Секретарь: «Милостивый свет, который мы представляем, может пострадать от жестокости в глазах...»
Папа: «Не твое это дело. Пиши что нужно».
Папа идет по кабинету к своему столу, секретарь следит за ним взглядом.
Папа приостановившись: «Совершенные.… Помнишь такое?»
Секретарь: «Конечно,… Долго с ними возились, все хотели миром решить.… Даже чудо не помогло…».
Папа: «Это Бог совершенный… Нам до него еще расти и расти… Вчера из канавы и уже совершенный. Что ему чудо – он же равен Богу… Апостольская… Апостолы помощники.… Это еще не сам Бог… Дальше и апостолов не нужно – они же совершенные…»
Секретарь: «А дальше – враг рода человеческого во главе всего…»
Папа: «Да, постепенно… Не сразу… Закончились аргументы.… Начали убивать – совершенные… Купились на слова.… Не ответь мы тогда – над нами сейчас бы смеялись. И над нами, и над верой, и над Богом тоже. Кто вы такие? Вы даже не можете себя защитить…»
Секретарь: «Может, высылку еще порекомендовать? Для не особенно упорствующих, например?»
Папа, подойдя к своему столу, оборачивается. Его лицо ожесточается.
Папа: «Как сказал, так и правильно. Нам дали эту веру, и мы должны ее сохранить. Конечно, это может стать традицией – но в будущем, я думаю, будет возможность это поправить… Не будут же они плодиться без конца…»
Секретарь кивает головой и продолжает писать, старательно выводя буквы. Папа проходит дальше вглубь кабинета, слегка потряхивая головой иногда. Секретарь, закончив предложение, смотрит на него. Папа останавливается и поворачивается к секретарю.
Секретарь: «Вам плохо, монсеньор?»
Папа: «В голове что-то булькает иногда…»
Секретарь: «Может, вина принести?»
Папа: «Потом… Нужно закончить…»
Кастилия. Немолодой еврей идет по улице. Низкий бас в его голове, укоряет. Иногда пробивает бульканье. Еврей дискутирует с голосом, а на деле бормочет на улице.
Низкий голос: «Как ты мог присоединиться к ним. Я же твой истинный Бог. Их религия давно превратилась непонятно во что. Даже святые у них уже противоречат своему Господу...»
Еврей, бормоча: «А что мне делать? У меня семья и малые дети... Куда я с ними?.. Да и денег не много... Жили же раньше... А сейчас ополчились ...»
Низкий голос: «Завтра мой праздник. Пропустить его нельзя. Вы же выжили здесь, несмотря на гонения. Где сейчас римские императоры? А ведь были как сильны... Думай...»
Еврей идет домой, иногда оглядываясь. Однако на приличном расстоянии за ним идет еще человек, прячась за заборами. Еще раз оглянувшись, еврей входит в дом. Сразу за входной дверью стоит жена. Шпион на цыпочках подходит ближе к двери.
Жена: «Как дела? Я уже обед приготовила. Дети скоро придут. Пообедаем... Ты что-то грустный... Это из-за соседей, что ли? Так они тогда открыто почти праздновали...»
Еврей: «Пусть дети будут осторожнее. С праздником даже и не знаю что делать... Наверное, придется отметить как-то негласно. Посоветуюсь еще с раввином...»
Жена: «Может, не надо, может, нас поймут в такое время...»
Еврей: «Я вчера Его самого во сне видел, что-то сделать надо».
С другой стороны двери недалеко от нее стоит доносчик. Услышав последнюю фразу, он, улыбнувшись, на цыпочках удаляется.
Камера пыток. Еврея только что сняли с дыбы и облили водой. Тот кое-как пришел в себя.
Инквизитор: «... ты же принял нашу истинную веру? Так?»
Еврей: «Так».
Инквизитор: «А зачем ты пытаешься праздновать свои языческие праздники? Разве нашего Господа тебе недостаточно? Хочешь монет еще?»
Еврей: «Я присоединился к вам с искренней верой в добро и человеколюбие. Во спасение души и своих домашних»!
Инквизитор: «Но ты же кривишь душой! Нет другого Бога кроме Сына Божия. Кому ты на самом деле служишь? Может Сатане?»
Еврей: «Мы же происходим от одного корня! Так написано в наших общих книгах. Мы даже в Апокалипсисе есть, только мы избранные. Ты же знаешь».
Инквизитор: «Избранные... Хммм. Ну, Апокалипсис точно не про тебя. А где же остальные колена израилевы, из тринадцати в наличии ведь только Леситы и Конэны? Может, вы их давно уже умертвили, поощряемые Сатаной?»
Еврей: «Ты же знаешь... Ассирия... бич божий».
Инквизитор: «Вот-вот. Правильно. Господь давно уже указал вам на ваши прегрешения. Давно вы уже отошли от него и продолжаете упорствовать во зле. Ну как, раскаиваешься в сношениях с Сатаной?»
Еврей: «Как ты можешь, Бог же за всех!»
Инквизитор: «Ну, ясно, так и запишем... упорствовал, отрицал очевидное».
Инквизитор помощнику: «Давай еще раз прогони. Если не сознается, то будем заканчивать... Ты продолжай, а я пойду, вина попью и тебе принесу... Жарко».
Помощник: «Вымотал он меня. Я его недолго. Приходи побыстрей».
Инквизитор: «Сам уже устал. А сколько их еще…».
Инквизитор выходит в коридор. Там прохаживается еще один следователь. Вид утомленный. За закрытой дверью слышны крики.
Инквизитор: «Как твои дела? Мой упорствует».
Другой инквизитор: «Вроде соглашается, но как-то неискренне... Еще какое-то бульканье в голове иногда».
Инквизитор: «Наверное, от переутомления. У меня тоже бывает. Пойду, хлебну вина и с собой возьму. Мой давно уже ничего не пил».
Другой инквизитор: «Интересная мысль. Я с тобой. Тоже так попробую».
Сцена сожжения еретиков. Сжигают одновременно нескольких человек. Наряженная толпа веселится, глядя на казнь. В толпе стоит и следователь инквизиции.
Инквизитор бормочет: «Недалекие люди. Думают, что кому-то нужны. Нас бы уже давно не было в таком случае».
Неожиданно в голове у инквизитора раздается негромкое бульканье, короткий как бы смешок, а потом голос басом.
Низкий голос: «За паству боретесь? Такими методами?»
Инквизитор от неожиданности приседает.
Английский пот
Эльта-Сефотона, внутри машины. Позднее средневековье, лето, Бретань, ночь. К берегу подплывают несколько аквалангистов. Сначала видны их смутные очертания в воде, затем они выходят на берег. Вышедшие прячут ласты и дыхательные аппараты под перевернутой лодкой, однако небольшие баллоны с раструбами на длинных рукоятках остаются с ними. Также они несут небольшие сумки через плечо. После этого группа расходится в разные стороны попарно. Два человека в темных гидрокостюмах карабкаются вверх по берегу и идут к расположенному неподалеку военному лагерю около замка. Один человек повыше, другой пониже. Заходят в лагерь, с тыльной стороны, все спят. Тут и там раздается храп, недалеко тлеет костер, валяются бутылки и остатки пищи. Палоредон хочет залезть в палатку, но Лестрокожд его останавливает знаком и показывает на расположенный вдалеке сарай.
Лестрокожд: «Это солдаты, они нам не нужны, войско должно быть здоровым».
Подходят ближе к сараю. Тоже вокруг никого нет. Часовой на входе спит мертвецким сном. Проходящие в сарай люди в гидрокостюмах улыбаются.
Палоредон: «Добавить сна?»
Лестрокожд: «Не нужно. Излучение с корабля и так здесь достаточно сильное. Будут спать до утра».
Палоредон: «А тут кто? Назначили в последний момент, не успел ознакомиться».
Лестрокожд: «Те, кто нужен… Заготовители всякие… Они и будут контактировать с населением. Пошли…»
Люди проходят внутрь сарая, достают из сумок противогазы и надевают их. После они начинают пшикать в лицо спящим аэрозолем из длинных трубок. Лестрокожд делает знак, хватит. Аквалангисты выходят из сарая и идут к берегу моря, по дороге снимают противогазы, убирают их в сумки.
Лестрокожд: «Всех не надо… нужны и рабочие люди… Армия должна победить, а страна получить нужного нам короля».
Палоредон: «И пророчества будут сбываться со страшной неотвратимостью…»
Лестрокожд: «Конечно. Тяжелая поступь рока….»
Палоредон: «А потом что? Страна не вымрет?»
Лестрокожд: «Не вымрет, они нам нужны. Пойдем».
