ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
После наших прошлогодних работ по разведке рудных шлир северного мыса горы Рудной значение Норильска как новой в Советском Союзе базы медно-никелевых с благородными металлами руд значительно выросло. Нижняя шлира была вскрыта скважиной на глубине 20 м в 100 м к югу от штольни. Мощность рудного тела тут возросла до 12 м против 10 м в штольне. Это дает основание предполагать, что оно имеет скорее всего пластообразную форму и протянется по падению в глубь горы еще по меньшей мере на 100 м. Верхняя шлира на выходе 5 м мощности, вскрытая штольней на 7 м, по минеральному составу и структуре оказалась аналогичной нижней. Поэтому прогнозные запасы сплошных сульфидных руд теперь можно увеличить более чем вдвое по сравнению с подсчетом 1921 г.
Кроме того, рудоносный диабаз от северного мыса горы Рудной в виде крупного пластообразного тела тянется на юг более чем на 3 км до верховьев Угольного и Медвежьего ручьев, где уходит ниже дневной поверхности. Такое крупное изверженное тело, конечно, должно иметь рудные скопления и в других своих частях. Поиски следует вести главным образом бурением. Некоторую помощь при этом может оказать и геофизика, так как норильские сульфидные руды обладают магнитными свойствами. Исходя из этих соображений, я начал разрабатывать план дальнейших работ в Норильске, с тем чтобы доложить его Ученому совету. Однажды, когда я сидел и работал в своем кабинете в Геолкоме на Васильевском острове, ко мне вошел профессор Н. П. Асеев, заведовавший горно-металлургической лабораторией Горного института, положил на стол два брусочка - красный (медный) и белый (никелевый) - и торжественно сказал: «Вот вам первый норильский металл из привезенной вами руды». Было так приятно держать в руках эти два кусочка, в которые вложено немало труда. Хорошие результаты получил и МЕХАНОБР. Сплошные руды обогащения не требуют, из них методами флотации можно выделять халькопирит для плавки на медь и пентландит на никель. Вкрапленные руды, прежде чем пойти в плавку, потребуют обогащения.
Начальник геологоразведочного отдела Геолкома А. К. Гидовиус, исходя из этих данных, провел экономический расчет рентабельности эксплуатации сплошных руд шлиры из штольни Геолкома. При годовой добыче всего 1 млн. пудов (16,7 тыс. т) и плавке в простых печах из этого количества может быть получено 550 т белого штейна. При существовавших тогда мировых ценах на медь, никель и платину, учитывая стоимость работ вдвое против существующей и вывозку через Пясину Северным морским путем, экспорт за границу может дать до 200 тыс. руб. прибыли в золотой валюте. Подготовив соответствующий доклад о проведенной работе и план на следующий сезон, я выступил с этим на заседании Ученого совета Геолкома. Однако, если результаты выполненных работ были приняты и одобрены, то дальнейшее их продолжение вызвало сомнения. Чтобы решить этот вопрос, была создана комиссия, которая нашла, что выявленных разведкой запасов богатых руд недостаточно. Новых участков не найдено, и поиски их могут дать отрицательные результаты. Вкрапленные руды потребуют строительства обогатительной фабрики и подъездного железнодорожного пути, на что нужны значительные капиталовложения. Поэтому дальнейшие работы в Норильске экономически нецелесообразны.
Я, тогда еще совсем молодой специалист, позволил себе с решением комиссии не согласиться и подал особое мнение, считая, что Норильск еще очень мало разведан и новые рудные тела здесь будут найдены в самом ближайшем будущем. Весь вопрос перешел на рассмотрение Высшего Совета Народного Хозяйства, которому тогда был подчинен Геолком. Его председатель Ф. Э. Дзержинский с решением комиссии не согласился и постановил работы в Норильске продолжить в еще более крупном масштабе, сразу с весны 1925 г. Начальником экспедиции он назначил одного из своих секретарей - П. С. Аллилуева, а меня его заместителем. П. С. Аллилуев оказался человеком сравнительно молодым, еще моложе меня, невысокого роста, худощавым, живым и подвижным. В обращении он был мягок, деликатен и весьма тактичен. С ним, по-видимому, легко будет работать. Я ему рассказал о своих планах дальнейших работ, основу которых должно составлять бурение. В дополнение к имеющемуся в Норильске станку Вирт надо взять еще три станка Крелиус до глубин 250- 300 м. Для всех станков необходимы нефтяные двигатели, насосы, лебедки, штанги и прочее оборудование. При двусменной работе состав бурового отряда достигнет 30 человек. Проходку штолен тоже надо продолжать. Чтобы рационально вести бурение и проходку штолен, нужно анализы отобранных рудных проб не отсылать в Ленинград, а про изводить на месте и по их данным своевременно корректировать направление работ. Для этого следует организовать в Дудинке, а если возможно, то непосредственно в Норильске химическую и пробирную лаборатории. Я рассказал Аллилуеву о трудностях при перевозке грузов из Дудинки в Норильск. Оленей может не хватить и надо попытаться применить механический транспорт - тракторы. Это будет первый опыт их использования в полярных условиях не только у нас в Советском Союзе, но и в мировой практике. Для их обслуживания нужен штат водителей и слесарей-механиков, а для ремонта - механические мастерские. При таком масштабе работ состав экспедиции вырастет до 150 человек. Своего жилья в Дудинке у экспедиции нет, не хватит его и в Норильске. В Дудинке надо поставить большой жилой дом, а то и два, лабораторию, мастерскую, гараж, склад. Дома следует купить в Енисейске, разобрать и приплавить на барках. В Норильске тоже необходимо поставить как минимум два или даже три жилых дома и склад.
Буровые вышки должны быть разборными, каркасного типа, из фанерных щитов, каждый из двух листов фанеры, с промежутком, заполненным каким-либо теплоизолирующим материалом. Вышки построят и соберут в Енисейске и в разобранном виде доставят пароходом в Дудинку.
Согласился Аллилуев и с необходимостью применять для перевозки грузов тракторы. В Москве заводов, строивших тракторы или другой вид механического транспорта для бездорожья, тогда не было. В Ленинграде их могли делать Путиловский и Обуховский заводы. Я побывал на том и другом. На Путиловском (ныне Кировский) заводе тракторами тогда совершенно не занимались, а на Обуховском (ныне «Большевик») тракторы типа американского Холт только еще собирались проектировать. Я с сожалением рассказал о своих неудачах П. С. Аллилуеву, но он меня успокоил, сказан, что в фондах ВСНХ есть гусеничные тракторы для сельскохозяйственных работ французской фирмы «Рено»; нам из них могут дать три трактора.
Такая крупная партия, как наша, успеть полностью организоваться и выехать из Красноярска еще весной, конечно, не могла. Весной отправятся геологическая группа, геофизическая партия, часть хозяйственников и строителей, чтобы поставить в Норильске склад и другие строения из того леса, что остался от прежних лет.
В Енисейске надо закупить нужные нам дома, разобрать и приплавить их в Дудинку.
Из прошлогодних работников в экспедиции остались В. А. Корешков в хозяйственной группе, Ф. А. Клемантович в горной и П. Я. Богач в механической. Домами в Енисейске и их отправкой в Дудинку будет заниматься Корешков и строительный техник Пальковский, коренной житель города. Его нам рекомендовал Клемантович как энергичного и знающего человека. От хозяйственных и организационных работ я теперь в значительной мере освобожден и могу более обстоятельно заняться геологопоисковыми работами как в Норильске, так и в его окрестности. В первую очередь мне хотелось выяснить геологическое строение Норильских озер, где я побывал только зимой и выяснил лишь их очертания и рельеф. А между тем долганин Нягда, который со мною ходил по Ламе зимой, рассказывал, что летом в верховье речки Деме, где он пас оленей, он видел зеленые камни, похожие на норильские, и обещал мне это место показать.
С первым же пароходом в Дудинку выехала весенняя группа нашей экспедиции: я с двумя студентами последнего курса Московской горной академии Е. В. Павловским и
