– Странно…

– Что странно, что?! – ахнула девушка.

– Я вижу кровь. И как будто следы борьбы. – Тут он быстрым движением спрятал за спину пузырек, к которому Вета уже протянула руку. – Хотя никто со стороны на Фелемона не нападал. По крайней мере, из тех, кто оставил бы особые следы.

– Человек?

– Не думаю. Среди бела дня, на мальчишку? Да тут народ вокруг разгуливает, собачников полно.

Кровавые капли в пыли Вета увидела и сама, без всякого глянса, и теперь едва сдерживала нервную дрожь. Но Арлан вдруг сказал:

– Эй, гляди-ка!

И вытянул вперед руку. Она посмотрела туда и испытала невероятное облегчение: вдоль берега к ним неровной походкой приближался ее брат. Громова бросилась к нему, с разбегу обняла.

– Фелемон, ну что ты опять натворил? Где пропадал? Куда шубу дел?

Подросток резво вывинтился из объятий сестрицы, отступил на шаг. Выглядел он каким-то помятым и очень сердитым. На левой щеке красовались четыре глубокие царапины, накладывались друг на друга, словно кто-то собирался сразиться на лице юного тролля в крестики-нолики.

– Кто тебя так? – спросил Арлан.

Фелемон задергался, отвернул голову.

– Никто. О ветку поцарапался.

– В мире, где ты родился, не принято лгать, особенно старшим, – суровым тоном напомнил воспитанник.

– А мы сейчас в другом мире, – парировал Фелемон, но щеки его сделались помидорного цвета.

Вета ждала продолжения, хотела точно знать, что случилось. Если на брата напали, то пусть полиция не шубу ищет, а с нападением разбирается. Но Арлан вгляделся повнимательней в смущенное и израненное лицо мальчика, сказал:

– Ладно, Ветка, веди его домой. Только окружным путем, чтобы на работников магазина не нарваться.

Фелемон встрепенулся, расправил поникшие плечи, первым зашагал в сторону пешеходки.

– Почему ты не вытряс из него признание? – спросила Громова друга, который пока не двигался с места. – Мне-то он точно ничего не скажет, а тебе мог бы.

– И мне не скажет, я этого мальчишку с рождения знаю. Упрямый. Ты, Вет, дома попроси Дарну промыть царапины особым раствором, ну, она знает. На всякий случай. А я тут еще осмотрюсь. Может, шубу встречу, сопровожу обратно в магазин.

Хмыкнул и побежал в ту сторону, откуда появился Фелемон. А Вета бросилась догонять брата.

Второй вечер на новом месте Громова не назвала бы совсем безоблачным, но жизнь определенно приходила в некоторый порядок. Теперь в духовке старенькой плиты непрерывно горел волшебный огонь, и можно было попросить у пламени любую вещь, которая вдруг не находилась в хозяйстве. Пять довольных кошек заняли все окна, но периодически развязывали шумные войны за самый перспективный подоконник на кухне. Отмытый и начесанный пес оказался непоседливым весельчаком и непрерывно требовал, чтобы с ним играли. Сестры назвали его Вихрем.

Вета честно попыталась сделать уроки, но увы – рюкзак с учебниками бесследно исчез. Искали его всем семейством, счастливый Вихрь следовал по пятам, весело повизгивал, словно сообщал, тепло или холодно. Из затянувшейся на пару часов игры он вышел победителем.

Ночью Вета раз пять просыпалась из-за брата: Фелемон во сне дышал как-то тяжело, иногда всхрапывал, и она волновалась, не подхватил ли он ангину. В своем мире тролли никогда не болеют, а вот в этом – как знать. Засыпала каждый раз с трудом, а утром встала с опухшими веками, глянула на себя в зеркало, вздохнула – кажется, прежде и то симпатичней была.

Да тут еще вспомнила о несделанном домашнем задании и совсем расклеилась. Ну и ладно, все равно не успела переписать новое расписание. Но хотя бы изрядно пожеванный рюкзак обнаружился на полу в прихожей. О том, что придется как-то отобрать у химички Тамары Мамедовны золотой волос, девушка старалась не думать, уповала на Арлана.

Пришла в школу, изучила расписание на стенде около раздевалки – настроение и вовсе ушло в минус. Химия стояла сегодня первым уроком. Пока Вета тосковала и терла кулаками глаза – вдруг не так увидела – кто-то подошел сзади и тронул ее за плечо. Обернулась и обомлела: химичка!

Выглядела Тамара Мамедовна как обычно: отутюженный коричневый костюм, квадратные туфли натерты до блеска. Плюс стянутые в кичку волосы и суровое выражение лица. Однако что-то похожее на сочувствие читалось в ее выпуклых бледно-серых глазах.

– Что с тобой, Инга? – спросила химичка. – Ты вся дрожишь.

– Я… я не подготовилась к уроку, – решилась Вета. – Вообще не знала, что задано.

– Ты много пропустила, девочка, – кивнула Тамара Мамедовна. – Я дам тебе пару дней, чтобы догнать класс, потом начну требовать, как со всех. Но волнует меня другое.

– Что? – пискнула Вета.

– Твой побег из дома. Где ты пропадала столько времени. Почему не обратилась за помощью к учителям. Ко мне в первую очередь, поскольку я классный руководитель.

Громова выкатила на нее глаза. Даже будь она в самом деле Ингой Нелюбиной и имей проблемы в семье, обращаться за помощью к учителям ей бы в голову не пришло. Школа – это особый мир, здесь нужно выживать, а не помощи искать – так она всегда считала. Кажется, химичка по ее лицу все прочитала, покачала грустно головой.

– После моего урока у тебя что? Так, поглядим… литература. Отлично, я договорюсь с педагогом или напишу записку, а ты после химии задержишься в моем кабинете. Мы подробно обсудим, какие причины толкнули тебя на побег. И чем гимназия может тебе помочь.

Тамара Мамедовна словно впечатывала в ее голову каждое слово, возразить не оставалось ни единого шанса. Громова уже успела кивнуть раз десять, после чего позади твердо и тяжело протопали, стихли шаги – химичка удалилась. А ее место тут же занял Арлан, спросил:

– Долбала насчет пропущенной лабораторки?

– Нет, – задумчиво ответила девушка. – Хочет поговорить со мной насчет побега из дома. В смысле, с Ингой поговорить. Велела после первого урока задержаться в ее кабинете для беседы.

Воспитанник встряхнул девушку за плечо, сказал:

– Не размякай, Ветка, помни о нашем деле. А что вы будете вдвоем в кабинете химии – это ценная информация. Я, пожалуй, тоже к вам присоединюсь. Только чуточку позднее.

– Как ты собираешься раздобыть ее волос? – по новой запаниковала Вета.

– Не решил пока. Но задумки имеются. Учти, ты, возможно, будешь шокирована. Но к вечеру волос должен быть у нас, ничего не попишешь.

Урок прошел как во сне, Вета не услышала ни слова. А при звуке звонка, когда остальные выдохнули с облегчением и чинно – иначе в этом кабинете не бывало – начали собирать вещи, она словно примерзла к парте. Так и сидела напротив таблицы Менделеева в тщетной надежде, что про нее забудут.

Тамара Мамедовна тем временем навела идеальный порядок на своем столе, распахнула окна – снова вернулось тепло. И скомандовала:

– Нелюбина, пройди ко мне в лаборантскую, там нам никто не помешает.

Вета побрела туда на негнущихся ногах. В лаборантской она, конечно, и раньше бывала, ей, как наиболее ответственной, химичка всякий раз поручала разносить реактивы и пробирки. Обычное помещение, повсюду идеальный порядок. В шкафу справа выстроились дидактические материалы, слева за стеклом все для лабораторных работ. Еще есть раковина и квадратный стол по центру, основательный, как сама химичка. А на нем ничего не стоит, кроме…

Большой банки с водой, в которой словно бы играют в догонялки две золотые глазастые рыбки. Когда Тамара Мамедовна проходила мимо, они бросили игру и прильнули к стеклу, начали смешно открывать рты, будто просили: «Ну посмотри на меня! Правда, я самая красивая?»

Громова неловко застыла на пороге, но классная руководительница уже позвала ее из глубины лаборантской:

– Пойди сюда, Нелюбина! Садись за стол, попьешь со мной чаю.

– Спасибо, не нужно, я подожду…

– Ты меня услышала, девочка. Выпьешь чашку и бутерброд съешь. Потом мы обо всем поговорим.

Вета усилием воли заставила себя сдвинуться с места – она каждый миг ожидала появления Артура и жутко трусила. У дальней стены обнаружился еще один стол, длинный и узкий, а на нем электрический чайник и тарелка с бутербродами. Хлеб и колбаса нарезаны грубо и печенье прямо в пачке.