Вернувшись, стираю, убираю, оплачиваю счета, занимаюсь административной рутиной, планирую поездки и выступления. Квитанции, железнодорожные билеты. Отвечаю заказчикам на полгода вперед, рецензирую, пишу предисловия. Интересно, Давид Лагеркранц[3] сам занимается административной работой, устраивая свои турне? А Карл Уве Кнаусгор[4]? Или это делают только Хорошие Девочки? Носят книги, организуют продажи. Отвечают на сотни писем. Иногда их бывает по двадцать штук по поводу одного выступления. Под конец мне просто хочется кричать. Особенно когда я получаю мейл, в котором явственно читается требовательное раздражение: «Не могли бы вы в ответном письме прислать название доклада и краткую биографическую справку, а также рассказать, о чем будете говорить? Буклеты должны уйти в печать завтра в 11.00. Будьте добры, напишите как можно скорее, во сколько вы прибудете в библиотеку, и сообщите, нет ли у вас на что-нибудь аллергии».

Но до этого выступления еще девять месяцев! Я прибуду вовремя, аллергии у меня нет, если чем-нибудь угостите – буду рада. Еще у меня нет ни кричащего заголовка, ни слайдов, я просто собираюсь рассказать о жизни домохозяйки в эпоху «дома для народа». Единственное, о чем я прошу, – чтобы мне купили билет в «тихий» вагон. И дали какой-нибудь микрофон. Я постоянно испытываю стресс, чувствуя беспокойство организаторов – вдруг мероприятие пройдет неудачно? Разумеется, я понимаю – это их работа. Откуда им знать, что в моем почтовом ящике лежит еще сотня писем от организаторов других выступлений и я просто физически не могу ответить всем сразу.

Неужели я еще буду зацикливаться на ноющей боли в груди? Болит-то не постоянно, а только если нажать вот так, посильнее. Ведь можно и не нажимать. Скоро мы поедем в Англию. Как только я проведу последнюю в этом полугодии встречу – в финском Паргасе. Когда наш запущенный сад украсит июньская зелень. Я составляю списки. Сборы, уборка. У девочек последние дни в школе. Если записаться на маммографию сейчас и окажется, что нужно дополнительное обследование, поездку в Англию придется отменить. Корнуолл. Как Матс о нем мечтал. Мы сняли дом в поселке, где обычно проводила отпуск фолк-певица Сэнди Денни. Сейчас Матс пишет о ней роман. Точнее, в основном об ее отце Нэйле, который пережил жену и обоих детей. Запишусь потом. В июле. Я ведь хорошо себя чувствую! Просто перетрудилась. Но если оглядеться, таких как я немало. Скоро. Скоро отдых.

Я не хочу об этом писать. Уже слышу жалобы, нытье привилегированной. Но что делать, если я не могу писать ни о чем другом? Когда связь с вымышленным миром обрублена, когда голос, переносивший меня в другое измерение, умолк. Как объяснить… благодарность и радость от успеха трилогии о Май. Беседы с читателями, их отклик. Я чувствую себя одним целым с благодарной публикой. Да, я пишу, но при этом всегда остаюсь читателем. Знаю, что тексты могут вызвать непреодолимое желание ответить. Или просто отдать что-то взамен, сказать спасибо. В моей жизни было несколько случаев, когда я с колотящимся сердцем осмеливалась подойти к любимому писателю, чтобы выразить свое восхищение. Никогда не забуду чувство стыда, которое меня одолевало, когда этот самый писатель коротко кивал, едва взглянув в мою сторону, и в лучшем случае произносил «спасибо», всем своим видом выражая досаду. Я все-таки хочу увидеть моего благодарного читателя, пока мне это по силам. Хочу, чтобы он знал – я принимаю его высокую оценку. Мы с читателем разделяем тот опыт, который дает нам чтение. И я бесконечно рада, что мои тексты продолжают жить в другом человеке. Но все же часть писем так и лежит без ответа. Я собираюсь ответить на них по-настоящему, вдумчиво, когда-нибудь потом.

В июне я сижу над предисловием к «Автобиографии моей матери» Джамайки Кинкейд. Одновременно с этим пишу текст для антологии о воспитании. Интересно, здорово, азартно. Как трудно отказываться от таких предложений. И невозможно работать кое-как. Good enough[5] – мы с Матсом часто говорим это друг другу. Термин «достаточно хорошая мать» (хотя должно быть, конечно, «достаточно хороший родитель»), придуманный Дональдом Винникоттом, применим почти во всех жизненных сферах. Но ему трудно соответствовать. Просто делать что-то достаточно хорошо… Постепенно «good enough» превращается в «выкладываться по полной».

Стирка, уборка, кипы бумаг, такой любимый, но такой заброшенный и грустный сад, дом со всеми мелкими неисправностями, недоделанный ремонт, полуразвалившаяся пристройка, неправильно переложенная кровля, под которой стропила впитывают влагу. Все эти заботы гонятся за мной, дышат в затылок. Но главное – дети. Когда я дома, нужно все время быть с ними, отдавая им все внимание. Получается ли?

Или я вечно уставшая и раздраженная, с отсутствующим взглядом… Какой контраст с их ранним детством, когда я работала в основном из дома, сидела на кровати и писала, пока они в садике. И по вечерам обычно никуда не уходила.

В Англии все будет хорошо. Там мы будем вместе. Мама тоже поедет с нами. Мы снимаем те же полдома в Истборне, что и пару лет назад, но в этом году будет еще и дом в Корнуолле, а потом гостиница в Уилтшире. Можно ли сказать, что я жду с нетерпением? Внутри пустота. Матс выбирает, какие книги взять с собой, у девочек – свои фильмы, игры, планшеты, телефоны. Я не знаю, что хочу почитать. «Персону» надо взять обязательно, а еще книги об Ингмаре Бергмане и те, которые написал он сам. В конце концов укладываю также «В Бордо есть большое открытое место» Ханне Эрставик[6].

Этим летом на южном британском побережье дождь идет даже чаще, чем обычно. Ветрено. Никаких завтраков на террасе в красивом саду за домом. Я пытаюсь перестать представлять, как лежу в шезлонге под зонтом от солнца у бассейна где-нибудь в Провансе. Еще никогда не случалось, чтобы я отдыхала в шезлонге в Провансе, но сам образ прохладного каменного дома и лавандового жаркого буйства снаружи… Приятное ничегонеделание, не мыть посуду, не закупать продукты, не планировать, не подбирать разбросанные вещи, не стирать, не застилать постели, не готовить, даже не гулять – какая соблазнительная перспектива. Всего недельку или две. Еще более привлекательная картинка – я дома. У себя. Мечтаю, что когда-нибудь будет время навести порядок. Не убирать в арендованных домиках и дачах, нет. Сделать уборку в собственном доме. Аккуратным людям не понять, почему хаос так быстро возникает и насколько утомительно каждый день стараться поддерживать эфемерный порядок. А если при этом работаешь дома и у тебя нет отдельного кабинета, работа постепенно переползает в спальню, где уже лежат сотни билетов на поезд, которые нужно внести в бухгалтерскую отчетность, газеты, оставленные на потом, и книги, бесконечные горы книг… А если из дома работают оба, то хаос увеличивается вдвое. Потом. Как-нибудь позже. После Англии. Или после Форё:

Очистить гараж

Перебрать книги

Разложить газеты и журналы, ненужные выбросить

Разобрать шкафы у девочек

Разобрать свой шкаф

Просмотреть отложенные газеты (их накопилось просто безумно много)

Разобрать все шкафчики, комоды и ящики (куда мы запихиваем все без разбору в надежде рассортировать когда-нибудь потом)

Выбросить черновики трилогии

Рассортировать все материалы, связанные с трилогией

Перебрать игрушки и детские рисунки

Навести порядок в комоде с постельным бельем

Пришить новые петельки к полотенцам, чтобы их можно было повесить, а не бросать влажными в кучу на полу (такого не бывает никогда – я имею в виду, чтобы я пришила петельки)