Мол-Габур, похоже, тоже остался доволен трапезой и теперь неспешно попивал вино, даже не доставая пока свою всегдашнюю трубку.

Фильт как раз раздумывал, с какой бы темы начать расспросы чародея, когда обслуживавшая их девушка подошла к столику и что-то сказала старому магу. Тот ответил вновь на местном языке, и разведчик смог различить только слово «Мол-Габур». Девушка кивнула, отошла и вскоре вернулась, после чего кивнула еще раз, улыбнулась волшебнику и разведчику и стала убирать посуду.

– Надо платить? – спросил Фильт у мага.

– Всё в порядке, – спокойно ответил тот. – Если тебе понравилось обслуживание, то можешь оставить пару мелких монет, но ты не обязан этого делать.

Фильт выудил из кармана серебряную монетку небольшого достоинства.

– Многовато, но для первого раза от нового гостя сойдет, – оценил Мол-Габур и встал. – Пошли, пройдемся.

Они покинули гостеприимную харчевню, но чародей направился не к «Сказкам Красного Дракона», а в противоположную сторону.

– В гостинице еще насидимся, – сказал он. – Надо насладиться хорошим деньком. Хотя чайная нас ждет.

– А тут вообще непогода случается? – поинтересовался Фильт, которому после «Рассвета Хэфдоуна» как-то совсем не хотелось чая.

– А как же. И дожди, и грозы, и метели, и снегопады, даже ураганы бывают. Мудрейшие держат такую погоду только над главным городом, да и то не круглый год, конечно. Мы могли бы съездить в пару мест, которые можно было бы назвать окраиной, но, боюсь, тебе там не понравится.

– Почему?

– Потому что там мороз такой, что север Сколладии показался бы тебе теплым краем.

– Нет, лучше не надо, обойдусь, – улыбнулся разведчик.

– У тебя, наверное, скопилась масса вопросов, мой дорогой ученик.

– Не без этого.

– Я бы посоветовал тебе не спешить их сейчас задавать.

– Ну вот, всё как всегда, – вздохнул юноша.

– Пойми, Фильт, знание наиболее ценно, когда ты его получаешь собственными усилиями, с помощью выводов, исследований, наблюдений, а не посредством готовых ответов. И ты должен понять, постичь сам. Представь себе, что мастер по фехтованию говорит тебе, что, мол, для отвода удара надо сделать так-то и так-то. Много тебе это даст? Нет, потому что пока ты сам не попробуешь прием на практике, ты не научишься отводить удар. То же самое и здесь.

– Мне кажется, это разные вещи, – возразил Фильт. – Как, например, мне самому было узнать про эти купола? Про погоду? Просто пойти и спросить у Мудрейших? А они станут вообще со мной разговаривать?

– Ты разве пробовал?

– Нет, но…

– Вот видишь. Ты заранее убедил себя, что с тобой беседовать не будут, а если и будут, то всё равно ничего не скажут, поэтому ты идешь наиболее простым путем и спрашиваешь у меня.

– Не вижу ничего плохого в простых путях, – насупился разведчик. – Это как с объяснениями: очень часто самое просто объяснение оказывается верным, а сложное лишь уводит далеко от истины. Разве не так?

– Ты мне только что сказал, что это разные вещи, – парировал маг. – А сам тут же начинаешь проводить какие-то параллели между несравнимым. Давай-ка присядем.

Мол-Габур указал на пустую лавку, которая стояла немного в глубине улицы.

Они опустились на скамейку, и старый волшебник достал трубку.

«Небось, ради трубки и сел», – подумал Фильт.

– Не подумай, что я просто решил подымить, – словно прочитал его мысли чародей, и юноша даже вздрогнул. – Просто так удобнее беседовать.

Разведчик рассеянно кивнул, провожая глазами миловидную девушку в бежевом одеянии, которая куда-то спешила с пустой клеткой для птиц в руке.

Мол-Габур проследил за его взглядом, но ничего не сказал. Затем он проговорил:

– Вспомни наш небольшой словесный конфликт перед отъездом на Север. Ты задал целый ряд вопросов, на которые в категорической форме потребовал ответы. Я тебе их дал, после чего оставил тебя в некотором замешательстве.

– В общем, да, – признал Фильт.

– При этом ты считал – и, возможно, считаешь до сих пор – что я навязываю тебе свое мнение. Например, что касается твоей клятвы или отношений между магами Сколладии и Хэфдоуна. Так?

Юноша кивнул. Чародей опять был прав.

– Да, я согласен, что о некоторых вещах тебе узнать было совершенно неоткуда. Например, про волшебников, которые отправились на Север, или про ту магическую дуэль. Но я тебе рассказал о них, не отвечая на твои вопросы. Затем ты прочитал тот второй том и наверняка стал спрашивать себя, почему об этом тебе никто никогда не сообщал, хотя, по идее, королевским разведчикам следовало бы знать такие вещи. Я прав?

– Да, – только и мог сказать Фильт.

– Но ты дошел до этого своим собственным умом, а не получив какие-то сведения от меня. Понимаешь? Ты стал самостоятельно обдумывать прочитанное, делать свои выводы и задавать себе вопросы. Почему? Потому что ты вник в тему. Сам. Я бы мог рассказать тебе всю эту историю про Сколлада Первого, но какова была бы ценность такого повествования? Думающий человек – или маг – не просто принимает что-то к сведению как некую данность, как нечто само собой разумеющееся. Я могу тебе ответить практически на любой интересующий тебя вопрос, но спроси сам себя: то ли это знание, которое тебе нужно? Поймешь ли ты смысл, кроющийся за такими ответами? Вот что важно.

Мол-Габур откашлялся и посмотрел куда-то в сторону.

– Вы правы, Наставник, – тихо сказал юноша. – Но, по-моему, вы судите по себе. У вас есть бессмертие, а следовательно, время для поиска ответов. Моя жизнь по сравнению с вашим долголетием – лишь миг. Я не могу терять годы, чтобы получить ответы. Вы, вероятно, считаете, что мне просто лень думать, но это не так.

Старый волшебник задумчиво взглянул на Фильта и произнес:

– Нет, я так не считаю. Но иногда тебя приходится немного подталкивать. У многих людей, да и у волшебников, кстати, тоже, есть косность мышления. Они что-то себе вбивают в голову и считают это абсолютной истиной. Вспомни свою клятву. Ты был уверен, что ты принес ее королю. Я же тебе объяснил, что ты клялся государству и короне, а не просто Сколладу Третьему. Для меня это ясно как день, а для тебя явилось чем-то новым, что ты если и принял, то с трудом. Многое в жизни меняется, Фильт, и нужно такие изменения признавать и понимать, а не отворачиваться или отмахиваться от них. Так-то проще всего. Дескать, я этого не вижу, а значит, этого и нет.

Юноша некоторое время молчал, а потом сказал:

– Да, наверное, вы опять правы. Я вам не говорил, но когда я ехал сюда, я думал не только о холодной погоде, но и о том, что здесь обитают суровые, жестокие воины, которые только и умеют, что убивать. Я еще практически ни с кем тут не разговаривал, но я вижу, что в Хэфдоуне живут хорошие, спокойные и, вероятно, счастливые люди, которые не смотрят на меня исподлобья, не показывают на меня пальцем, не отворачиваются с презрением в сторону, едва завидев меня. Я не думал, что здесь будет так.

– А если бы мы с Лэрмисом сказали тебе об этом раньше, разве бы ты поверил нам?

– Вряд ли.

Лицо Мол-Габура сделалось серьезным, и он сказал:

– Фильт, завтра мы идем к Мудрейшим. Запомни, пожалуйста, одну вещь. Они считают, что ты в курсе всего того по теме Черных Титанов, что знаю я, поэтому постарайся не выдавать своего удивления, если ты услышишь что-то в первый раз.

– А зачем такой обман?

– Было очень нелегко убедить их разрешить тебе приехать сюда. Точнее, не просто приехать, а в моей компании. Твой титул королевского разведчика им сильно мешал. Они считали, что ты можешь работать на Сколлада Третьего, другими словами, они видели в тебе обычного шпиона.

– Тогда я бы не назвал их Мудрейшими, – покачал головой Фильт. – Будь я шпион, я бы не стал приезжать под своим именем, а в лицо меня тут вряд ли кто знает.

– Последнее мне неведомо, но ты зря недооцениваешь Мудрейших. Они как раз высказали предположение, что в этом и может быть вся хитрость: открыто приехать под своим именем.