– А поставщиков вы тоже отслеживаете? – спросил аудитор.
– По мере возможности, – ответил безопасник. – А кто вас заинтересовал?
– Тот самый, сертификацией продукции которого занимался покойный.
– Понятно, – кивнул Шлагер. – Вы обратили внимание на активность Вебера в решении этого вопроса. Мы тогда тоже обратили на это внимание. И продолжаем держать этот вопрос на контроле. Поэтому могу сказать, что, по нашей информации, этот поставщик, герр Зайдль, тоже является добросовестным налогоплательщиком. Без кубышки на стороне. А активность Вебера, она объяснилась достаточно просто. Он сам мне об этом рассказал. Они с Зайдлем были друзьями еще со школы. Они учились в одном классе. Мы не сочли такую протекцию предосудительной.
Вечерний виски
Элиза пошла укладывать Лео, а Пéтрович устроился в своем кабинете. Налив в мерную рюмочки свой традиционный полтинничек и подождав, пока последняя капля не соскользнет из рюмочки в стакан, он набил табаком «савинелли» и стал подводить итоги прошедшего дня.2
По правде говоря, подводить было особо нечего. Архивные документы подтвердили скидку с цены и не более. Пéтрович запросил у Линхарта конкурсную документацию на другие закупки, но это было больше для проформы. С такой серьезной службой безопасности о каких-то боковых сделках речи быть не могло. А теневая рентабельность… Если бы речь шла о закупках оборудования, как это было в случае с первым мужем Клары, хозяйки горной гостиницы, или приобретении лицензий на программное обеспечение, то тогда можно было ожидать какие-то скрытые перекосы в ценах. Но с лекарствами и этого не стоило ожидать. Сплошные рутинные сделки. Словно речь шла о закупках апельсинов. Поэтому единственным сомнительным эпизодом оставались поставки из Восточной Европы. Пéтрович открыл папку конкурсной документации, нашел в ней рекламный проспект поставщика и добросовестно выписал фамилии генерального директора и его заместителей по финансам, маркетингу и продажам. И тут же его рука автоматически нарисовала на чистом листе блокнота апельсин и подписала его «Зайдль». А потом, следуя уже не интуиции, а привычке доводить дело до конца, он позвонил Линхарту и попросил составить к понедельнику такой же список по все остальным поставщикам. Может пригодиться.
Пéтрович допил виски и положил трубку в «слоника».3 Пойду-ка я завтра к Владу, покажу список с фамилиями «апельсина» и его сотрудников и попрошу взять эти фамилии на заметку. Вдруг где-нибудь что-нибудь выплывет? И он набрал домашний номер Влада.
Знойная женщина
Подходя по коридору к кабинету Влада, Пéтрович обратил внимание на женщину, сидевшую в кресле. Пожилая эффектная дама держала в руках газету и с интересом разглядывала проходивших мимо. Она улыбнулась Пéтровичу, тот ей ответил такой же улыбкой и открыл дверь. Каково же было его удивление, когда он увидел в кабинете Шнайдера:
– Шнайдер, а вы здесь какими судьбами?
– Мне вчера вечером позвонил мой старый знакомый и подробно рассказал, какое благоприятное впечатление вы произвели на его коллег. Мне было так неловко сводить все к телефонному разговору, что я пригласил его сегодня на обед. А решил приехать утренним поездом, чтобы до обеда общаться здесь со старыми коллегами.
В этом момент из соседнего кабинета, отделенного внутренней дверью, вышел Влад:
– Так, вся честная компания в сборе! Тогда я могу поделиться с вами результатами опроса кассирш на вокзале. Пока ничего серьезного, но вас они точно позабавят.
– Влад, подожди, – сказал Пéтрович, – там, в коридоре ожидает какая-то дама. Может, она пришла к тебе?
– Сейчас узнаем. Ребята, – Влад крикнул в отрытую внутреннюю дверь, – посмотрите, кто там сидит в коридоре?
Из второго кабинета вышел инспектор, поздоровался с гостями и выглянул в коридор. Потом он закрыл дверь, повернулся и сказал:
– Шеф, там ожидает приема та дама, которую я навещал по вашей наводке, когда мы пробивали связи Елены Штокман в деле о ночном клубе.
– Вот тебе раз! – воскликнул Влад. – Кого-кого, а эту женщину мне совершенно не хочется видеть.
– Я вспомнил, – усмехнулся Шнайдер. – Знойная женщина, мечта поэта, да?
– Да, – сокрушенно ответил Влад.
– Не переживай, – опять усмехнулся Шнайдер. – Иди в кабинет к ребятам, а мы с инспектором и доктором Пéтровичем с ней побеседуем. Инспектор, пригласите даму.
Женщина вошла, оглядела присутствующих, кивком головы поблагодарила инспектора за пододвинутый стул и села, заложив ногу за ногу:
– Здравствуйте, господа. Меня зовут Агнесса Любичич. Я пришла к вам по этому поводу, – она показала газету, которую держала в руках и раскрыла ее на той странице, где вчера была опубликована фотография Вебера:
– Я знала этого человека. Хорошо знала. Даже очень хорошо.
– Фрау Любичич, кофе? – спросил инспектор.
– Мерси, – ответила дама и достала из клатча сигареты. Она подождала, пока инспектор не даст ей прикурить, сделала затяжку и сказала:
– Как и в прошлый раз, вы очень любезны. Несмотря на все слухи про полицию, я могу сказать, что здесь работают очень любезные люди. Несколько лет назад я общалась с одним из ваших коллег. Его интересовала моя товарка. Мы с ней играли в одном клубе. Она – Офелию, а я – Гертруду. Так тот молодой человек был чрезвычайно любезным.
– Фрау Любичич, – Шнайдер взял стул и поставил его рядом с дамой, – давайте отложим воспоминания в сторону и вернемся в сегодняшний день. Вы сказали, что очень хорошо знали покойного.
– Да, это мой старый знакомый. Мерси, – она взяла из рук инспектора кофе. – Я вчера открываю вечернюю газету, читаю, что он был убит в поезде, и что полиция просит всех, кто обладает информацией, сообщить по телефону или прийти по этому адресу. Но, поскольку у меня много, что есть рассказать, то я решила не звонить, а прийти.
– Мы вас внимательно слушаем, – Шнайдер даже сделал полупоклон, чего от него ожидать было совершенно невозможно.
– Я с ним познакомилась очень давно, еще тогда, когда только начинала свою театральную карьеру. В театре мне платили очень мало, и я нашла подработку. Знаете, это был такой частный клуб, который в очень своеобразной форме продавал услуги нашего великого соотечественника.4 Клиентам давалась возможность выговориться, но не в кабинете психиатра, а в уютной интимной комнате с неярким или вообще потушенным светом.
– Фрау Любичич, по возрасту я много старше вас, – сказал Шнайдер, – и отлично знаю, о каком клубе вы говорите. Правда, он давно закрылся. Это был «Ночной разговор»?
– Да, – изумленно ответила дама, но тут же опустила глаза и немного зарделась.
– Фрау, – Шнайдер участливо коснулся локтя собеседницы, – мне понятно ваше смущение, поэтому оставим подробности за кадром и вернемся к нашему покойнику.
– Да-да, – женщина подняла голову, сделала подряд несколько затяжек и стала нервно тушить сигарету в пепельнице. Наконец ей это удалось, она повернулась к сыщику и благодарно коснулась его локтя:
– Я была права. В полиции действительно работают очень любезные мужчины. Так вот, – она распрямилась и повернулась к инспектору, который сидел за столом с раскрытым блокнотом, – Макс тогда и стал моим постоянным собеседником. И даже когда я ушла из клуба и полностью посвятила себя театру, мы всегда находили время встретиться, уже у меня дома. Мы с ним были почти ровесники и со временем стали шутить, что и состаримся вместе. Вы знаете, он был очень депрессивным. Он считал, что на нем лежит какое-то проклятие. Что родители очень зло пошутили над ним, дав ему имя другого нашего великого соотечественника.5 Он часто плакал, сетуя на превратности судьбы. Все, что у него было, это его работа и я. Он не любил шумные сборища, поэтому, когда мы выходили проветриваться, то выбирали или соседнее кафе, или соседний кинотеатр. Я утешала его как могла. С годами он медленно, но верно поднимался по служебной лестнице. Он работал в департаменте здравоохранения и несколько лет назад дослужился до начальника отдела. По этому поводу мы с ним устроили настоящий праздник. Он был скуповат, поэтому я ему подарила уикэнд в Рейнензиштадте. К сожалению, ему не все там понравилось. На лодке он кататься побоялся, а варьете и казино его совершенно не прельстили. Но зато мы много гуляли по берегу озера. И еще ему очень понравилась местная лечебница, ее воды и особенно массаж. Да так, что через месяц уже он меня пригласил туда. Без меня он ездить туда не хотел. Помимо ночных разговоров в номере гостиницы, на мне была обязанность выбора массажистки. Так у нас и повелось. Мы стали раз в месяц выбираться в Рейнензиштадт.