Нис отходит в сторону. Ярон запускает подсчет умерших за последнее время, потом, глядя в таблицу, производит поиск программ коррекции.

Тишина

Приличная комната под описанным ранее стадионом. За окном сереет рассвет. Охитека накрывает на стол. В комнате хороший холодильник и кухня. Мебель тоже хорошая, хотя и разномастная. Кваху лежит на диване и смотрит в потолок. Вид слегка недоуменный. Охитека смотрит на него вопросительно.

Охитека: «Что, отец? Что-то не то?»

Кваху: «Не слышно ничего, и ночью было спокойно. Странно, столько лет было, и вдруг нет».

Охитека: «Я тоже ничего не слышал. Ну и что? Что-то в мире изменилось?»

Кваху: «Не знаю. Может, хватит, а может, проверяет так...»

Охитека: «Ты говорил, что еще один голос был и давно начался? Может, они меняются?»

Кваху: «Там информация в основном была, сведения... Что нужно не говорилось... В общем плане только...»

Охитека: «Может нужно самим уже? Не ждать команды?»

Кваху встает с дивана, вид по-прежнему недоуменный, идет в ванную. Дверь в ванную закрывается, слышно журчание воды. Через некоторое время он выходит и садится за стол. Пища приличная, чистая посуда. Охитека заканчивает приготовления и делает приглашающий жест. Кваху кивает головой. Начинают завтракать.

Кваху: «Когда говорил, было понятно... Он здесь и жертвы ему... А сейчас?»

Охитека: «Боишься? Превышение полномочий?»

Кваху: «И это тоже... Они же не мне и не тебе, а Ему...»

Охитека: «Ну и что? Пойти сказать, чтобы выпускали людей? Скоро рассвет...»

Кваху: «Сходи... Пусть покормят... Дадут пить... Самим проводить жертвоприношение это ни к чему...»

Охитека: «Ладно... Сейчас схожу... Подождем до завтра?...»

Кваху: «Да… и оставь немного людей... Вдруг понадобятся...»

Охитека наскоро заканчивает завтрак и выходит из комнаты. Кваху ест, молча и не торопясь, продолжает размышлять.

Кваху сам с собой: «В древности жертвы были только по праздникам... Потом поклонялись другим... Может, хватит? Пока...»

Кваху медленно ест, прерываясь, потом пьет кофе и сидит за столом, задумавшись.

Ранее описанный подвал под домом. За столом сидят мужчина и женщина, пьют кофе, но тихо, привыкли уже. На столе стоит керосиновая лампа, и пустые стаканы. Исподволь начинается разговор шепотом.

Женщина: «Сегодня ничего не было, полная тишина, раньше гудеж шел круглосуточно — не такие, захватчики, это не ваше... А сегодня тишина, первая спокойная ночь за годы...»

Мужчина: «Да тише ты... Ничего еще не ясно... Может это, такой перерыв, а потом новый Древний и Правильный объявится и свои права предъявит...»

Женщина: «Ну и что. Снова на пирамиду? На рассвете...»

Мужчина: «Не так все однозначно... Раньше тоже были выдумщики... Могут еще и в костер бросать...»

Женщина: «И что, никогда это не кончится, только виды казней будут разными?! Костры и статуи понятно с кем были связаны.... Хотя, в принципе это одно и то же...»

Мужчина: «Вот-вот... Страна распалась... Возможности отбиться нет...»

Чуть поодаль сидит другая семья и иногда с тревогой смотрят на говорящих. Мать причесывает девочку. Отец сидит рядом и перебирает таблетки в коробке. Девочка порывается что-то сказать, но мать прижимает ее к себе и делает знак молчать.

Завтрак за столом закончен. Женщина сидит недовольная. В это время девочка вырывается из рук матери и подбегает к сидящей за столом женщине.

Девочка: «Мне утром приснилась Нэнси... Идет домой... А еще я слышала собаку — там далеко возле входа...»

Женщина за столом: «Ну и что. Снов и раньше было много разных... В основном требовали... и укоряли... что-то новое... Может, звала куда-нибудь? Такое тоже было... А собака... ну бродячая... сейчас их много...»

Девочка обиженно: «Никуда не звала... Просто шла по улице...»

Мужчина за столом: «На улицу вытаскивают, подлецы... Пирамида уже потом... Западня это... Нэнси так, скорее всего, и попалась... Хорошо хоть нас не нашли...»

Мать: «Решила бороться, а не погибать здесь...»

Мужчина за столом: «Хорошо, если жива до сих пор... Не думай об этом, детка... Сны это обман...»

Девочка стоит грустная, подходит снова к матери. Та прижимает ее к себе. Мужчина за столом делает свет лампы слабее, собирает посуду и относит ее куда-то за дверь. Спустя короткое время он возвращается с видом ужаса. Вдали раздаются глухие удары, но не сильные. На лицах, сидящих в подвале, появляется страх.

Вошедший мужчина шепотом: «Нашли? Не может быть... Нужно точно знать, где вход...»

Девочка поворачивается в сторону стуков.

Девочка тихо: «Это Нэнси... Больше некому...»

Женщина за столом: «Она должна дать условный сигнал... Давайте готовиться...»

Взрослые достают оружие из ящика и приводят в боевое состояние. Девочке дают знак спрятаться под нарами, но она не хочет и стоит улыбаясь. Так продолжается несколько минут. Потом раздается серия ударов — три коротких удара быстро, потом три медленно и еще два коротких быстрых удара. Все облегченно вздыхают. Мужчины откладывают оружие, но женщина за столом делает знак — не надо. Все понимающе смотрят друг на друга — за входной дверью может быть кто угодно. Мужчины с автоматами уходят через дверь, женщины стоят возле двери с оружием наизготовку. Несколько минут напряженного ожидания, а потом радостный сдавленный возглас вдали: «Нэнси, доченька, ты жива!» Люди из подвала бегут к выходу.

Группа людей — двое мужчин с оружием, две женщины, девочка и молодая девушка идут по улице, вид радостный и возбужденный. Девушка забегает во двор дома и начинает бить по закопанной в землю трубе — что-то напоминающее азбуку Морзе. Взрослые стоят на улице. К ним подбегает группа измученных людей. Происходит короткий разговор, отчаянное жестикулирование, возгласы: «Там еще остались на стадионе... Просто эти звери пока не знают, что делать... Спасите их...» Мужчина забегает во двор, но Нэнси уже выбегает навстречу ему.

Нэнси: «Остались еще? Думала, что всех выпустили... Давайте быстрей...»

Мужчина: «Давайте... Надо их оттуда забрать... Хоть штурмом...»

Небольшая толпа быстро идет по улице по направлению к виднеющейся вдали пирамиде.

За стадионом в проулке Кваху, Охитека и еще пара крупных индейцев садятся в джип, вид недовольный. Хлопают двери, джип плавно трогается и скрывается на улицах пригорода. Также на улице стоит полицейский автомобиль. Полицейские — мексиканцы и негры безразлично смотрят на стадион — все это не их дело.

Ранее описанный пляж возле Лос-Анджелеса, ближе к вечеру. На столиках уже нет еды. Возле берега стоят пустые лодки. Немного вдалеке сидит на скамейке парень в светло-сером балахоне. Еще чуть дальше стоит полицейская машина и трое полицейских. Подъезжает несколько машин с белыми людьми. Все выскакивают из автомобилей и бегут на пляж. Скоро они останавливаются, видно, что на пляже никого уже нет. Один из мужчин подбегает к парню в балахоне.

Мужчина: «Где они?»

Парень: «Кто?»

Мужчина: «Не прикидывайся, мои соседи уехали на этот пляж...»

Парень: «Каждый вечер здесь люди... И днем приходили и приезжали...»

Мужчина: «Ты что, не понимаешь? Или смеешься? Я их ищу? Ты что-нибудь знаешь?...»

Парень: «Я не спрашиваю ни имен, ни фамилий... Я только облегчаю путь к Нему...»

Мужчина: «И где этот путь?»

Парень: «Там, в океане... Вы как будто не знаете...»

Мужчина: «То есть их уже нет... А в океане это далеко?»

Парень: «Обычно не очень далеко... Если не очень давно... То уходили на веслах... Недалеко думаю... А вам что, они нужны? Задолжали? Или назад хотите вернуть?»

Мужчина: «Глумишься, подонок? Твои боги уже заглохли... Куда уплыли, можешь показать?»

Парень: «Они еще вернутся... Может кто-то другой... Их может быть несколько... Не ругайтесь лучше...»