— А поедемте в Китай, — удивительно живым голосом предложил Принц. — Там хорошо и денег много.

— О-о-о! — взвыл Косолапых. — Как он мне надоел. Можно я его пристрелю?

— Сначала пистолет найди, — неделикатно напомнил шеф. Саша моментально стих и снова схватился за свою коленку.

А у Иннокентия Валериановича зазвонил телефон. Он даже вздрогнул, выхватил трубку и нетерпеливо крикнул:

— Алло! Ну сколько можно тянуть! Вы что, не понимаете, с чем дело имеете? Черт! Осталось совсем мало времени. Где? Где она находится? Это точная информация? Предположительная? А точной не располагаете? Когда там будет проводиться операция? Боже мой, мы же не успеем. Вы понимаете, что ваш процент падает? А это уже я буду решать, сколько!

Потом он внимательно слушал. На лице его блуждали разные чувства. Наконец он ответил примирительно:

— Хорошо, хорошо. Не будем горячиться. Да и я тоже, нервы все-таки. Да. Когда все будет кончено, позвоню. Ох, не нужно так шутить.

Он отключил телефон, тихо ругнулся: «Козел!» — и снова набрал номер:

— Коля? Что?! Танки? Значит, уже началось. Нет! Быстро дуй в село Рачки. Там, в первом доме. Бери всех, кто есть. Я сейчас тоже подъеду.

На этот раз, отключив телефон, он сунул трубку в карман и уже на ходу скомандовал:

— Быстро в машину!

Настроение у шефа заметно улучшилось, опавшие, как лепестки цветка, ноздри вновь раздулись, и даже извечно бледные щеки порозовели. Шофер нещадно гнал «Лексус» по ухабистой проселочной дороге. Принц с тупым упорством загибал пальцы, что-то подсчитывая. Сбивался и начинал заново. Саша ласково гладил повязку на колене. Нога болела. Теперь он более всего хотел, чтобы эта история побыстрее закончилась. Деньги его больше не привлекали, сознание победы над конкурентами и профессиональная гордость казались ничтожными по сравнению с шансом оказаться в больнице, где ему спасут ногу. А потом, уже здоровым и сильным, он надеялся подать в отставку.

«А что, — думал Косолапых, — я служил долго. Был верным. Ни копейки не своровал. Имею я право уйти на покой? Конечно, имею. Пойду на какую-нибудь спокойную работу. Вон хоть в телохранители…»

— О! — громко удивился шофер, когда они уже катили с ветерком по бетонной, хоть и старой дороге. — Смотрите, те самые придурковатые! Эй, это твои? — он повернулся к Принцу.

— А денег за них дадут? — с видом сосредоточенного бухгалтера спросил тот.

— Если только в зоопарке их поселить, — буркнул Косолапых.

По обочине действительно тащились Кудрявый и Бека. Все в тех же женских халатах, все с теми же скорбными выражениями на физиономиях, все с той же стойкой, обвешанной изрядно потрепанными изделиями фирмы «Большевичка».

— Наверное, бизнес решили сделать, — хохотнул шофер и надавил на педаль газа.

— Черная лошадь — предвестник Апокалипсиса, — из глубин детских суеверий вытащил фразу Бека, глядя вслед удаляющемуся «Лексусу».

Кудрявый закатил глаза, но ничего не сказал.

— Сейчас еще три проскачут, — не унимался его спутник, — и будут сеять смерть и разрушения.

Кудрявый стиснул зубы и тихо завыл.

— И только божьи избранники, только праведники окажутся в раю. — Оказавшись наконец на ниве излюбленной темы, Бека нездорово воодушевился: — Покайся, грешник! Покайся, пока не поздно. Познай царствие небесное!

— Хорошо, — прорычал Кудрявый, — каюсь я, каюсь! Понял? Теперь ты доволен?!

— Доволен. — Бека улыбнулся, с кроткой радостью пожиная плоды своего просвещения. — Бог слышит тебя. Бог любит тебя. Давай еще раз покаемся. Вместе, брат!

Оба задрали к облакам головы и громко заорали:

— Прости меня, господи!

У Кудрявого перекосило все лицо. Он представил себе, как это выглядит со стороны, и его чуть не стошнило. Благо, что ничего не ел уже сутки. Два мужика в бабьих халатиках, прикованные к стойке с бабьим тряпьем, взывают к богу посреди дороги. Хорошо хоть пустынной…

Тут он остановился и испуганно присел. Позади слышался нарастающий рокот. Он обернулся. Потом радостно сообщил все еще пялящемуся на небо Беке:

— О, и второй конь Апокалипсиса мчится. Зеленый!

К ним приближался старенький ярко-зеленый «Запорожец», нагруженный рейками и рулонами рубероида.

«Запорожец» затормозил с характерными для этой марки машин скрипом и лязганьем. Из окна выглянул мужик в белой летней шляпе.

— Бабки, почем халатики? — скрипуче спросил он.

Однако, разглядев бандитов получше, он сконфузился, неловко хихикнул и буркнул:

— Тьфу, святые угодники! От же нравы пошли!

— Слышь, мужик, — Кудрявый разволновался, аж покраснел, — если до Москвы довезешь, все твои будут.

— Хм… — Мужик почесал за ухом, подумал, потом усмехнулся: — Они столько не стоят, чтобы я двух педиков до Москвы терпел!

И, обдав путников едким выхлопом переработанного дешевого бензина, «Запорожец» гордо покатил прочь.

До взрыва осталось 02 часа 00 минут 07 секунд.

После того, как Лину и Алису втолкнули в дом, связали и кинули на диван, состоялся неприятный разговор.

— Значит, так… — Шпунтик оглядел новеньких. — Чьи будете?

Алиса, не отрываясь, смотрела на недвижимого Джефа, сидящего на стуле в отключке. Она, не в пример китайскому разведчику, тут же отметила, что ноги у репера привязаны к ножкам стула. Руки связаны за спиной.

— Отпустите нас, — за обеих взмолилась Лина.

— Забудьте об этом, — рявкнул Шпунтик. Винтик в довесок вскинул пистолет, после чего желание разговаривать у Лины улетучилось.

«Все равно убьют», — тоскливо подумала она.

— А он тут что делает? — Алиса кивнула на Джефа.

— Третью мировую войну ждет, — почему-то горделиво ответил Винтик.

— А… — Если бы она могла, она бы Покрутила пальцем у виска. Но поскольку руки у нее были связаны, лишь скривилась.

— А мы все тут ждем Третью мировую, — добавил Шпунтик. — Вот и желтолицый брат тоже.

— В самом деле? — притворно удивилась Алиса и, толкнув сестру плечом, прошептала: — Шизофрения.

— Молчать, не договариваться там! — крикнул Шпунтик.

Сестры вздрогнули.

Джеф тоже вздрогнул и разлепил глаза. Он вяло повернул голову, уставился на сестер с непониманием.

— Привет. — Алиса грустно ему улыбнулась.

— О! — Репер наконец узнал ее и округлил глаза.

— Тоже зашел дорогу спросить?

— Не-а. До Москвы попросил подвезти. Вы же отказались.

— Н-да… Ты явно выбрал не ту машину.

— Все мы выбрали не тот район, — он усмехнулся.

— Будет вам! — Шпунтик встал между ними и обеими руками указал на повесившего голову китайца. — Вот человек вообще не ту страну выбрал. Теперь переживает. Проявили бы хоть сострадание. Из самого Китая припорол и нарвался.

— Надо же! — хохотнул Винтик. — Из такого далека притопать, чтобы найти нас. Превратности судьбы, мать их.

— Вы не понимаете, — тоскливо протянул разведчик, — мир несется к ядерной катастрофе…

Шпунтик поднес к носу Джефа кулак:

— Только скажешь, башку разнесу.

Но репер его не понял. Он все смотрел на Алису. И сердце его сжималось от жалости к ней — связанной по рукам и ногам — и от презрения к себе за то, что он ничем не может ей помочь.

Шпунтик повернулся к девчонкам:

— Так я продолжу допрос. Кому из ваших звонить, чтобы получить выкуп?

— Выкуп? — Лина сглотнула ком в горле. — За нас?

— Вы что, террористы? — пискнула Алиса.

— Ну… — Шпунтик задумался на мгновение, а потом разозлился: — В некотором роде.

— Очень скоро они станут террористами, — китаец красноречиво посмотрел на часы: — Через два часа, когда мир взорвется.

— Если ваше правительство поторопится, то ничего не взорвется, — парировал Шпунтик.

— Если бы ваше правительство вовремя сообщило, какие технологии похищены, вообще бы не было никакой ядерной угрозы, — ответил разведчик.

— Хочешь сказать, что наше правительство и есть главный террорист? — вопросил Винтик, сжав кулаки. Непонятно почему, но в этот момент ему захотелось быть патриотом.