Когда Олег закончил свою «пламенную» речь, с лавки без разрешения великого князя встал Годун и повернулся к брату.

«Великий князь, разреши задать вопрос воеводе» – спросил Годун.

«Задавай», – великий князь явно был не доволен поведением брата.

Темноволосый уже с посидевшей в некоторых местах бородой, пристально посмотрел на Олега.

«Скажи воевода, а куда делись те два корабля, которые вы с великим князем отправляли на запад прошлым летом» – медленно проговаривая слова спросил Годун. Данный вопрос не понравился не только Олегу, но и Ведославу.

«Присядь мой брат, я предоставлю тебе слово», – проговорил великий князь, тем самым давая понять Олегу, что на этот вопрос отвечать не обязательно. На слова брата Годун только ухмыльнулся, но присел на лавку.

«Мирон ты нам что ни будь сказать хочешь» – великий князь перевел взгляд на своего второго сына, который сидел напротив Олега.

Мирон был спокойным человеком, внешне похожим на Олега, только волос был до плеч как у Алкуна. Кстати, у Алкуна у одного были светлые волосы, у всех остальных детей великого князя волос черный. Мирон был воином, не таким искусным как Алкун и тем более как Ратмир, но в бою он был хорош, бесстрашный отважный, а главная черта в Мироне – это справедливость. За его характер многие Мирона не любили, в их числе и Годун который сидел по правую руку от Мирона. Второй сын Ведослава был молчуном, поэтому великий князь и задал такой вопрос. Но если Мирон говорил, он говорил всю правду. Вот и сейчас Мирон встал с лавки и не обращаясь к отцу, смотря прямо перед собой заговорил.

«Мое мнение, нужно собирать рать и принимать бой с тумэтами, а если кто хочет заключить мир с ними» – тут Мирон повернулся к Годуну и продолжил, «то кони в конюшне». В этот момент в первые, в палате «загудели», одни в поддержку Мирону, другие от его дерзости в отношении дяди. Вот и пришло время улыбаться Изяславу. Стоявший рядом. Балуй, покраснел и сжимал рукоять меча который висел у него в ножнах на поясе. Покраснел и Годун он хоть сейчас бы проткнул, мечом Мирона, но он прекрасно знал, что ему Мирона не одолеть. Когда все стихли, Мирон продолжил «корабли на восток тоже стоит направить, нам нужен новый дом», и также без разрешения великого князя Мирон сел на лавку.

«Мой брат говори, что хотел» – Ведослав обратился к Годуну.

«Красноречив сегодня твой сын, великий князь, но я не об этом, мое мнение ты знаешь» – начал Годун обращаясь к брату.

«Но ты сделаешь по-своему, да я хочу заключить мир тумэтами, и вместе с ними решать нашу общую проблему. Я не хочу, чтобы гиб мой народ. Мы с ними живем на одной земле, которая сейчас заполняется водой» – говорил Годун. Но все, кто знал Годуна ближе они понимали, что в этой речи, что-то не так, где-то подвох. Годун говорил долго, убеждая всех, что с тумэтами можно договориться и заключить мир, что они, не смотря на вековую вражду, не такие уж и враги северу. Сама речь Годуна, конечно, получилась лучше, чем у остальных членов совета, но убедить всех в заключения мира с тумэтами у него не получилось.

Кроме выступавших, в совет еще входили князья и воеводы севера, они тоже выступали, кто поддерживал Годуна, кто речь Олега и Мирона. За всеми выступлениями никто и не заметил, что наступил вечер и в углах зажглись свечи. Неожиданно великий князь встал с престола и сказал «на сегодня совет закончен» и вышел из палаты. Все зашумели и потянулись к выходу, завтра будут слушать остальных членов совета, кто не успел выступить сегодня, но возможно великий князь еще заслушает князей, которые не входят в совет.

Алкун встал с лавки и направился к Изяславу, он не пошел к старшим братьям, так как у него были с ними натянутые отношения, один молчун сам по себе отталкивал, а второй нагонял на себя важности, а Изяслав был простой, как Ратмир.

«Здравствуй брат», – сказал Алкун, и они с Изяславом обнялись.

«Ну ты и вымахал, почти меня догнал, чуть-чуть осталось» – продолжал Алкун.

«Здравствуй брат», – ответил Изяслав. А сам смотрел как, Балуй выходит из палаты. Алкун поймал взгляд брата.

«Брось, брат не время и не место, оно того не стоит», – взяв за руку Алкун обратился к брату.

Изяслав улыбнулся «Но проучить то надо».

«Надо, но позже» – согласился Алкун.

«Рассказывай, как дела» – Изяслав обратился к брату.

«Давай после ужина на нашем месте, а то я матушку хочу повидать» – ответил Алкун.

«Хорошо» – согласился Изяслав, и братья направились к выходу.

Алкун отправил Навоя готовить его «постельную» к отдыху, а сам шел по коридорам княжьего дворца на кухню, где со слов прислуги находилась княгиня. На кухне все кипело, парило, княгиню он сразу заметил, она стояла к нему спиной, раздавала указания и пробуя из деревянной ложки горячую жидкость. Алкун подошел сзади и закрыл княгине глаза ладонями.

«Алкун» – произнесла княгиня, ну а кто еще? Он всегда так делает.

Средних лет женщина развернулась и принялась расцеловывать, чуть ли не самого искусного война севера, вот бы тумэты увидели, наверно удивились. Княгиня была одного роста с сыном, через черные волосы пробивалась седина, но этого не было видно из-за головного убора. Не смотря на возраст, княгиня была симпатичной, стройной женщиной, да и седина появилась только после истории с Ратмиром.

«Ну все матушка» – освобождаясь от объятий проговорил Алкун.

«Ты бы хоть кольчугу снял» – говоря княгиня взяла сына под руку и повела с кухни. Они поднимались по ступенькам, княгиня вела сына в их с великим князем постельную, и по пути расспрашивая как у него дела.

«Что с раной» – княгиня заглядывала сыну в глаза.

«Нормально, затянулась» – отвечал Алкун.

Зайдя в пастельную, княгиня настойчиво проговорила:

«Снимай, показывай». Алкун знал, что спорить бесполезно, в государственные дела княгиня не лезла, но за своих детей она готова отдать жизнь. Больше для того, чтобы успокоить мать, принялся снимать кольчугу, княгиня помогла сыну и когда Алкун остался по пояс голый, она как в детстве своей мягкой рукой провела по только, что зажившей ране.

«Я же говорю, что все затянулась», – проговорил Алкун.

«Матушка ты лучше расскажи, как у вас дела, где Уряна»? – продолжал Алкун отвлекая княгиню от раны.

«Сестра твоя ослушалась меня и с разрешения отца отправилась в «Шаваш» в гости к Евпатию» – ответила княгиня.

Шаваш – это город, стоящий на границе с тумэтами, а Евпатий это второй самый младший брат великого князя, который также входит в совет, но до него сегодня слово не дошло. Евпатий брат Ведослава и Годуна только по отцу, и приходится ровесником Олегу.

«Но Евпатий здесь» – удивился Алкун.

«Он сказал, что с Уряной он бы потерял много времени и не успел на совет» – возмущенно ответила княгиня.

«Там сейчас опасно находиться, со дня на день тумэты придут с войной, и первый город как это не раз бывало, будет Шаваш» – продолжал Алкун.

«Я знаю, как только совет закончится и Евпатий вернется в Шаваш, он сразу отправит Уряну домой» – уже спокойней ответила княгиня, помогая Алкуну одеваться.

«Что Ратмир» – тихо спросил Алкун.

На лице княгини появилась усталость, она поменялась в лице.

«Я не была у него, Ведослав не велит, говорит изменник» – чуть не плача проговорила княгиня.

Тут за дверьми послышались шаги и в комнату вошел великий князь, увидел лицо чуть не плачущей жены, князь подумал, что она за рану Алкуна так переживает.

«Пелагея, хватит реветь живой же» – проговорил князь и подойдя к сыну обнял, что раньше за ним не наблюдалось, он всегда был строг, временами напоминал Годуна.

«Здравствуй сын» – из уст князя прозвучало, так ласково, что Алкун подумал «не заболел ли отец».

«Здравствуй отец» – ответил Алкун.

«Ну что ты держишь сына ему нужно помыться с дороги, а то к ужину опоздает» – обращаясь к княгине, сказал великий князь, прекратив объятия с сыном.

Княгиня, вспомнив про ужин ни чего, не говоря только всплеснув руками вышла из постельной.