— Ты не разговариваешь?

Лили отрицательно покачала головой.

— Не можешь или не хочешь?

Девушка показала два пальца, потом задумалась, и показала один.

— Зачем ты здесь?

Русалка указала на себя пальцем, изобразила кашель и перекрестила руки на груди. Потом обвела все вокруг рукой, молитвенно сложила ладони и указала на потолок.

— Решила помочь монахам, раз не можешь заразиться?

Кивок.

— Чтобы спастись самой?

Снова кивок.

— Что ты делаешь со своей особенной нуждой?

Лили выпрямила руку, приложила палец к вене на локтевом сгибе. Потом провела ногтем, изображая порез. Спустилась пальцем к запястью, показывая сбегавшую струйку крови. Речь явно шла о кровопускании.

— Значит, братья знают о тебе?

Она показал палец. Только один лоренцианец знал, что в госпитале работает вампир. Видимо, он же и позволял пить спущенную во время медицинской операции дурную кровь.

— Не боишься, что узнают? Тебя все еще ищут.

Она снова покачала головой. Лили открыла рот, демонстрируя, что у нее вырваны все четыре клыка. Потом закатила рукав, показывая рубец на месте вытатуированной русалки. Кожа была то ли срезан, то ли стесана. Симон признал, что она действительно сделала все, чтобы избавиться от каждой из общеизвестных примет.

— Ты боишься меня?

Лили в очередной раз кивнула. Симон скорбно усмехнулся.

— А я боюсь тебя. Так что тут мы в равных условиях. Не бойся, я тебя не выдам.

Вампир показала пальцем на губы, потом перевела его на охотника и сделал жест, словно сломала что-то пополам. Симон уже нарушал данное в ее отношении слово. Он не стал оправдываться или спорить.

К ним подошел монах. Он попросил помочь с другим больным. Лили коротко кивнула, встала и пошла за ним. Симон закрыл глаза и постарался заснуть. Он чувствовал, что мазь не помогает и под одеждой на коже начинали появляться пузырьки. Но оставалось лишь ждать и надеяться, что худшие моменты болезни уже позади и дальше станет только легче.

* * *

Герхард раздраженно швырял в ставни на окне Симона камушки. Мелкие уже закончились и в ход пошла крупная галька. Но ответа не было. После дюжины удачных попаданий охотник решил не портить дерево. Он подошел к задней двери вдовьего дома и с силой постучал кулаком.

К его удивлению, дверь оказалась незапертой и от первого удара наполовину приоткрылась. Герхард огляделся и пробормотал:

— Что за дела?

Он вынул из ножен кинжал и осторожно прошел в дом. На первом этаже никого не оказалось. Охотник поднялся на чердак, в комнату Симона. Там тоже было пусто. Комната выглядела так, словно ее покидали в спешке. На полу лежал опрокинутый табурет, с широкой лавки свисал наполовину сползший тюфяк. Герхард подошел к столу и увидел простенькую бронзовую чернильницу. Судя по полностью высохшим чернилам, она простояла открытой несколько дней.

Рядом на столе лежал кошелек с серебряными марками и клочок бумаги с неразборчивой подписью. Судя по оставленным на видном месте деньгам, в доме не успел побывать никто посторонний. Герхард взял записку и подошел к окну, чтобы легче было читать в свете закатного солнца. Он раздраженно распахнул ставни и вчитался.

Это явно был почерк Симона. Но текст был написан либо в спешке, либо в дурном состоянии. Надпись оказалась сумбурной, но сложилась в осмысленную мысль. Шевеля губами, Герхард прочитал:

«Красная песчанка. Заболел. Иду к лоренцианцам, которых спасли. Должны помочь. Симон.».

Охотник покачал головой. Он не сомневался, что песчанка доберется до кого-нибудь из его ближнего круга. Младший Эйбенхост был самым очевидным кандидатом, они много контактировали с посторонними людьми и работали на износ, чтобы поймать вампиров и обеспечить город лекарством.

Герхард поправил матрас, потом завязал и спрятал кошелек под него. Вышел из дома, тщательно прикрыв за собой черную дверь, чтобы на первый взгляд она выглядела запертой. После чего прошелся по улице, глядя на под ноги. Наконец нашел подходящий кусок штукатурки и нарисовал на входной двери дома фрау Ангальд белый круг. Метка, означавшая, что внутри песчанка, должна была отпугнуть случайных грабителей.

Планы Шрайбера поменялись. Он собирался отправиться на очередную разведку в поисках вампира, но сейчас нужно было раздобыть лекарство для Симона. У Бильмеров точно не оставалось свободных порций, но, возможно, другие химики могли придержать для знакомых или в ожидании максимальной цены.

Ближе всего была аптека Гаспара. Герхард огляделся, прикидывая, как лучше пройти. Он решил не срезать через переулки, а пойти по главным улицам. Путь выходил дольше, но безопаснее. В городе оставалось все меньше жандармов и передвигаться по темным проулкам стало опасно.

Еще подходя к аптеке, Герхард почувствовал слабый запах гари. Подозревая недоброе, охотник ускорил шаг, внимательно смотря по сторонам. Вскоре по правую сторону он увидел подпаленный огнем дом. За ним еще один и еще. Шрайбер перешел на другую сторону, чтобы оценить произошедшее.

Пожар явно начался с аптеки Гаспара. Каменный первый этаж выстоял, но вот второй и крыша выгорели и обрушились внутрь. Дома на улице стояли плотно и огонь перекинулся на соседние. Два дома слева и один справа также основательно пострадали, прежде чем пожар удалось победить. Еще пару домов подпалил огонь, но без серьезных повреждений.

Герхард только покачал головой. Прежде он считал, что Бильмеры зря позвали жандармов охранять аптеки. Но, как оказалось, опытные дельцы все сделали правильно. В городе оставался еще один независимый химик — Марк Больдхольм. Герхард не любил старика Марка, во многом из-за скверного нрава и постоянных попыток сбить цену. И последнее время охотник сдавал органы вампиров Бильмерам и не бывал у Марка с момента, как принял в ученики Симона.

Все еще придерживаясь главных улиц Альзенбурга, Герхард за полчаса дошел до аптеки Больдхольма. К его облегчению, с лавкой ничего не случилось. Подойдя ближе, охотник понял, что Марк также позаботился о своей безопасности. Окна были забиты плотным рядом досок, а в двери появилась грубо прорезанная смотровая щель.

Герхард постучал, из глубины лавки послышались тяжелые шаги. С той стороны к двери подошел крупный мужчина, с которым охотник не был знаком. Это был не Марк и не один из его приказчиков.

— Чего надо? — низким голосом спросил мужчина.

Шрайбер показал жетон охотника.

— Позови хозяина, у меня к нему дело. А лучше впусти внутрь, чтобы не сквозь дверь разговаривать.

— Не велено. Жди здесь, сейчас приглашу мастера Больдхольма.

Той же тяжелой походкой говоривший отошел. Но Герхарда успокоило, что тот назвал химика по имени. Скорее всего, это был наемный охранник. Ждать пришлось долго. К двери медленно приблизился Марк, поднес к смотровой щели масляную лампаду и только после этого открыл.

Химик оглядел Шрайбера. Он не увидел короба с колбами, даже не попытался скрыть разочарование. Но все же Марк решил уточнить:

— Герхард. Я надеюсь, ты принес мне работу?

— Увы, друг мой Марк. Заболел мой ученик и нужно найти лекарство. Я надеялся, что кто-то из охотников принес вампира и есть вытяжка из почек.

— Нет. У меня очередь на дюжину вампиров вперед. В городе эпидемия, знаешь ли. А твоя братия гонится за деньгами и тащит все Бильмерам. Торгашам, а не людям искусства и науки.

Герхард только отмахнулся от старческого брюзжания химика. Лекарства у того не было, а значит, и смысла поддерживать светскую беседу не осталось.

— Марк, когда принесут следующую добычу, имей ввиду мою просьбу. Плачу по полной ставке. Ну и сам понимаешь, буду тебе сильно обязан, и новые вампиры пойдут исключительно сюда.

— Я постараюсь помочь. Но лекарства ждут куда как более значимы люди, чем твой ученик. А вот если принесешь мне вампира, то одна порция гарантировано твоя.

Герхард кивнул. Он не сомневался, что Бильмеры предложат такие же условия, только сработают быстрее и даже отправят приказчика принести пузырек с лекарством домой к охотнику, чтобы передать из рук в руки.