Разногласия по поводу экономической политики и конкуренция за должности породили мощные стимулы для разрушения владычества южан в федеральном правительстве. Учебники истории гласят, что Гражданская война в США началась из-за рабства, но это правда лишь отчасти. Лучший способ охарактеризовать этот конфликт – сказать, что за ним стояла «рабократия». Действительно, хотя к 1860 году большинство северян считало рабство аморальным, лишь ничтожное меньшинство (северные аболиционисты) набралось сил и мужества для того, чтобы сделать этот вопрос центральным в своей политической программе. На Юге «особый институт» был настолько прибыльным для подавляющего большинства белых людей (поскольку большинство из них либо владело рабами, либо стремилось владеть), что те чувствовали себя обязанными его защищать. Большинство белых на Севере нисколько не заботилось о тяжком положении порабощенных чернокожих и не намеревалось ради них сражаться и умирать. Однако, поскольку рабство обеспечивало экономическую основу господства Юга, политическую атаку на рабовладельцев следовало подкрепить идеологической атакой на рабство как таковое. Большинство северян протестовало против «рабской власти» – то есть власти богатых аристократов-южан – и их преобладания в национальной политике. Политическая программа Линкольна отражала эти настроения. Первоначально он не собирался отменять рабство на Юге, но был категорически против распространения рабства (и власти рабократии) в новых штатах.

Остальное уже история. Крах второй партийной системы[7] привел к фрагментации политического ландшафта в 1850-х годах. На президентских выборах 1860 года боролись между собой четыре основных кандидата. Линкольн получил менее 40 процентов голосов, но победил в коллегии выборщиков. Юг отделился, спровоцировав Гражданскую войну в США. Победа Севера в войне привела к свержению довоенного правящего класса и становлению новой экономической элиты, которая с тех пор доминирует в американском государстве. (Мы подробно обсудим это в главе 5.)

Есть много общего между эпохой раздора, которую мы переживаем сейчас, и той, что закончилась Гражданской войной 160 лет назад. Эксперты часто отмечают, что мы как будто заново переживаем 1850-е годы. В самом деле, пусть довоенная Америка и нынешние США – две очень разные страны, у них много общего. Давайте теперь обратимся к еще одному кандидату в элиту, которому тоже выпало жить в бурные времена и достигнуть вершин власти. Нам придется переместиться из Западного полушария в Китай.

Двести лет назад экономика Китая была самой могущественной в мире, на нее приходилась почти треть мирового ВВП. Сегодня ВВП Китая, рассчитанный по ППС (паритету покупательной способности), тоже превосходит все остальные, а следующий за ним национальный ВВП (США) опережает приблизительно на 20 процентов. Однако между этими двумя периодами процветания Китай пережил столетие ада, или век унижения, как сегодня выражаются китайцы. После 1820 года ВВП Китая начал сокращаться и к 1870 году составлял менее половины ВВП Западной Европы. Страна переживала, казалось бы, нескончаемую череду голода, восстаний и унизительных поражений от внешних врагов. Самой страшной катастрофой было восстание тайпинов (1850–1864), печально известное как наиболее кровопролитная гражданская война в истории человечества. Каким же образом Китай сделался «больным человеком Восточной Азии»[8] и чем объясняется его чудесное выздоровление в последние пятьдесят лет?

С 1644 по 1912 год в Китае правила династия Цин. Хотя эта династия сложилась благодаря завоеванию Маньчжурией (которая до Цин не была частью Китая), маньчжуры быстро переняли традиционные китайские формы правления. В частности, империей Цин правил класс ученых-администраторов, которые продвигались по служебной лестнице только после успешной сдачи все более усложнявшихся экзаменов. Большинство населения страны (свыше 90 процентов) составляли крестьяне, к остальным принадлежали ремесленники, торговцы и солдаты. А мандарины – аттестованное сословие – правили всем, даже высшие командные посты в цинской армии обыкновенно занимали ученые-бюрократы, а не воины.

Первая половина правления династии была периодом устойчивого экономического роста и культурного расцвета. Усовершенствованные методы ведения сельского хозяйства и широкое внедрение новых культур (кукуруза и сладкий картофель) увеличили производство продуктов питания. Ранняя индустриализация также способствовала стабильному росту населения. Но рост населения не прекратился даже после того, когда благотворное влияние этих нововведений было исчерпано. К 1850 году китайское население в четыре раза превосходило по численности население в начале правления династии Цин. Пахотная земля на одного крестьянина сократилась почти втрое, снизилась реальная заработная плата, уменьшился средний рост (надежный показатель биологического благополучия). В ранний период Цин не было массового голода; последний случай, в 1630–1631 годах на северо-западе Китая, пришелся на конец правления предыдущей династии Мин и способствовал ее краху. Следующий массовый голод случился в 1810 году, а за ним последовала череда других: 1846–1849, 1850–1873, 1876–1879 (погибло от девяти до тринадцати миллионов человек), 1896–1897 и 1911 годы (последний обернулся революцией, которая избавила династию Цин от необходимости кормить население). В целом после 1800 года уровень обнищания масс в Китае был очень высоким . А что насчет перепроизводства элит?

В период Цин элита в основном набиралась через систему гражданских экзаменов, которая состояла из нескольких степеней, присуждаемых успешным кандидатам на местных, провинциальных и судебных экзаменах. Система хорошо работала в первой половине правления династии Цин. Это обстоятельство обеспечивало высокий уровень грамотности и компетентности бюрократов. Изучение конфуцианской классики помогало укреплять общий дух – общее чувство культуры, морали и единства – внутри правящего класса. А продвижение по заслугам служило легитимации государства.

К сожалению, система государственной службы оказалась крайне уязвимой перед давлением со стороны роста населения. Количество официальных должностей в первую очередь определялось количеством административных единиц, от провинций (на высшем уровне) до уездов (на местном уровне). Таким образом, число руководящих должностей было относительно постоянным, а вот число претендентов росло на протяжении всего периода Цин, чему способствовало четырехкратное увеличение населения Китая. Следует учитывать и значительный прирост в рядах богатых купцов, которые поставляли новых претендентов, стремящихся пополнить ряды «образованных». Сама того не желая, империя Цин устроила «игру в стулья». К 1850 году в Китае образовалось множество разочарованных претендентов, у которых не было надежды получить официальное положение среди элиты.

Хун Сюцюань (1814–1864), вожак восстания тайпинов, был одним из этих разочарованных претендентов. Он был третьим сыном из зажиточной семьи, которая могла позволить себе нанять детям учителей для получения формального образования. Успешно сдав экзамен на государственную службу первого уровня, он стал сюцаем, или лиценциатом (приблизительно соответствует степени магистра). Но подняться выше никак не удавалось: Хун четырежды пытался сдать один из императорских экзаменов – и каждый раз терпел неудачу.

После того как Хун не смог сдать экзамен в третий раз, разрыв между честолюбием и реальностью обернулся нервным срывом, он заболел и чуть не умер. За время болезни его посетила череда религиозных видений. Позже, читая брошюры на китайском языке, изданные христианскими миссионерами, он объединил полученные знания о христианстве со своими видениями и создал новую синкретическую религию, главной целью которой было очистить Китай от конфуцианства (по сути, от государственной религии цинского Китая). Сам Хун считал новую веру разновидностью христианства, но признанные христиане – западные миссионеры – категорически с ним не соглашались.