— У тебя все в порядке? — спросила она, легонько стуча в дверь.

— Да.

— Тогда выходи и опробуй постель, сможешь ли ты на ней спать.

— Ладно, — сказала я, оттягивая футболку немного вниз. Я открыла дверь и вышла из ванной.

— Господи Иисусе, — прошептала Мелина. Ее глаза смотрели прямо на мои руки, тянущие футболку вниз. Она подошла и взяла меня за запястье, чтобы я отпустила футболку, которая тут же отпружинила вверх.

— Папа разозлился из-за журнала, — попыталась объяснить я.

— Угу, — пробормотала Мелина. Кажется, она рассердилась, но вроде не на меня. — Можно я это сфотографирую? — спросила она.

— Мою ногу? — удивилась я.

— Думаю, это неплохая мысль, — добавила она.

— Ну ладно, — согласилась я, хотя меня это и нервировало.

— Я сейчас, — пообещала она и вперевалку пошла по коридору.

Я пошла в кабинет Гила и залезла в постель. Теперь я поняла, что имела в виду Мелина, предупреждая, что мне может быть неудобно. Посередине кровати проходила выпуклость, прямо у меня под спиной. Ничего страшного в этом не было, так как я никогда не сплю на спине.

Скоро вернулась Мелина с “поляроидом” в руках.

— Как кровать? — поинтересовалась она.

— Здорово.

— Что, даже эта штука не мешает?

Я потрясла головой.

— Ну, — ухмыльнулась она, — посмотрим, что ты скажешь утром.

Я кивнула, хотя понимала: вне зависимости от того, удобно мне будет ночью или нет, утром я скажу, что все было прекрасно.

— Встань на секунду, я сделаю пару кадров.

Я откинула одеяло и встала посреди кровати. Сначала Мелина сняла меня целиком, потом подошла поближе и сфотографировала отдельно синяк. Когда карточки вылезали из фотоаппарата, она подхватывала их пальцами и помахивала ими в воздухе.

— Есть еще что-то, что я должна снять? — спросила она.

— Нет.

— Слава богу, — обрадовалась она.

Я вернулась в постель и укрылась одеялом. Я заметила, что фотографии, которыми махала Мелина, начали проявляться.

— Можно мне посмотреть?

— Зачем тебе на это смотреть? У тебя же вон оригинал под рукой.

— Просто хочется.

Мелина передала мне фотографии, и, пока я их рассматривала, они стали еще четче.

— Похоже на медузу, — поделилась я.

— Да, — сказала Мелина, забирая фотографии. — Вот только это совсем не медуза.

— Спасибо, что помогаете мне, — поблагодарила я.

— Не за что.

Она наклонилась, чтобы поцеловать меня, потом выключила свет и ушла. Я начала думать о фотографиях. Думала, как она покажет их папе, и тот поймет, что она все знает о нашей с ним совместной жизни. Это были приятные мысли, омрачало их только одно: я знала, что чем больше буду рассказывать посторонним, тем злее будет папа, когда мне, наконец, придется-таки вернуться к нему домой.

В понедельник утром Мелина отвезла меня в школу, так как я боялась, что папа будет поджидать меня на автобусной остановке. Мелина сказала, что после уроков заедет за мной и отдала мне пакет с обедом, чтобы я покушала в школе. Раньше для меня никто ничего не делал. У мамы я сама собирала себе еду в школу, а с папой просто покупала в столовой готовую.

На уроке Дениз прислала мне записку, в которой интересовалась, почему это я сегодня в той же одежде, что и в субботу. Я ответила, что мне нравится эта одежда. А за обедом Томас спросил, откуда у меня такая странная еда.

— Вовсе не странная, — возразила я.

— Да кто вообще ест сандвичи с бараниной? — удивлялся он.

Так как я заявила, что мне очень понравилась стряпня Гила, Мелина приготовила мне в школу бутерброды с оставшимся мясом. Томасу я, правда, соврала, что это папа заставил меня доесть мясо, чтобы оно не пропало.

После уроков за мной заехала Мелина на своей маленькой “тойоте”. Водительское кресло она отодвинула максимально назад, чтобы уместить свой живот.

— Ну, как дела в школе? — спросила она, как только я залезла в машину.

— Хорошо.

Она подождала, пока я пристегнусь, и завела машину. Я подумала, что это очень мило с ее стороны. Папа всегда трогался с места, как только пристегивал свой ремень, даже если я еще не пристегнулась. Мне всегда казалось, будто он надеется, что мы попадем в аварию прежде, чем я пристегнусь.

Пока мы ехали, Мелина подпевала песенкам по радио. У нее был отличный голос, совсем как у профессиональной певицы, и мне нравилось, что она совершенно не смущается. Когда песня закончилась, я спросила, что она делала, пока я была в школе.

— Ну, — ответила она, — честно говоря, я все это время спала. Устала.

— О… — вымолвила я.

— Вчера переволновалась. Я к такому как-то не привыкла.

— Извини.

— За что? — Она притормозила у светофора. — За что ты извиняешься?

— За то, что заставила тебя волноваться.

Мелина потрясла головой:

— Ты тут совершенно ни при чем. Ты тут не виновата.

— Ладно, — сказала я, хоть и не поняла, почему это я тут ни при чем.

Доехав до нашего района, Мелина спросила, с собой ли у меня ключ от дома.

— Может, пойдем заберем кое-какие твои вещи? Ну, одежду и всякое такое, — предложила она, и я согласилась.

Мы припарковались у дома Мелины и пешком пошли ко мне. Мелина никогда не была у нас дома, так что я устроила ей небольшую экскурсию. Я крайне удивилась, увидев на кухне стопку грязной посуды от вчерашнего папиного ужина. А в его комнате мы обнаружили незастеленную постель.

Зайдя в мою спальню, Мелина сказала:

— Он что, даже не озаботился, чтобы для тебя комнату нормально обставить?

Она-то здорово поработала над будущей комнатой Дорри — покрасила там стены в желтый цвет, развесила картины, даже вышила на маленьких подушечках разных животных: жирафа, слона и льва.

Я пожала плечами.

— Ладно, — махнула рукой она. — Давай заберем твои вещи.

С кухни мы взяли большой мешок и начали укладывать туда вещи из моего шкафа. Сначала я выбрала совсем немного одежды, но Мелина удивилась:

— Что такое? Тебе разве не нравится жить у нас с Гилом?

И она засунула в пакет почти все мои вещи. Потом мы перешли к другому шкафу и выудили оттуда свитера, штаны, рубашки и обувь. После этого вещей у меня в комнате почти не осталось, за исключением пары учебников.

— Ну, все? — спросила Мелина, и я кивнула в ответ.

Когда мы проходили через кухню, я вдруг остановилась у холодильника. Снежок все еще лежал в морозильнике. Папа так и не вспоминал о нем с тех пор, как мы подобрали и завернули его в сто пакетов. Наверное, ему тоже не хотелось выбрасывать его в мусорное ведро. Но все равно, мне казалось, что оставлять Снежка вот так, в холодильнике, — неправильно. Ну и еще я переживала, потому что папа, обнаружив исчезновение моих вещей, мог бы со злобы выкинуть Снежка в мусор просто так.

— В чем дело? — спросила Мелина.

— Мне кое-что надо забрать. Из холодильника, — призналась я.

— Конечно. Ты что-то из еды хочешь взять?

Я покачала головой.

— Нет. И оно большое.

— Так что там?

— Снежок.

— Снежок?

— Котенок Зака, который убежал, — объяснила я.

— Он что, мертвый там лежит?

Я кивнула.

Мелина взглянула на меня.

— Ты убила кошку Зака?

— Ну, типа того, — сказала я и рассказала ей, как все произошло.

— Ясно, — пробормотала она.

— Мы должны были ее выкинуть в мусорку, но папа все время об этом забывал, а я не хотела ему напоминать.

Мелина задумалась на секунду.

— Знаешь, я забила морозилку едой, чтобы после родов не готовить. Я просто не уверена, что кошка туда поместится.

— Ничего.

Она вздохнула:

— Ладно, дай хоть взглянуть, насколько он большой.

Я открыла морозилку и вытащила Снежка.

— Да, — оценила Мелина, — не очень-то он и большой.

— Он же еще котенок, — объяснила я.

— Ладно, — решилась Мелина и засунула Снежка в пакет, который пристроила поверх моих вещей.

Вернувшись домой к Мелине, мы освободили для котенка место в морозильнике, потом поднялись наверх. Там мы разложили мою одежду в стопочки по нескольким полкам, которые Мелина освободила для меня в бельевом шкафу. Потом она сказала, что ей нужно прилечь ненадолго, а я могу пойти посмотреть телевизор, или перекусить, или еще что-нибудь поделать.