– Мам? – рыжая голова Андреса высовывается из-за двери.

– Сынок, ты уже дома? – голос Альбы звучит удивлённо, словно ей сложно поверить в такое чудо.

– Помочь? – Андрес выходит из комнаты, забирает у матери пакеты с продуктами и тащит их на кухонный стол.

– Что-то случилось, дорогой? – Альба заходит на кухню следом и не может понять, почему её сын то хмурится, то сияет улыбкой.

Андрес молча качает головой, хватает из пакета мясо, сыр, сливки, ягоды распихивает по полкам холодильника. Альба отбирает у взволнованного сына батон, который тот пытается засунуть в отдел для зелени.

– Андрес. – Альба откладывает хлеб и берёт сына за ледяные ладони. За хлопком холодильника не слышно открывшейся двери.

– Мам, я хочу быть гончаром, – одним выдохом отвечает Андрес. Выжидает секунду, не слышит возражений и торопливо продолжает: – Хочу лепить и продавать посуду, учить других видеть в куске серой глины шедевр. Я распродал свои полки за сутки! Люди заказывают…

– Гончаром? Всю жизнь в грязи? Я тебя растил семнадцать лет для того, чтобы ты всю жизнь был хуже свиньи? – Вито врывается в кухню, пугая рыком жену и сына. Альба подпрыгивает, рука Андреса выскальзывает из её ладоней. – Я давно должен был разбить эти дряные безделушки, чтобы они не забивали тебе мозги!

– Папа… – Андрес не успевает возразить, как Вито хватает его за ворот футболки.

– Не бывать тебе грязелепом, пока ты мой сын! Выброси эту дурь из головы! – Вито с силой отталкивает Андреса от себя, припирает его к холодильнику. Раздутые от гнева ноздри отражаются в перепуганных чёрных зрачках. – А ты его поддерживаешь, да, Альба? Если бы не я, то ни у кого из вас не было того, что вы имеете. Ни одежды, ни дома, ни возможности ходить в школу. Хотите скитаться по свалкам?

Альба молчит, прикрывает руками дрожащие губы, пытается удержать блестящие слёзы. Андрес сглатывает, пытается вдохнуть, но отец заполняет собой всю кухню, весь дом и душит одним взглядом. Вито замечает единственную скользнувшую по щеке жены каплю хрустальной влаги. Выходит из себя, совершенно слетает с катушек:

– Давай, давай, заплачь! Какой же плохой муж, кричит на тебя, на твоего драгоценного бестолкового сына. Иди пожалуйся на меня Пилар. У той от любви мужа синяки на лице, а на тебя разок прикрикнули, и всё, сразу в сопли. – Вито размахивает руками, едва не задевая чужие лица и плечи.

– Ты прав, – дрожащим голосом отвечает Андрес. Плечи сгорблены, дыхание прерывисто, но взгляд острее, чем вкус халапеньо. – Я больше не хочу быть твоим сыном.

– Что-о-о-о-о?! – Вито краснеет, белки глаз наливаются кровью, но от оплеухи Андрес лишь ловко уворачивается, пригибается и выносится вон из кухни.

Под звериный рёв задвигает дверь в комнату тяжёлым резным столом. Вытряхивает из огромной спортивной сумки наколенники, защитный шлем, бутылку с водой и аптечку, которая не раз выручала его на соревнованиях по скейтбордингу. Заполняет сумку футболками, бельём и парой джинсов. Осторожно закладывает готовые к отправке частички своей души, вздрагивает от каждого пинка в дверь. Сердце громко стучит, отдаётся барабанным боем в ушах, не давая Андресу услышать ни единого слова. Ни криков отца, ни слёзной мольбы матери. Застёгивает с характерным вжиком молнию. Вдыхает, как пловец перед прыжком.

Подходит к окну, распахивает его шире, ловко перекидывает одну ногу, вторую, вытягивает сумку, балансирует на узком подоконнике, смотрит вниз. Сумку бросать не решается, закидывает на плечо и быстро, привычными шагами спускается по увитой плющом стене. Плющом, который скрывает вбитые намертво колышки-подставки для ног и рук. Становится босыми ступнями на разогретую солнцем плитку. Делает глубокий вдох полной грудью.

Свобода.

– Чудес не бывает! – сердито кричит семилетний мальчик, озлобленным львёнком зыркая на Синтию.

– Бывает! Мне тётушка Молли в прошлый четверг снежок подарила! Тогда ещё был август! – не менее громким криком отвечает тонюсенькая белокурая девочка.

– Да она его из холодильника достала, – упрямо продолжает отвергать любую магию и волшебство Бекс.

– Нет, не достала! Он бы растаял, пока тётушка Молли пришла на площадку. Не носит же она холодильник в кармане, – Синтия стоит на своём, пусть и тянет последнее предложение весьма задумчиво.

– А вдруг носит? – вклинивается в спор Тиа, дёргая себя за хвостик. – Она ведь достала тогда лошадку от карусели из кармана.

– Это был сухой лёд, а не снег, – с видом профессора доказывает Бекс. – И лошадь она не доставала, только парочку деталей.

– Это был самый настоящий снег! – Синтия топает ножкой и задирает нос повыше, как делает её мама, когда чем-то недовольна. – Лёд не бывает сухим, он влажный. Ты просто глупый!

– Дети, звонок уже прозвенел, рассаживайтесь по местам! – Миссис Лорнелли заходит в класс, бегло осматривая спорщиков. Да, она подслушивала, стоя под дверью, но не вмешивалась, не зная, что сказать. В её тридцать три верить в чудеса неловко и странно, но всё же…

– Миссис Лорнелли, скажите им, что чудес не бывает, – требует Бекс, не желая возвращаться за парту.

– Миссис Лорнелли, чудеса бывают, скажите ему! – тянет за край юбки Синтия.

Вирджиния улыбается, поглаживая обоих детей по головам.

– Чудеса случаются с теми, кто в них верит, – примирительно заявляет она, перебирая светлые и тёмные волосы прохладными пальцами.

– Хорошо, я верю в чудеса, поэтому пусть прямо сейчас появится банка шоколадного мороженого! – Бекс жмурится, скрещивает пальцы, открывает глаза и осматривается. Мороженого нигде нет. – Видите, никакого чуда не произошло. Значит, я прав и их не бывает.

Синтия дует губки, складывает руки на груди, собираясь что-то ответить нахалу, но нежная рука учительницы похлопывает по плечу, успокаивая девочку.

– Бекс, даже для чудес необходимо немного времени.

– Сколько? – морща нос, мальчик соглашается на чужие правила.

– Дай чудесам хотя бы неделю, чтобы набраться сил и прийти к тебе в гости. – Миссис Лорнелли подмигивает Бексу, подталкивая детей к их партам. – Рассаживайтесь по местам, сегодня будем собирать бумажные цветы для мам.

Бекс спотыкается, летит на пол, но вовремя хватается за парту.

– Прости, – шепчет он испуганной однокласснице, на которую чуть не упал, и хмурой тучей садится на свой стул.

Уроки тянутся долгой протяжной воющей нотой. По голове словно стучит маленький молоточек, каким-то волшебным образом находящий одну и ту же точку. Бам. Бам. Бам. Трррр. Звонок с последнего урока становится точкой в мучениях Бекса, но в отличие от других он не торопится уходить. Медленно поднимается из-за парты, складывает вещи в рюкзак. Не скидывает их одним движением руки в сумку, а каждую вещь аккуратно по одной укладывает на место, протирает парту платком, медленно задвигает стул.

– Бекс, у тебя всё в порядке? – мягкий голос миссис Лорнелли окликает мальчишку.

– Да.

– Бабушка тебя сегодня не встречает?

– Она занята. Я дойду, не переживайте, – очень по-взрослому убеждает учительницу Бекс.

Миссис Лорнелли хочет возразить, предложить остаться и подождать Людмилу Павловну вместе, только её саму ждут собственные дети и дела, от которых, конечно, можно отказаться, но…

– Вы можете отвезти меня к бабушке Молли, они с моей ба подруги. Ба заберёт меня вечером, – мягко уговаривает Бекс.

– Хорошо, но пусть Людмила Павловна обязательно позвонит мне, когда заберёт тебя, чтобы я не волновалась, – соглашается на сделку с совестью миссис Лорнелли.

Бекс кивает, закидывает толстый рюкзак на плечи и медленно шагает за учительницей к её синей подержанной машинке, падает на твёрдые сидения и щёлкает ремнём безопасности.

– У тебя дома точно всё хорошо?

Бекс хмыкает, понимая, к чему начинается этот мини-допрос.

– Да, просто там никого нет. Бабушка на занятиях, мама работает, – перечисляет Бекс, но тут же машет руками, как бы успокаивая. – Вы не волнуйтесь, за мной присматривают бабуля Молли и соседка, тётя Зина. Всё в порядке, правда.