– Так-то лучше, – кивнула Нура, вернувшись на дирижерское место, и подняла руки. – Начнем с Любви Божьей.

Они как раз собирались начать, когда вдруг в глубине церкви открылась дверь.

– Извините, что отвлекаю.

София улыбнулась, услышав знакомый голос.

– Да, Доротея? – вздохнула Нура.

Бабушка не пошла к ним, а осталась стоять у открытых дверей.

– Извините, но я должна поговорить с Софией.

София обернулась.

– Сейчас? – вздохнула Нура. – Но концерт же уже…

– Да, сейчас.

Голос бабушки звучал непривычно строго.

– Ладно. – Нура махнула рукой Софии.

София побежала по проходу между скамьями.

– Что такое, бабушка?

Бабушка взяла ее за руку, закрыла за ними дверь и, не успев выйти на лестницу, сразу ответила.

– Кое-что случилось, София. Кое-что печальное.

Небольшой полицейский участок, конечно, не был предназначен для этого. Все доступные полицейские округа стянулись на остров, чтобы быть там, где все произошло, в надежде, наконец, сделать настоящую полицейскую работу, в которой есть смысл. Миа уже забыла, каким авторитетом для всех является Мунк, когда он громко кашлянул и попросил о тишине, после того как они с ним протиснулись в переговорную в конце коридора.

– Кто тут главный оперативник?

Голос Мунка прогремел в маленькой комнатке.

Несколько одетых в форму полицейских неуверенно переглянулись, и один из них поднял вверх палец.

– Это я, Джек Ульсен, полиция Оркангера.

– Хорошо, Джек Ульсен, полиция Оркангера. Первым делом сделаете следующее. Выведите отсюда всех, я не шучу, всех, кто сегодня надел форму. Я не хочу видеть здесь ни одного человека в форме, ясно?

Какая-то женщина в форме, плотно зажатая в углу комнаты, быстро подняла руку.

– Извините, вы хотите сказать, что нам нужно переодеться?

– Нет. И я говорю с Джеком.

Мунк показал на Ульсена.

– Джек, вы ответственны за всех людей в форме, понятно?

Придав лицу серьезность, Ульсен кивнул.

– Здесь в кабинете я не хочу видеть ни одного полицейского. Здесь только отдел расследования, договорились?

– Но я… – начал сотрудник, стоявший в кучке людей за дверью, но Мунк только отмахнулся от него.

– Докладываете мне, я буду принимать информацию только от вас, понятно?

Джек Ульсен снова кивнул.

– Хорошо. Я так понимаю, что место преступления оцепили, судмедэксперты сделали необходимую работу, а тело отправили на вскрытие?

Ульсен неуверенно посмотрел на сидевшего рядом коллегу, тот осторожно покивал.

– Да, – сказал Ульсен.

– Хорошо, следуйте протоколу, и повторю еще раз, если появится новая информация, сообщаете ее мне лично вы, это ясно?

– Ясно.

– В приоритете близкие. Я так понимаю, что отца не наблюдается, а мать по-прежнему ищем?

Снова неуверенный взгляд Ульсена и кивок коллеги.

– Сообщите мне, как только вы с ней свяжетесь, хорошо?

Ульсен встал с места и жестом позвал коллег из комнаты в коридор.

– Вы слышали приказ. Все на выход.

Хор недовольного бурчания и разочарованные вздохи, и все полицейские в форме покинули помещение.

– Итак, – сказал Мунк, осмотрев комнату, когда в ней наконец наступила тишина. – Кто у нас тут остался?

Горстка людей, все в гражданском, остались сидеть на своих местах.

– Давайте начну я, – кашлянула темноволосая женщина чуть за тридцать. – Нина Риккардо, следователь, Тронхейм.

Остальные последовали ее примеру.

– Ральф Нюгорд, следователь, Оркангер.

– Привет, я Клаус, Клаус Нильсен, полицейский адвокат, Тронхейм.

– Кевин Борг, следователь, Тронхейм.

Лука Эриксен стоял в глубине кабинета, неуверенно оглядываясь.

– Э-э, да, Лука Эриксен, действующий ленсман, Хитра. Я, правда, в униформе, но вы вроде хотели, чтобы я?..

Миа улыбнулась ему.

– Конечно, Лука, вы здесь необходимы. Садитесь же.

Эриксен слегка кивнул остальным и сел на стул у окна.

– Окей, – сказал Мунк, оглядывая собравшихся.

– Для тех, кто не знает – меня зовут Холгер Мунк, а это Миа Крюгер.

Миа кивнула коллегам.

– Теперь мы ответственны за это расследование, и, если для кого-то это проблема, выясняйте с Людвигсеном. Кстати, для кого-то это проблема?

Несколько человек покачали головами.

– Хорошо. И как я уже сказал, если что не так, дверь вон там. Я ожидаю, что вы будете следовать моим приказам и отныне мы работаем как один отдел.

Все переглянулись и закивали.

– Основные правила, – прогрохотал Мунк. – Как только вы выходите из комнаты, ни звука о том, что мы обсуждаем здесь. Ни жене, ни мужу, ни соседу и никому из местного начальства, вся информация только через меня, это ясно?

Все промолчали.

– Хорошо, и суперважно – ни звука прессе. Понимаю, может показаться соблазнительным стать тем, кто даст местной газете хотя бы намек на ход расследования. Но если я выясню, что кто-то из этой группы допустил утечку…

Он остановился.

– Мы поняли, – сказала та, которую звали Нина Риккардо.

Волосы средней длины, смугловатая кожа, наверное, отец из южной Европы. Одета в разноцветную одежду: узкие желтые джинсы, ярко-красная футболка и светлые кроссовки. Темные серьезные глаза. Вид у нее был уверенный и спокойный. Словно она давно занималась этой работой, несмотря на достаточно молодой возраст.

– Хорошо, спасибо. Еще раз скажу: я понимаю, что, наверное, для вас не предел мечтаний приезд следователей из Осло, которые забирают ваше дело, но так уж вышло. Отныне решения принимаю я.

– Не Миа?

Шуточку отпустил полицейский по имени Кевин Борг, светловолосый кудрявый мужчина, одетый в бежевый летний костюм и белую рубашку, один из следователей из Тронхейма.

– Если вы хотите что-то сказать Мии, а не мне, без проблем, только чтобы это не выходило за пределы этой комнаты, – сухо сказал Мунк и достал из сумки планшет. – Куда можно его воткнуть?

Лука что-то пробурчал и встал с места.

Миа немного пожалела о том, что назначила его ответственным. Эриксен явно чувствовал себя не в своей тарелке, пока разбирался с экраном за спиной у Мунка, втыкая провод в проектор на потолке.

– Вот так, – улыбнулся он виновато, когда фотографии наконец показались на стене.

– Хорошо, – сказал Мунк, снова оглядев комнату. – Постепенно мы получше познакомимся друг с другом, сейчас времени на это у нас нет, так что начнем с места в карьер, вы могли бы?..

Он кивнул Эриксену, который задвинул шторы, закрыл дверь в коридор и вернулся на место.

– Йессика Баккен, – сказал Мунк, показав первую фотографию.

Видимо, это был снимок из соцсетей. Улыбающаяся девушка с брекетами, одета в обрезанные джинсы и короткую розовую футболку, открывавшую плоский живот. Она позировала для фото, жестом показывая знак «Победа».

Мунк повернулся к комнате.

– Я познакомился с ней час назад, у кого-то есть больше материалов?

Нина Риккардо покашляла и опустила взгляд на свой блокнот.

– Йессика Баккен, шестнадцать лет, родилась в региональной больнице Тронхейма. Мать, Лаура Баккен, тридцать три года, выросла недалеко от Трумсё. Заметка на полях: матери было всего семнадцать, когда родилась Йессика. Отец неизвестен. Я нашла дело, в котором она, то есть мать, пыталась навесить отцовство на некого…

Она быстро пролистала свои записи.

– Ромми Хова из Фауске. Провели ДНК-тест и выяснили, что он не является биологическим отцом девочки. Вернемся к Йессике. С рождения она была зарегистрирована по трем адресам: один в Бремнесе, на севере, другой в Эстбюене, в Тронхейме, и третий здесь, куда она приехала в возрасте девяти лет. Значит, судя по всему, здесь на острове они прожили семь лет.

– Хорошо, спасибо, – произнес Мунк. – Еще что-нибудь есть?

– Да, – кашлянул Ральф Нюгорд, широкоплечий мужчина с бритой головой.

Одет он был в застиранную футболку «Спрингтин», коричневые вельветовые брюки, грязные кроссовки и казался менее уверенным в себе, чем остальные присутствующие следователи.