой миг заломить мне руки за спину.
В зеркале я увидела девушку отдаленно напоминающую меня. Длинные светлые волосы были уложены на косой пробор и ниспадали на плечи аккуратно закрученными локонами. Большие глаза миндалевидной формы цвета грозового неба были изящно подведены, а густые черные ресницы служили их украшением. Легкий румянец на щеках, не отличимый от настоящего. Пухленькие губы были накрашены нежно розовой помадой, как у неискушенной девицы. А новый даже не нос, а носик придавал еще больше невинности лицу. На точеной шее степенно располагалось колье под цвет платья. Взгляд сразу притягивал к себе центральный изумруд, обрамленный белым золотом. Он был яркого насыщенного цвета, глубоко-ментолового, а по краям ювелир, словно художник, нарисовал камнями как кистью цветы, листья, бриллиантовые капли росы на них. Наверняка, это ожерелье стоит баснословных денег. И простому смертному даже взглянуть на такое чудо не удастся, не то что потрогать. Шелковое зеленое платье нефритового оттенка было под стать украшенью. Его лиф, утягивающий мою фигуру так, что было трудно дышать, открывал грудь на грани дозволенного. Юбка в пол из нежной ткани изящно ниспадала волнами. Платье не было вышито ни золотыми нитями, не было украшено камнями и выглядело довольно просто. Но именно эта простота придавала особый ему шарм, и не отвлекала на себя внимание от его обладательницы. Я выглядела, как изящная статуэтка, которая из-за одного неловкого движения могла разбиться.
Я разглядывала себя в зеркале, вертелась из стороны в сторону и не верила тому, что вижу в отражении. Неужели, я могу так выглядеть. Раньше я одевалась совсем просто. Моей постоянной одеждой были удобные джинсы и футболка свободного кроя. Но сейчас я видела перед собой хрупкую девушку, которая не может бегать по кустам, ловя преступников, ошиваться по туалетам, ведя слежку, доказывать коллегам мужского пола, что ты ничуть не хуже их. По сути, мне исправили только нос, все остальное мое, но разум никак не хотел совмещать две картинки «до» и «после».
Глава 7.
Дверь открылась, в комнату вошел тот самый красавчик с ледяным взглядом, и у меня все оборвалось внутри. Женщины моментально выскользнули за дверь, как будто их и не было. Мы остались один на один, разглядывая друг друга в отражении зеркала. Он смотрел на меня с нескрываемым пренебрежением, как правитель, снизошедший до простолюдинки. Его мужская привлекательность уже не производила на меня такого яркого впечатления, хотя выглядел он все так же шикарно и напоминал породистого жеребца. Волосы были немного влажными после душа и зачесаны назад. Светлая рубашка с расстегнутой парой верхних пуговиц подчеркивала мощную шею и открывала взору яремную впадину. Манжеты были подвернуты, оголяя до локтей руки. Черные брюки с наглаженными стрелками, сидели как влитые, вновь подчеркивая его упругие бедра.
Он сделал несколько шагов в мою сторону и остановился, продолжая наглым образом разглядывать. Что ж, я сдаваться не намерена, ласковой и покладистой точно не буду и уже присмотрела настольную лампу для защиты, которая стояла от меня на расстоянии вытянутой руки. Пусть только попробует приставать и вести себя фривольно.
– Элизабет Бекерт, присаживайтесь, нас ждет долгий разговор, – наконец-то вымолвил он спокойным, но леденящим кровь тоном, указывая на край кровати, сам же вольготно расположился в кресле. Недолго думая, я взяла стул, поставила его в шагах пяти от мужчины и элегантно, как мне казалось, присела с невозмутимым видом, вытянувшись в струну, ни на миг не разрывая зрительного контакта. Он с интересом наблюдал, считывая меня все тем же своим взглядом, возможно, зная наперед обо всех мыслях и дальнейших действиях, которые могли придти ко мне в голову.
– Как я понимаю, твое появление в нашем заведении связано с расследованием о торговле людьми, а именно, тебя послали найти доказательства. Но, неужели, ваш осведомитель не успел сообщить, что охранная система за неделю до твоего появления была изменена? – сказал он с усмешкой, уже не глядя на меня. Он посмотрел на свои ухоженные руки, после чего сцепил их в замок у себя на коленях, – Теперь ты здесь. Но спешу разочаровать тебя, мы занимаемся не продажей девушек, а поисками выгодного варианта замужества, выгодного во всех аспектах. Законный супруг получает красивую послушную жену, обученную этикету, искусству обольщения мужчины и доставлению ему всевозможных удовольствий, а так же другим наукам, которые требуется для выхода в свет. Девушка же в свою очередь получает достойное содержание, если не сказать больше, на законных основаниях, – мужчина вновь перевел на меня свой пренебрежительный взгляд, ожидая вопросов.
