Этих двух ситуаций хватило для того, чтобы понять: я вижу будущее. Причем не сам по себе, а при помощи папиного камня. Но это все равно странно, так как до этого момента я и вовсе не обладал никакими способностями. Мне всегда было обидно по этому поводу, ведь и мои соотечественники – очень сильные маги, и представители моего рода тоже могут творить настоящие чудеса, используя собственный энергетический потенциал.

Но в семье не без урода – эту поговорку я как-то услышал из уст тетушки, не в мой адрес, конечно. Однако она мне полностью подходит. И, несмотря на мамины слова о моей уникальности, я знаю, что это не так. Ну если только я уникален в своей бесталанности. Ведь все вокруг обладают какими-то способностями!

Про Хроносов я молчу – на то они и всемогущие, чтобы иметь такие возможности, о которых другие даже не мечтают. Но вот мой собственный папа, например, своей энергией заставит расцвести даже сухую палку. Мама лечит животных. Едва ее легкая, немного прохладная ладонь, коснется больного места, как зверь или птица сразу чувствует себя лучше. И такие дары дают знать о себе с раннего детства.

Когда я только родился, сестра обнаружила свою способность. Она пошла в маму, и ее дар тоже связан с лечением. Александра безошибочно указывает орган, которому нужна помощь. Причем ее дар распространяется как на животных, так и на людей. А маленький Антей уже в полгода обнаружил необычайную для младенца силу. Я же ничем не выделяюсь, и это меня расстраивает.

Правда, тетя Саша вот вообще не подозревала, что обладает какими-то там особенностями, пока ей не исполнилось аж двадцать пять лет! И то, ей помог Даниил. Когда я узнал об этом, то немедленно попросил его, чтобы он и мою силу пробудил. Но Хронос, который меня всегда с удовольствием балует, в этот раз отказал.

– Понимаешь, милый. – объяснял он. – Сила должна пробудиться естественным образом. Форсировать события не рекомендуется, иначе твоя энергия может стать неуправляемой: ты получишь больше, чем сможешь освоить.

– Но тете Саше ты помог!

– Там была другая история. Ее сила дремала слишком долго, и вовсе не пробудилась бы без посторонней помощи. К тому же, она была старше тебя в два с половиной раза. Наконец, это были не те обстоятельства. Она находилась в огромной опасности… И я надеюсь, что больше никому из моих потомков не придется таким образом пробуждать силу!

Так наш разговор тогда и закончился. Умом я осознавал, что Даниил прав, но немного на него обиделся. Неужели он не понимает, каково мне быть белой вороной? Поэтому, когда я обнаружил, что могу видеть будущее, не сказал об этом никому – даже ему. К тому же, мне было интересно самостоятельно разобраться с таким удивительным даром. А если я расскажу о нем взрослым, у меня сразу же отберут агат, и моя способность тоже исчезнет. Я снова стану самым обычным, ничем не примечательным пацаненком.

Первое время было весело: я видел будущее до того, как оно произойдёт, и мог его менять. Например, быстрее остальных давать правильные ответы на уроках, как это было после моего второго «дежавю». Или «предугадывать», что сейчас случится, и наблюдать за изумлением окружающих. Какими забавными становились в этот момент их лица!

Агат демонстрировал мне то, что произойдет, каждый раз, как я брал его в руки. Это вызывало определенные неудобства, потому что иногда мне нужно было просто переложить камень, безо всяких там видений. Но постепенно, кажется, он стал считывать мои стремления, и показывал будущее лишь тогда, когда я сам этого захочу. И поэтому мне стало казаться, что я его приручил.

Длительность видений зависела от того, как долго минерал находится в моей руке. А срок, на который он переносил меня в будущее, со временем увеличивался. Сначала он показывал только то, что произойдет в ближайшие пару минут. Но постепенно я стал видеть на час, два, день вперед, потом на неделю. Чем больше я упражнялся, тем лучше у меня все получалось.

Но за все приходится платить, в том числе и за сверхспособности: по ночам мне стали сниться кошмары. Никаких чудовищ или катастроф: я видел маму, которая сильно заболела, видел, как с каждым выдохом жизнь уходила из нее. И это было для меня страшнее конца света! Испуганный, я просыпался, нащупывал агат, который покоился под подушкой, и теперь, уже почти спокойно, засыпал до утра.

А утром меня будила здоровая и веселая мамочка. После таких ночных кошмаров, я крепко ее обнимал, слушал, как бьется ее сердце, и постепенно успокаивался. Потом брал из-под подушки мертвенно холодный, почему-то очень тяжелый, камень, и занимался привычными утренними делами.

Время шло, маленький Антей подрастал, и все чаще проявлял самостоятельность. Родители старались делить свое время между всеми нами тремя, и я снова стал много времени проводить в компании мамы – как раньше. Теперь, после таких страшных сновидений, я особо ценил каждую секунду, которую был с ней.

А кошмары я видел уже каждую ночь. В итоге, чтобы избавиться от них, я вернул агат отцу, хотя он на этом и не настаивал. Я был уверен: мамочка с нами на долгие годы, но видеть ее ослабевшей, смотреть, как она мучается, пусть и во сне, не хотел. Так что решил: пусть даже не будет у меня никакого дара, зато и кошмары уйдут. К тому же, надо быть честным с самим собой: это не моя способность. Наверное, камень являлся каким-то амулетом, вызывавшим такие видения. Так что, расставаясь с ним, я не терял ничего. Зато приобретал душевное равновесие.

И действительно, столь пугавшие меня сны, ушли. Правда, проявилась тоска по агату: ведь несколько месяцев я был с ним неразлучен. Все время тянуло снова взять его в руки, но я боялся наяву увидеть то, что мне снилось. Однако я все равно приходил к отцу в кабинет, смотрел на минерал, как завороженный. Но не брал его, хотя папа предлагал повозиться с моим любимым камнем.

Но вот, по прошествии пары недель, и тоска по агату почти ушла, и будущее я больше не видел… Да и день выдался интересный: мы все отправились в гости к старшему брату папы. А он, вместе с тетей Сашей, живет на Земле, в Сибири, где сейчас царит настоящая зима! Маленький Антей познакомился с таким чудом впервые. Ведь у нас на Эдеме всегда вечное лето, не считая пары коротких прохладных месяцев.

Мы с сестрой, уже ранее видевшие снег, возились в нем с удовольствием. Да и мама от нас не отставала. Вот она, шутя, плюхнулась в сугроб. Я уж было решил последовать ее примеру, но задержал взгляд на мамином лице, моргнул… И увидел ее, белее снега, на котором мама лежала. Нет, это был не снег, а высокие подушки, белые, твердые, холодные. Белые стены палаты, белая ночная сорочка на маме.

И лицо ее, потерявшее всякий румянец. Зеленые огромные глаза ярко горят каким-то нездешним огнем. А губы, бледно-розовые, все искусаны, сухие, в мелких трещинках… Она ищет меня взглядом и, найдя, пытается улыбнуться. Но губы ее не слушаются, их уголки только едва поднимаются, а потом снова плывут вниз. Она неровно дышит, а я вижу, ощущаю, что выдыхает мама не воздух, а саму жизнь. Судорожный вдох, и длинный прерывистый выдох частички жизни.

Я бросился к матери, споткнулся, стал падать и инстинктивно зажмурился. Вдруг я почувствовал, как лицо укололо тысячами миниатюрных игл. Открыл глаза, отпрянул от снега, и оглянулся. Сестра и мама удивленно смотрели на меня.

– Оксинт, все нормально? – встревоженно спросила мать.

На ее щеках играет морозный румянец, ласковые глаза смотрят встревоженно. Она подает мне руку, я встаю, прижимаюсь к ней, и понимаю: это был кошмар наяву. Мамочка здорова, жизнь не уходит из нее. Все хорошо.

– Все хорошо, мамочка. – повторяю я вслух. – Споткнулся.

– Да у тебя же шнурок развязался! – заявляет сестра.

Мама качает головой, и уже собирается присесть, завязать мне шнурки, но я отказываюсь, и сам с ними справляюсь. А потом крепко ее обнимаю.

Зимние забавы мне, конечно, уже неинтересны. До вечера я не нахожу себе места. Почему я снова это увидел?! Ведь у меня нет агата, он вообще остался в другом времени и на другой планете! И самый главный вопрос, который меня мучил: как покончить с такими видениями? Каждый раз они так сильно пугают меня. И каждый раз я боюсь, что кошмар вдруг окажется реальностью.