– Прям жгучее желание. Вдруг вы отправитесь в ад навсегда. И тогда каждый вздохнет спокойно! – разговаривала с ним на повышенных тонах.

– Чего рычишь? Секса не хватает? Так прыгай в постельку.

– Убирайтесь навсегда! Думаете мне важно с кем вы спите? Наоборот брезгливо отношусь. Потому что пахнут вами. И становятся такими же лживыми, – так увлеклась, спорив с ним, что шарф распахнулся. И тогда ощутила небольшой озноб.

– Закутайся! Грубиянка!

– Не касайтесь своими руками! Мыться потом придётся. А у нас вода по часам. Тиран постарался, – агрессивно реагировала, с ним становится очень сложно дышать.

– Афина, гнев выдает твои чувства. Осторожно, могу подумать, что не безразличен тебе, – хотел пройти мимо, но успела подлить масла в огонь.

– Пошли в задницу! Забирайте свою вонючую коляску!

– Хватит истерить! Она необходима твоему отцу! – озверел, ставя себя выше других.

– Сама заработаю. Мы её не примем.

– Я её покупал для больного инвалида!

– Сострадание проснулось? Как в таком чурбане могут присутствовать благородные качества. Лжете! – упрекала его.

– Психованная идиотка! Пусть ползает на коленях! – стукнул кулаком по забору, в него словно вселился дьявол. Но продолжала и дальше нервировать.

– Вы эту рухлядь уберете? Зря возомнили о себе много. Наоборот испытываю равнодушие, – срывала голосовые связки.

Наш болван исчез незамедлительно. Испугал трудностями. Буду лично гулять с папой, на тележке вывозить. Кошмар, жизнь, итак, полна трудностей и здесь ещё постоянно сражаться с типом полного безнравственности.

Трудилась в сарае, и чуть не уронила старый глиняный горшок. Пришла Сати, вид у неё был чересчур измотанный.

– Домом ошиблась?

– Афин, прости. Он так обольщал. Никто не отвергнет Адама, – извинялась за содеянное.

– Спи с ним на здоровье. Чихать хотела!

– Злорадствуешь, больше не посмотрит. Хотела получить его поцелуи. Его все обожают, – заявляла с большим раскаянием.

– Кажется, оглохла? Говорю заносчивый миллионер не интересует! – вернулась к рутинной работе, и здесь она побледнела. А потом дотронулась лба.

– Таблетка, от головы есть? Мутит очень.

– В аптеку сходи, или Адаму сообщи. Вы же любовники! – твердила я с сарказмом, а она надеялась вызвать жалость.

– Афин, мне честно плохо. В ногах слабость, а пальцы их словно не чувствую.

– Меньше кувыркаться нужно. Уходи! – сурово проронила, а дальше испытала шок, ведь ослабевшая подруга упала в обморок. – Сати! Господи!

Впопыхах налила воды, и протянула стакан ей, у неё еле открывались глаза.

– Спасибо. А то всё кружится. Сложно спать.

– Что он сделал с тобой? Совсем замучил!

– Не помню. Сначала были поцелуи, в дальше очень горячий секс. Так стонала, мне просто хотелось ощутить счастье! – произнесла заикающимся голосом.

Оглядываю её, буквально застыв от шока. На шее красовался засос, похожий на укус.

– Зверский подонок! Он ответит! – забыла про обиду, и пригласила отделаться у нас.

– Тётя наругает!

– Скажи, как угораздило лечь с этим гадом. Господи весь лоб горячий, – волновалась за неё, искав лекарства в аптечке.

– Сильно бледная?

– Сати, мы собьем жар. Он просто чудовище, ударить бы козла по лицу, – переживала за ее самочувствие. Взглянув на градусник, ужаснулась. Девушка слабела на глазах. Волосы дыбом от происходящего. И вот постучалась её тётя, по нервному тону, явно не довольна.

– Где носит эту лентяйку?

– Работает, наверное, – побоялась я говорить истинную причину.

– Шутишь, Афин?! Моя гулена и трудится?! Вот попадётся на глаза, достану ремень.

Всю молодость потратила, чтобы воспитать, – рассердилась, спеша проведать спящую девушку.

Жажду побеседовать с тираном. Напялила старую дублёнку, и поспешила ночью в клуб. Скорее всего подлец там, присматривает новых цыпочек. Впустили не сразу, обманом прокралась в здание. Бармен едва не уронил бутылку, стоило подойти.

– Где Адам?

– Занят… Просил не беспокоить.

– Если не хочешь, чтобы разбила бутылку об голову, немедленно говори, куда скрылся дьявол! – потребовала в приказательном тоне.

– По коридору прямо. Милая, не серди его… Пожалеешь потом, – ответил будто, отговаривая. Рванула вниз, проходя сквозь темноту, приглушенный свет, доставлял дискомфорт глазам. А за дверью раздавался хохот. Ворвалась, с манией прижучить ублюдка. Он плескался в бассейне вместе с девушками лёгкого поведения.

– Кто к нам заглянул! Очаровательная Афина! Не стесняйся, залезай к нам! Поплескаемся вместе! – оскалился Адам.

– Аморальный сукин сын, вы погубили Сати!

– Пожаловалась, да?

– Кто вам дал право её мучить?

– Обычные звериные ласки. Афина, не нервничай, я дал очень много кайфа, – остался в бассейне один. Моей злости не было предела. Тогда машинально, прыгнула в воду, и со всей неприязнью влепила пощёчину.

– Горите в аду! Презираю!

Афина

Подкрадывался, как в страшном сне. Ощутила лихорадку. Не успел вылезти из воды, прислонил к себе.

– Руку сломать, дрянь, из деревни? Кто дал разрешения бить?

– Спрашивать должна?

– Да, людская стерва! Решила с жизнью проститься. Хочешь ощутить боль, Афина? – с небрежностью впился пятерней в пряди.

– Подонок, ей же плохо. Хоть бы раз оказались в подобной шкуре!

– Выживет, твоя Сати и будет благодарна. Я позволю ей стать особенной! Убирайся, или придётся утопить! Считай, пока пощадил. Ты же такой борец за справедливость, несчастная, – злорадствовал, добиваясь моей слабости.

Внезапно проснулась смелость и я снова дала пощёчину. Но видимо сейчас вызвала просто необузданную ярость. Адам разорвал одежду, и оставил совершенно голой. Пробую с ним справиться. Но меня будто нашкодившего котёнка вывели из бассейна и толкнули на красный кожаный диван.

– Спасите!

– Чего орёшь?!Это мой клуб. Кто придёт на помощь? Поплатишься за гонор! Смелость ускользнула, Афина? Запомни, опасно злить негодяев. Признайся, что хочешь меня! – держал руки, смотря с вызовом в глазах.

– Принуждайте, но моей симпатии не дождётесь! – резво сражалась, и тогда его властные руки, раздвинули бедра. Больше яростных движений, уже сложно пошевелиться.

– Охладись, дикарка. Сейчас потечёшь, – начал небрежно целовать живот, и внезапно возникло желание. Такое нестерпимое. И когда его губы припали к киске, чудом сдержала стон.

– Отпустите! Нет! Боже!

– Проси, чтобы лизал тебе! Говори, припадочная! – проявлял столько власти, и специально дразнил клитор языком, не доводя дело до конца. Вся сжимаюсь, но не покорюсь.

– Бесчеловечный монстр!

– Оставайся неудовлетворенной! Ползи голой к двери, – перестал ублажать, и только ринулась прочь, поймал, и запустил руки в киску. Оргазм настиг такой сильный, подкашивались колени. – Афина, ты станешь моей любимой игрушкой. Ранимой, чуткой. Слабеешь, милая. Правильно, незачем сердить меня.

Чмокнул настолько небрежно, словно в душу наплевал. Нагадил, лишая душевного спокойствия.

Заночевала на диване, укрытая тонкой простыней, а разбудил вылитым соком на лицо.

– Извращенец проклятый! – не сдерживала своих эмоций.

– Девочка с колким языком, сыт по горло твоим хамством, в следующий раз оставлю изнасилованной!

– Я вам отомщу! Ясно? Где моя одежда? – шипела от недовольства.

– В помойке. Иди голой, или боишься застудить попку? – налил вина, рассматривая с превосходством.

– Выдайте мне пальто!

– Сначала верность, покорность хозяину, Афина. А дальше дорогие шубы, бриллианты! Займись своим перевоспитанием! – изводил своими словами. Поражаюсь насколько у него дьявольская натура.

– Дегенерат! Как же воротит от вас! – ухватила ту простыню, а сапоги нацепила на ходу. Развратная сволочь, казалось, больше возненавидела. В таком презентабельном виде тормознула такси.

– Откуда сбежала, девонька? Из психушки?