— Значит, ваш агент держит ситуацию под контролем?

— Насколько это возможно.

— Мое правительство хочет знать, сколько у вас боеголовок и где они находятся, — истошно закричал американец. — Мы должны быть готовы к самому худшему.

— Ну и готовьтесь, — невежливо посоветовал ему полковник.

— Вы понимаете, что провоцируете международный конфликт? — не унимался американец и, толкаясь локтями, предпринял отчаянную попытку протиснуться к столу.

Китаец его не пустил. Американец тут же сделал вывод:

— Значит, Россия все-таки тяготеет к Китаю?

— Спишем это на ваш шок, — заметил Стрельников и улыбнулся китайцу.

— Вы обязаны рассекретить информацию о местонахождении ваших ракетных установок! — надсадно крикнул американец, которого француз и немец упихивали в угол кабинета.

— Если мы их рассекретим, вам же самим это не понравится, — равнодушно ответил полковник и взял трубку телефона экстренной связи.

— Почему? — Все, кто был в кабинете, мгновенно замолчали и уставились на полковника.

— Потому, — угрюмо ответил тот и тут же заговорил по-деловому: — Предполагаемое место: дачный поселок Рачки, дом номер 1.

До взрыва осталось 02 часа 20 минут 11 секунд.

Людка брела молча. Ей было очень тяжело. На плечах ее мешком висел агент 0014. Одной рукой он крепко обхватил ее за шею, в другой сжимал поблескивающий белой сталью руль мотоцикла. Все, что осталось от его железного друга. Руль он бросать не желал, проявляя маниакальное упрямство. Людка поначалу пыталась его уговаривать: мол, не дотяну я тебя вместе с рулем этим тяжеленным, но агент остался глух к ее мольбам.

Ветки кустарника хлестали толстые щеки продавщицы. Но она все шла и шла к призрачной цели. Совершенно, кстати, теперь неактуальной. И зачем ее герою так уж требовалось доползти до этих законченных гадов, Винтика и Шпунтика, знал только он один. После того как она вытащила его из реки, откачала и привела в чувство, она, как всякая нормальная женщина, предложила заглянуть к ней домой на чашечку кофе. Он решительно отказался. Тогда она смутилась от собственной напористости (ведь не всякий мужчина в состоянии вот так сразу тащиться в гости к даме), попросила его вернуться в магазин. В конце концов, они чуть было не разбились, потом чудом не утонули и после всех приключений имели полное право выпить чего-нибудь горячего, чтобы не схватить воспаление легких. А лучше даже водки, чтоб уж наверняка ничего не схватить. Но агент опять отрицательно мотнул головой. И прошелестел еле разборчиво:

— Винтик… Шпунтик…

— Да никуда они не денутся! Они еще с вечера не протрезвели, — возмутилась Людка.

— Мир спасать… — тихо проскулил агент.

И вот теперь они тащатся спасать мир. Вернее, Людка тащит героя, который находится в таком состоянии, что не только спасти кого-либо не может, а вообще кому хочешь лишних неприятностей добавит.

И все-таки продавщица была счастлива. Мужчина ее мечты, ее красавец-блондин с волевым подбородком был при ней. До счастья осталось совсем немного, только выполнить задание правительства, и все. Потом она отмоет его, причешет, напоит горячим чаем, разотрет спиртом, уложит на мягкую перину и согреет своим большим телом. От сладких видений у нее закружилась голова. Перед глазами поплыли картины безмерного счастья: как он выходит из баньки в белой как снег рубашке, а она ждет его на аккуратненькой верандочке с самоваром на накрытом ажурной скатерочкой столе. А на крылечке копошится маленький пухлый сынишка. «А что? — смутилась Людка. — Подумаешь, сороковник. Бабы и позже рожают».

Агенту же, впавшему в забытье, мерещился Саддам Хусейн, в военном берете и блестящих плавках исполняющий танец живота и грозящий ему пальцем.

«Ничего, ничего, — кряхтя от натуги, думала Людка, — сейчас спасу мир и заживу по-человечески».

До взрыва осталось 02 часа 30 минут 26 секунд.

Лина раздвинула ветки черемухи и радостно выдохнула:

— Эврика!

Впереди чернели покосившиеся домики с наступающими под самые крылечки неухоженными садами, с длинными грядками картошки и аккуратно возделанными островками клубники. Кое-где над этим тихим захолустьем вздымались зеленые крыши новых кирпичных строений, больше похожих на небольшие дворцы. Но большинство «дворцов» пялилось в мир пустыми черными глазницами. Их не успели достроить до кризиса, а потом уж и не притрагивались. Сквозь поселок проходила дорога, больше похожая на застывшую реку бурой глины. В ста метрах от первого дома торчала старая табличка с надписью «Рачки».

— С ума сойти! — радостно подхватила Алиса и вылезла из леса на открытое пространство. — Люди! Деревня! Тишина!

— Да, тут пороху не нюхали, — сестра последовала ее примеру. — Ну, что будем делать?

— Как это что? — Алиса улыбнулась. — Зайдем в первый дом и попросим довести нас до приличной дороги. А там поймаем машину — и в Москву.

— А дальше? — Лина насупилась. — Если за нами уже и танки послали…

— Да перестань ты нудить! Пошатавшись по лесу, я пришла к выводу, что мы с самого начала вели себя неправильно. Нужно было сразу ехать в милицию. Мы же ничего не натворили! Теперь доберемся до родителей и пойдем туда все вместе. Все объясним.

— Ну-ну… — Сестра не была настроена так оптимистично. Однако сочла первую часть плана вполне приемлемой. До родителей действительно нужно добраться побыстрее.

Они пошли по дороге к деревне.

— Господи! — восхищалась Алиса. — Какая милая глушь! Ни тебе бандитов, ни сумасшедших, ни танков. Живут же люди!

Умиротворенность дачного поселения проникала под кожу приятным расслабляющим теплом.

— У меня такое ощущение, что я проснулась, — усмехнулась Лина, — и сон был сущим кошмаром.

Они вошли в приоткрытую калитку первого попавшегося на пути дома. Во дворе росла крапива и лопухи. А из огородных культур только разлапистые листья хрена, и то как попало.

— А может быть, тут никто не живет? — Алиса опасливо огляделась.

Лина же, пригнувшись, подобралась к окну и прислушалась. Потом шепнула:

— Нет, кто-то говорит. Но я не могу понять, что.

— Мне тут почему-то не нравится. — Алиса поежилась.

— Это нервное. — Однако Лина не спешила стучать в стекло.

— Может, в другой двор пойдем? — робко предложила сестра.

— Они тут все одинаковые.

— А издали казались такими спокойными…

— Я же говорю, у тебя нервы расшалились.

— Вообще-то есть от чего. — Алиса подошла к ней и взяла за руку: — Давай с другой стороны обойдем.

— Зачем? — Лина вскинула брови.

— Ну… — Алиса задумалась, — не знаю. Давай обойдем дом вокруг, посмотрим, что к чему.

— По-моему, это глупо.

— Да уж, — не стала спорить Алиса и все-таки направилась за угол.

— Ну какого дьявола тебе там понадобилось! — прошипела сестра, но последовала за ней.

Внутренний двор от внешнего ничем не отличался. Разве что крапивы было заметно больше. Посреди ее жгучих зарослей, недавно примятых проезжавшими колесами, высился брезентовый холм.

— Это, похоже, машина, — предположила Алиса.

— И что с того?

— Можно подумать, у меня «девятку» угнали!

— Предлагаешь ходить по району и разглядывать все машины?

— Не все, а только очень похожие на твою. — Алиса присела и приподняла край брезента в том месте, где у машины обычно бывают задние номера.

— Ты с ума сошла, — успела пискнуть Лина, прежде чем сестра повернулась к ней и одарила торжествующей улыбкой.

— Ты свой номер помнишь?

— Ну?

— Можешь не обольщаться, наш кошмар продолжается. Это твоя машина.

— Нет! — Лина кинулась к ней, тупо глянула на номер.

— Точно тебе говорю, — уверенно кивнула Алиса.

— Господи… — Лина села в крапиву, прислонилась спиной к капоту, закинула голову и закрыла глаза.

— Интересно, а мертвый Бычок еще в багажнике? — Алиса закусила губку.