Парень подхватил маленькую влажную от волнения ручку и проводил Холлу до бордовых вельветовых кресел в правом углу, практически у лестницы наверх. Усадив девушку в меньшее из них, наколдовал две красивые чашки, напоминающие проведённые Холлой летние дни младших курсов у бабушки, живущей между рекой и рапсовым полем.

— Сейчас схожу за заваркой, у меня есть от мамы, — сказал он, поднимаясь в мужские спальни по винтовой лестнице, тепло улыбаясь через плечо, от чего его губы практически пропали с лица.

«Несколько секунд отдышаться есть, слава богу». Девушка была здесь впервые и с любопытством огляделась. Гостиная Рейвенкло совсем иная по духу, похожа больше на читальный зал уютной библиотеки, чем на настоящую домашнюю гостиную. Здесь же мягкие кресла и драпировки на стенах не хотели выпускать из своих объятий, поглощали звуки и формировали именно те самые чувства, которые все испытывают, общаясь с истинными гриффиндорцами.

Теплота помещения немного успокоила Холлу, но когда шаги возвращающегося Фреда послышались на лестнице, пульс вырвался снова на верхнюю границу. Совершенно невозможно так взять себя в руки! Парень, кинув быстрый взгляд и отметив, что Холла больше не трясётся от холода, молча разлил чай по чашкам и вальяжно сел в кресло напротив.

— Скоро квиддич, — сказал он, словно бы с потолка.

— Да, мы проиграем, — ответила Холла, пытаясь унять дрожь в руках, чтобы не расплескать чай. Его взгляд на секунду задержался на платье девушки, но потом так же беспечно скользнул дальше, на стены гостиной, на картины в рамах и на брошенный на соседнее кресло чей-то кардиган.

— Научишь меня так заколдовывать щётку? — Холла попыталась найти хоть какую-то общую тему для разговора.

— Это фамильный секрет женщин Уизли, — широко улыбнулся Фред, поднеся свою чашку к губам, — но я думаю, маме знать не обязательно, что я разболтал.

Девушка подернула уголками губ, пытаясь выдавить из себя улыбку. Ароматный чай отдавал чёрной смородиной. Поднесёный к лицу, он покрыл её верхнюю губу и нос тонким слоем влажного конденсата. Отпечаток вишневой помады остался на краю фарфоровой чашки.

«Он — само совершенство», — подумала рейвенклонка. Яркий контраст уюта гостиной и ностальгического чаепития со взрослым желанием и леденящим душу страхом, сохранившимся от близости к нему. Словно ты опустил замёрзшую руку под кран и не понимаешь, вода тебя морозит или обжигает?

На Уизли полурасстёгнутая клетчатая рубашка и синие джинсы, сквозь которые виден рельеф его натренированных ног. Фред так внезапно органичен в этой гостиной несмотря на то, что его привычная среда обитания — высокие сводчатые потолки кабинетов, шустрая метла и настолько аккуратно хранимые пергаменты, что режешься о край при передаче из рук в руки. В зелёных глазах обычно небо двора или свечи коридоров, но не рассеянный морок камина.

— Ты стал делать успехи в трансфигурации.

— Да, подруга дала мне хороший совет, — зубы Холлы непроизвольно сжались при слове «подруга».

Он достал палочку и направил её на стоящий на полу пустой стакан (кто-то пил, сидя на ковре).

— Хербифорс! — и вот уже перед глазами пары не беспорядок, а самая настоящая роза на короткой ножке, впору для петлички.

— Это роза, — сказала Холла. — А почему тогда ты выбрал камелию?

— Я не… — парень оборвался. — Роза — это слишком пошло.

В действительности он хотел сказать «я не умею делать камелии», ведь тот цветок был произведением Джорджа.

Фред поднял розу с пола и протянул Холле.

— Её в твоем платье даже воткнуть некуда. — Девушка впервые почувствовала себя глупо, выбрав такой чопорный наряд, — а оно… интересное. Как доспехи. Или защитное заклинание. Ты ничего на него не наколдовала? — гриффиндорец мягко рассмеялся.

Холла почувствовала досаду и готова была сквозь землю провалиться. «Перестаралась…»

***

Фред допивал чай, глядя на две острые коленки, торчащие из-под синего платья, которое немного задралось. Ох и глубокими же были эти старинные кресла. И вот её талия, немного бедра, всё же и впрямь они у неё красивые. Ниже, ниже…колени, икры, белые носки и классические лоферы. Школьница, одним словом. Типичный Рейвенкло. Но её с такой неуверенностью в себе никогда не взяли бы в Гриффиндор. Уизли уже понял, что задавать сложные вопросы Холле — дохлый номер. Реципиент теряется, как кролик под взглядом удава, и её надо вести.

— Ты же дружишь с Пэнси Паркинсон?

— Да.

— Она знает, что ты здесь?

— Я… нет, не знает. — Фред дал девушке ещё несколько секунд осмыслить диалог, разглядывая цвет её губ и отпечаток, который они оставили на чашке.

— Хочешь остаться сегодня?

Вопрос прозвучал на нижних тонах голоса, но лицо и ясные глаза парня остались практически будничными и чёткими. Никакого давления, никакой издёвки. Холла спрятала руки с чашкой под стол, её дыхание сбилось. Девушка открыла рот, но не смогла произнести ничего.

«Я так и ожидал».

Забрав из неуверенной руки чашку, Фред поставил её на стол, встал и пригласительным жестом указал направление движения — винтовая лестница наверх.

***

Спальня темна и пуста. Фред знал, что так будет, поэтому его действия ничто не сковывает.

На последних ступенях лестницы он берёт девушку за руку, оказавшуюся холодной и влажной.

— Где Джордж? — вдруг зачем-то спрашивает она.

— Здесь никого нет.

Стоя на пороге комнаты, Фред притягивает Холлу к себе за предплечье, и её стянутое тугим платьем тело впервые оказывается к нему прижато. Теплое предвкушение щекотало в груди. Переместив руки сзади на ягодицы, совершая половину кругового движения по ним и слегка наклоняясь, парень практически касается её носа своим.

— Поцелуй меня, если хочешь, — шепчет он. Это не был вопрос о доброй воле, это была команда, поскольку совершенно невозможно было, ни за какие деньги и блага на земле, не хотеть этого сейчас.

Чуть опустив веки, чтобы не встречаться с внимательным зелёным взглядом, но и впечатать в свою память эту секунду, не боясь списать все на сон, девушка оставляет глаза приоткрытыми.

И в этот момент, момент апогея, неподдельной божественной реальности, у Холлы срывает тормоза. Она впивается в губы Фреда, вставая на цыпочки, запуская язык внутрь. Встречая там его, ласкающий, обволакивающий, девушка, держа его шею, прижимается грудью к рубашке парня, желая лишь разорвать эти две преграды как можно скорее. Пальцы Уизли нащупывают тонкую молнию её платья, идущую от самого затылка до копчика, и, почти, как во вчерашнем наваждении в классе зельеварения, он пробегает ими, раскрывая платье сверху вниз. Пальцы девушки с ногтями, покрытыми белым лаком, расстегивают одну за одной пуговицы гриффиндорца. Под освобождающейся рубашкой твердая мускулистая веснушчатая грудь была шелковой на ощупь, Холла припадает к ней губами, закрыв глаза, нежно целуя и скользя языком, оставляя мокрую дорожку. Низом живота она ощущает движение, нарастающее напряжение в его паху. Легкий хват зубов вокруг соска заставляет Фреда запрокинуть голову и шумно выдохнуть.

Парень стягивает платье с её плеч, оно идет туго, но это только добавляет игре Фреда дополнительных эмоций. Раздеть Холлу из этого тесного похоронного футляра, освободив молодое тело и крупную грудь, дать им воздух, дать им любви… Он перехватывает инициативу, покусывая пальцы рук, запястья и ключицу Холлы. Теперь она лишь в белье и обуви, платье наконец сдалось. Мятного цвета довольно невинный, но изящный комплект нижнего белья прекрасно сидит на её складной фигуре.