Холла ощущает уже знакомое тепло его ствола, скользящего внутрь, пробивающегося сквозь тесноту до самого конца, и затаивает дыхание в блаженстве. Фред снова в ней, глубоко в её киске. От счастья хочется кричать. И куда только пропали все «я буду как они, если только позволю»? Девушка готова быть как они, быть ими, вырезать его имя на своей коже под пупком, носить ошейник с его инициалами, если только его член будет насаживать её под аккомпанемент тяжелого влажного дыхания в ухо.

Его серая футболка, надетая сегодня не впервые, пахнет мальчиковой спальней и его телом. Лёгкая двухдневная щетина покрывает шею и острый кадык, переходя в щеки, которые Холле в этой позиции под ним уже не видно.

— Да, внутрь… — девушка опустила взгляд туда. — Продолжай… входи… — Любовница проводит языком по шее парня, и мелкая короткая дрожь удовольствия пробегает по его спортивному торсу.

Полулежа на профессорском столе с нависающим над собой любимым рыжим, вонзающим себя в сладкую розовую дырочку, она ощущает каждый толчок всем телом. Никогда еще секс не был так остро прекрасен.

Одна только мысль, что Холла способна своей собственной плотью довести до оргазма его самого, это бесподобное совершенное создание, заставляет её течь. И как же легко теперь отказаться от всего скепсиса и ранее сказанных, якобы выверенных слов: «Конечно, мы не вместе…»

Стол, за которым сидели Люпин, Грозный Глаз, и даже Снейп, мужественно дарил опору сплющенным ягодицам девушки, и Холла представила, как преподаватели стоят там, сзади, на балкончике, ведущем в профессорский кабинет, и неодобрительно качают головами, в тайне любуясь.

«Мы прекрасны…»

Пальцы Фреда, скользящие то по бедрам, тугим, как у наездницы гиппогрифов, то по клитору, вдруг оказываются сзади. Едва касаясь, он пробегается по второму отверстию, задействовав новые ощущения в доселе неопытной в этой зоне девушке. Её попка непроизвольно сжимается.

— Не надо стесняться, тебе понравится, — ободряюще говорит красавец, опуская голову, чтобы поцеловать кончик ее носа.

Гриффиндорец подтягивает девушку руками ближе к краю стола, так, что доступ улучшается, и снова располагает проворный влажный палец на колечке.

Истома, доставляемая этим дополнительным нежным движением, становится невыносимой. Уизли щекочет кончиками у самого входа, наслаждаясь волнами сжатия вокруг члена, даруемыми зыбью её экстаза.

Близнецовская шаловливая натура получила новый виток, когда братья доросли до интереса к женщинам. Фреду нравилось наблюдать, как перехватывает дыхание у нежных созданий, когда он использует свой арсенал, чтобы удивлять, шокировать и заставать их врасплох. Порывистое дыхание, забывающее иногда работать и вовсе, румяные скорченные личики, растерянные новообретёнными представлениями о собственных телах, были десертом парня в этом ресторане плотских утех.

Сначала он хотел предупредить, что введёт палец, но потом решил не сообщать. И не прогадал. Как только Уизли неожиданно вставил палец на две фаланги, бедная Холла распласталась по столу, сбрасывая остававшиеся на нем с прошлого года пергаменты и перья. Её стоны, на этот раз им не сдерживаемые, раскатились по помещению, как шары от бильярда при первой разбивке мощным ударом кия. Не вынимая пальца из попки его нежной ситуативной любовницы, Фред опустил глаза, чтобы пронаблюдать, как толстый член пропадает между малых аккуратных губок и с чувством выполненного долга кончил, продолжая ласкать попку Холлы изнутри.

***

Когда рейвенклонка появилась у кабинета истории магии с совершенно пустой головой, Джордж и Пэнси уже вовсю расслабленно болтали.

— Ты где пропадала? Ты в порядке? — спросила обеспокоенная Паркинсон, глазея на красное лицо и поплывший взгляд подруги.

— Не то слово. Я счастлива, — улыбнулась Hollow себе самой и в полном спокойствии посмотрела на Джорджа. Пусть что угодно спрашивает, пусть хоть сывороткой правды поит.

Пэнси непонятно почему считалась в Слизерине дурочкой, потому что мгновенно всё поняла. И не только подругу, но и парня, с глубоко спрятанным чутьем глядя в его волчий взгляд: он хочет остаться с рейвенклонкой наедине.

Аккуратно выверяя слова, она прикидывала, уходить ли далеко, на случай, если временную безмозглость подруги придётся подстраховать.

— Мы выяснили, что именно ты нужна Джорджу в его вопросе, помнишь, у тебя была книга по травологии? Правда, мне самой уже пора бежать… на лекцию, — сморозила Пэнси, забыв, что сейчас выходные. — На частный урок. Со Снейпом… да, вот.

— Та книга, ага, — Джордж пристально смотрел, не замечая никаких несостыковок в речи Паркинсон.

— Увидимся за ужином, пока, Джорджи! — Пэнси подобрала с подоконника пуловер и исчезла за порогом арки, отделяющей скрытое пространство от наводнённого ребятами коридора, бросив последний обеспокоенный взгляд. Она не уйдёт далеко, главное — не утонуть в этом наполненном телами потоке. И так странно, что в паре метров от него в знаменитом закутке можно спрятаться от чужих глаз в самой гуще событий.

«Что еще за Джорджи?» Сегодня утром она чуть факультет свой не забыла при его появлении.

Как только слизеринка покинула проём, вся манера Джорджа сменилась, ведь актерская игра, не попадающая в истинное настроение, очень утомительна. Из паяца-забияки с завтрака он превращался обычного парня. Даже… слишком обычного.

— Во-первых… извини, — он вздохнул, понуро опуская голову и плечи, даруя себе несколько секунд чистоты поведения. — Извини, что вчера огрызнулся, это было неправильно.

— Ничего страшного, ты, должно быть, устал после матча, — Холла смотрела на него, словно на призрака своего Фреда, но с другой душой.

— Да, именно так, — ухватился за соломинку Джордж. — Но… есть ещё кое-что, о чём я хочу поговорить.

— О книге? Да я уже и забыла про неё, — девушка присела на край подоконника, словно чуя, что разговор не окончен.

— Да нет же, — парень нервничал, видеть его в таком состоянии было очень непривычно, если не сказать… странно. Машинально он смотрел в окно на зелёный луг, простирающийся до ворот хогвартских владений. — Может, хочешь прогуляться на днях по Хогсмиду?

Холла опешила, совсем не этого разговора она ждала.

— Я хочу загладить вину за свое поведение, — поспешно добавил Джордж, снова скукоживаясь и понуро клонясь.

В этом закутке некоторое время назад, кажущееся сейчас доисторическим, он стоял вот так, как Холла сейчас, опираясь о подоконник, а Имоджен пила его глотками. Он помнил, как сложно было задирать тяжелую зимнюю мантию, чтобы пристроиться сзади к теплой коже. Пара испытывала судьбу — пойманные, они оба были бы исключены, но их пронесло, и от нависающего над головой риска Уизли на адреналине входил в неё так быстро и остро, что устал стоять на ногах.

— Да у тебя шнурок развязан! — заметил парень, когда его взгляд вперился, спускаясь по коленям Холлы, в пол. Джордж наклонился, чтобы подхватить верёвочки.

Передышка. Нелепая, но возможная. Еще пару минут, чтобы придумать следующую реплику. Холла ощутила дыхание в районе своего колена и увидела рыжую голову, которая сверху так походила на Фреда, что и спутать можно… Она едва успела не коснуться его волос, одёргивая поспешно руку.