Как комментарий к этому повествованию так и просится на страницу один анекдот. Богатый русский приезжает на Гавайи, покупает бутылку виски и ложится отдыхать под пальмой. Рядом валяется пьяный человек. Русский спрашивает его: «Ты почему не работаешь?» – «А зачем?» – отвечает пьяный. «Ну как зачем? Будешь работать, зарабатывать деньги. Вот посмотри на меня. Я работаю, зарабатываю деньги. И поэтому могу себе позволить раз в году провести отпуск на курорте. В этом году прилетел вот на Гавайи и лежу, понимаешь, под пальмой». – «А я уже и так здесь», – отвечает гаваец.

Ирония ситуации состоит в том, что вне религиозного контекста позиция гавайца неуязвима. В связи с этим анекдотом можно даже ввести новый научный термин – «синдром гавайца». Синдром этот выражается в том, что подвыпивший гаваец может переспорить десятки профессоров. Случись открытый диалог, он имеет все шансы настаивать на своей правоте. И эти шансы у него появились после того, как общество отказалось от религиозного мировоззрения. В дискуссии он становится непобедимым.

Конечно, у общества всегда есть в запасе железный аргумент силы: «Мы посадим тебя в тюрьму, если ты нас не послушаешь». Но даже попав в тюрьму, «гаваец» рискует остаться при своих понятиях.

Такая история случилась с Джорджем Джангом – главным героем основанного на реальных событиях фильма «Кокаин» (2001). Попавшись на марихуане, Джанг сел в тюрьму. «В Денбери была не тюрьма, – рассказывал он, – а школа преступников. Я сел бакалавром марихуаны, а вышел доктором кокаина». Сидя в тюрьме, он познакомился с нужным человеком. И с ним на пару он после освобождения из мест не столь отдаленных занялся делом, которое умел делать хорошо, то есть контрабандой наркотиков. Следствием его тогдашнего тюремного заключения стал выросший размах его преступной деятельности. Джанг перестал заниматься марихуаной и сосредоточился на транспортировке кокаина в США (комментарии к этому фильму будут даны в третьей части данной работы, в главе «Наркотики: источник страдания или ответ на сложные вопросы бытия?»).

Диалог с наркоторговцами, особенно при наличии у них смекалки и образования, – дело не из легких. О том свидетельствует пример философа-наркоторговца.

Он был арестован в Македонии за хранение 110 килограммов героина (в прошлом он «перевозил и больше»). Этот человек сотрудничал с турецкой наркомафией и промышлял наркоторговлей. И в то же время «он был философом, который торговал наркотиками для того, чтобы добыть средства на жизнь и иметь возможность свободно философствовать. Он не был наркоторговцем, случайно изучившим философию. <…> Он отлично знал Кьеркегора, Хайдеггера, Сартра… притом не отставая в изучении Платона, Аристотеля и Плотина». «Философ-наркоторговец»[123] – так и называется статья, которую написал архиепископ Охридский и митрополит Скопский Иоанн, познакомившийся с философом в тюрьме.

Философ-наркоторговец предложил аргумент, перед которым, по мнению владыки, онемели бы многие публичные ораторы, рассматривающие «проблему наркотиков исключительно в медицинском, общественном, или, в крайнем случае, в психологическом аспекте». Аргумент состоял в утверждении, что наркотики употреблялись для различных целей и в древние времена. Например, наркотики использовались в медицине как анестезирующее средство. «Более того, и сегодняшняя анестезия, – как говорил философ, – это разновидность употребления изменяющего сознание вещества».

Этот аргумент был не единственным камнем преткновения для владыки. Глядя ему прямо в глаза, философ произнес: «Надеюсь, вы не подумали, что я шучу, когда сказал вам, что несправедливо осужден?» Надо сказать, что философ уже знал, что такое тюрьма. За его плечами было два тюремных срока (недолгих, правда). Во второй раз его арестовали за то, что нашли при нем пять килограммов кокаина. Но вскоре отпустили, так как не смогли доказать, что кокаин принадлежит именно ему. И в случае с кокаином философ, по собственному мнению, был также «неправедно осужден». «Но если вы признаете, что вас взяли с наркотиками, – отвечал владыка, – то мне трудно понять, почему вы считаете себя несправедливо осужденным».

И философ тут же все разъяснил. С его точки зрения, в его деле «не было состава преступления». И перед Божиим законом он, как утверждал, не совершал «греха или какой-то несправедливости». Владыка, думая над ответом, «не смог вспомнить, где в Священном Писании упоминаются наркотики, и тем более, где они запрещены, или хотя бы не рекомендованы к употреблению, а также к производству».

Действительно, слово «кокаин» не употребляется в Священном Писании. Но значит ли это, что кокаином можно торговать?

Подумайте сами. В Священном Писании нет также и упоминания о промышленной мясорубке. Так значит ли это, что в каком-нибудь колбасном цехе можно калечить людей, опуская их ноги в жерло мясорубки?

Представьте: по центральному каналу показывают новостной сюжет о скандальном деле. Арестована группа бандитов, делавших фарш (и поставлявших его в известный ресторан на варку бульона) из органов живых людей. «Как вы прокомментируете свои деяния?» – спрашивает журналист у главаря банды. Отвечая, главарь банды спокойно заявляет следующее: «Ни я, ни мои сотрудники перед законом Божиим не совершали преступного деяния. Люди вывозились из цеха в то время, когда еще были живы, поэтому заповедь “Не убий” не нарушалась. К тому же и само понятие “промышленная мясорубка” в Библии не встречается. Поэтому, как мы все убеждены, никаких запретов на ее использование не налагается».

И что с того, что это понятие в Библии не встречается? В Библии многие понятия не встречаются. Есть ли прямые указания в Священном Писании на дизельное топливо, лазерные прицелы, оргтехнику, аэростаты, химическое оружие, ядовитые консерванты?

Можно ли ждать от Священного Писания буквальных, прямолинейных ответов на все вопросы современной жизни? И если кто-то скажет «да», то пусть ответит на маленький вопрос. В какой канонической книге Ветхого или Нового Заветов можно найти инструкцию по контролю за качеством саморезов?

Священное Писание не призвано к тому, чтобы превратиться в тонны бумаги с инструкциями «по-каждому-поводу-на-свете» или в Большую Советскую Энциклопедию. Священное Писание указывает на главное. И относительно этого главного мы можем определить свою позицию и к саморезам, и к аэростатам, и к мясорубкам, и к наркотикам.

Священное Писание, по словам одного из авторитетнейших богословов В. Н. Лосского, открывает людям истину, «необходимую для их спасения»[124]. Если истина ясна, то мы можем взвесить какое-либо явление. Каким образом? Взвесить явление можно, поставив следующий вопрос: содействует ли данное явление спасению или препятствует ему?

Что есть спасение в христианском понимании? Этот вопрос был весьма тщательно разобран патриархом Сергием (Страгородским) в книге «Православное учение о спасении». Один из разделов книги так и называется – «Спасение». Основная мысль этого раздела звучит так: «Спасение для православного прежде всего и главным образом есть избавление от греха. Так, действительно, и учат о нем Св. Писание и отцы церкви».

Что есть грех? У этого понятия есть несколько значений. Каждому из них дал расшифровку профессор А. И. Осипов в своей лекции «Догмат о спасении»[125]. Применительно к данной статье актуально следующее значение – грех есть нарушение закона, «Грех есть беззаконие (1 Ин. 3:3)». «Всякий грех есть нарушение Закона Божия»[126] – вот что, помимо прочего, пишет о грехе святитель Игнатий (Брянчанинов).