Еще девушки рассказывали о том, как они испытывают оргазм, но я не совсем ясно понимала, о чем это они. Наверное, оргазм — это то самое приятное чувство, когда сжимаешь ноги, но вообще-то непонятно, чего тут такого необыкновенного. Хоть это и очень приятно, почти так же, как когда Барри меня брил. Но все равно я не понимала, чему тут так восторгаться.

— Смотри! — воскликнул Зак и протянул мне фотографию смуглой женщины с темно-коричневыми сосками. Сверху была надпись: “Арабская королева”.

— И что?

— Она чурка, как ты!

— Прекрати меня так называть, это невежливо.

Зак забрал у меня журнал и сказал:

— Может, однажды ты тоже попадешь в “Плейбой”. У тебя сиськи большие.

Я помотала головой, а сама вспоминала имена всех тех фотографов из журнала.

— Мой папа думает, что ты симпатичная, — обронил он и уселся на свое обычное место.

— Серьезно?

Зак кивнул.

— Он говорит, что у тебя будет куча поклонников и твоему папаше придется запирать тебя дома.

— Ничего подобного, — обеспокоенно сказала я.

— Поживем, увидим, — ответил Зак.

Когда вечером домой вернулся мистер Вуозо, я нервничала больше, чем обычно.

— Привет, Джасира! — воскликнул он, а я промямлила:

— Спасибо, хорошо.

Зак решил, что ничего смешнее в своей жизни не слышал, и начал хохотать как сумасшедший. Мистер Вуозо тоже засмеялся, но совсем не обидно. Он только сказал:

— Ты меня немножко опередила, но ничего страшного. Я рад, что у тебя все хорошо, — и отправился на кухню.

— Можешь идти домой, — заявил Зак.

— Сама разберусь, когда мне идти, — огрызнулась я.

Дома я пошла взглянуть на свои трусики. Крови было совсем чуть-чуть, но на всякий случай я все же взяла прокладку. Тампон вынимать я пока не собиралась. Я хотела дождаться, когда папа вернется домой, чтобы ходить по дому с тампоном, а он бы ничего не подозревал.

— Прекрати мельтешить перед глазами, — сказал он вечером.

— Извини, — ответила я и села за столик для завтрака.

— Тебе уроки делать разве не надо? — поинтересовался папа. Он стоял за кухонным столом и готовил ужин. Что-то восточное и несъедобное.

— Я уже все сделала.

— Хорошо. Я собирался послушать радио.

— Я не буду мешать.

Папа помялся секунду, а потом спросил:

— Что там с твоей менструацией?

— Все в порядке.

— Боли прекратились?

— Угу.

— У твоей мамы всегда были жуткие боли, — сказал он. — Она так мучалась, прямо умирала от боли.

— Ну, у меня все не так плохо, — ответила я.

— Я всегда считал, что она притворяется. Чтобы привлечь внимание.

Я кивнула. Я не раз видела, как она корчится, и тоже так думала.

— Я не обращал на это внимания, а она бесилась и называла меня бессердечным. А я не бессердечный. Я просто вижу, когда человек лжет.

А я подумала о своем тампоне и о том, что ничего-то он не видит.

— Помоги мне нарубить капусты, — попросил папа. Капустой он называл и овощи, и деньги.

После ужина я пошла в туалет, чтобы вынуть тампон. Он весь пропитался, и кровь капала с него в унитаз. Я обмотала его несколько раз бумагой, а когда спустила воду, слив засорился. Я не знала, что мне делать, поэтому закричала:

— Папа, на помощь!

Он прибежал, увидел, что произошло, и тут же выбежал обратно. А когда вернулся с вантузом в руке, бледно-розовая вода уже лилась на бежевый коврик.

— Господи боже, — промолвил он и начал прочищать унитаз. На коврик полилась вода с кусочками бумаги, но потом, наконец, туалет прочистился, булькнул недовольно и выплюнул лужицу чистой воды.

— Принеси пакет, — велел папа.

Я убрала в пакет грязную бумагу, а он ткнул пальцем в пол и спросил:

— Это что еще такое?

Я оглянулась и увидела тампон. Он, конечно, был не таким кровавым, как когда я его только вытащила, но все равно было видно, что его использовали.

— Подними, — приказал папа.

Протянув руку, я схватила тампон. Мне не хотелось брать его голыми руками, но папа загородил собой туалетную бумагу.

— Откуда это у тебя? — спросил он.

— Из школы, — начала говорить я, — мальчишки…

— Ты помнишь, что я тебе говорил про тампоны? — перебил папа.

— Что они для замужних женщин.

— А ты разве замужем? — спросил он.

— Нет.

Он посмотрел на меня с секунду, а потом сказал:

— Пошли.

На кухне он открыл шкафчик под раковиной, чтобы я выбросила в мусорку тампон.

— А теперь иди и вынеси ведро, — велел папа.

Я пошла выносить мусор, а когда вернулась, дверь была закрыта. Я позвонила, но он не открывал.

Я даже не знала, что мне теперь делать. Машина тоже была заперта. Я подумала было пойти домой к Вуозо, но побоялась. Мне казалось, что если они узнают, что папа меня не пускает домой, то сразу меня уволят.

В конце концов я пошла прогуляться к бассейну. Там при выходе из раздевалки стоял телефон-автомат, из которого я иногда разговаривала с мамой. Я позвонила ей за ее счет, и она спросила, что еще такое у меня стряслось.

— Меня выгнали, — сказала я и разрыдалась.

— Неужели? — ответила она. — А твой отец только что позвонил и сказал, что ты сбежала.

— Я не сбегала, — возразила я, — он меня выгнал, и я звоню тебе из автомата.

— Где этот автомат? — спросила мама.

— Около бассейна.

— Тебе надо не мне звонить, а отцу. Он понятия не имеет, где ты.

— Но он же меня выгнал!

— Послушай меня, Джасира. Мы обе знаем, что у твоего отца проблемы, он все принимает слишком близко к сердцу. Тебе нужно это учитывать и вести себя соответственно. Если он тебя выгнал, тебе придется подождать, пока он не остынет. Понимаешь? Просто я ведь не могу постоянно отвлекаться на твои звонки. Какой вообще тогда смысл в том, что ты живешь с папой, если все проблемы все равно приходится решать мне?

— Не хочу я тут жить. Я хочу домой.

— Ну же, ты даже не хочешь попытаться?

— Я попыталась. Я старалась, как могла.

— Знаешь, о чем надо тебе думать в такой ситуации? — сказала мама. — Подумай, а почему папа тебя выгнал? Ты думала, почему он так поступил?

— Думала, — соврала я.

— Правда?

— Нет.

— Как ты думаешь, что происходит, когда папа не разрешает тебе пользоваться тампонами, а ты его не слушаешься?

— Да что такого в тампонах?

— Дело ведь не в тампонах, верно? Дело в том, что не надо пользоваться тампонами, если папа против, правда ведь? Это неправильно. Так же неправильно, как бриться, если мама тебе запрещает.

Я промолчала.

— Или просить кого-нибудь еще брить тебя, — добавила она.

— Извини.

— Не хочу об этом говорить.

— Хорошо.

— Вешай трубку и звони папе. Он приедет и заберет тебя.

Трубку я повесила, но папе звонить не стала. Вместо этого я стояла в коридоре между мужской и женской раздевалками, как будто этот коридор и был моим домом. Автомат с газировкой рядом с телефоном жужжал совсем как холодильник. А запах хлорки напомнил мне о “Комете”, которым я чистила свою ванную.

По пути домой я мечтала, чтобы со мной случилось что-нибудь ужасное. Чтобы мое тело нашли после долгих поисков и чтобы моих родителей мучила совесть до самой смерти. Но ничего так и не произошло. Я спокойно дошла до дома. И хотя входная дверь все еще была на запоре, черный ход папа открыл.

глава вторая

Я начала воровать тампоны миссис Вуозо. Она хранила их в туалете в прозрачном стаканчике, в таких еще стоматологи держат специальные шпатели для языка. Я была осторожна и брала всего один или два за неделю, чтобы она ничего не заметила. Я клала тампон в карман джинсов, а потом прятала его в своей ванной за банкой “Комета”. Папа заглянул туда один-единственный раз, как раз тогда, когда прочищал унитаз и выгнал меня из дома. Я тогда вернулась домой и обнаружила, что туалет весь сияет, даже влажный коврик теперь приятно пах свежестью. На полу не осталось ни одного кусочка бумаги, вантуз исчез. Папа сидел у себя за закрытой дверью, но я видела, что свет у него горит. Он не вышел, чтобы на меня наорать. Как, впрочем, и чтобы убедиться, что я уже дома. На следующее утро за завтраком он обратился ко мне всего раз. Сказал: “Передай сахар”.