Том любил читать там сценарии, удобно устроившись за неприметным столиком в самом углу. Из «творческого транса» его могли вывести лишь особо шумные посетители или звук бьющейся посуды. Редко употребляя алкоголь, он все таки был не против периодически пропустить кружечку вкусного эля или стаута.

Домчавшись до нужного места за считанные минуты, они вышли из машины, и Лиза, прочитав вывеску на входе, гласившую: «Бар - кладбище денег», заразительно рассмеялась.

— Ну что ж, тогда пошли хоронить свои сбережения!

— Закажем им поминальную службу, — поддерживая ход ее мыслей, Том открыл перед ней дверь.

Первое, о чем подумала девушка, зайдя внутрь, что ее соотечественники научились неплохо копировать интерьер и атмосферу истинно английских пабов. Дубовая мебель, бордовые тона, массивная, длинная и извивающаяся барная стойка с миллионом пивных кранов и бутылок, несколько залов, только вот потолок тут значительно выше. Оглядываясь по сторонам, она находила явное сходство с «William Bass» на Лиговке. От этого сравнения ей стало так уютно и спокойно, что настроение как-то сразу улучшилось.

По-видимому, им с Томом в очередной раз повезло - бар был почти пуст. За столиком сидеть совсем не хотелось и девушка, облюбовав, чуть ли не с порога, место за баром в углу, села именно туда. Том занял высокий дубовый стул рядом с ней.

— Что ты будешь?

— Ну это ты сам мне скажи, тут столько сортов пива, что у меня глаза разбегаются, — Лиза внимательно изучала таблички на пивных кранах.

Подозвав бармена, Том заказал им две пинты его любимого стаута.

Стаут. Снова стаут. Егерьмастер в догонку. Еще по два темного пива. Снова егерь. В голове мутнело. Том чувствовал как его тело превращается в кусок ваты. Но голова работала, соображала, мысли, которые он пытался заткнуть, вновь не отпускали.

Теряя нить разговора, Том пьянел с каждым новым глотком. Они не растягивали удовольствие, а нахрапом брали алкогольное опьянение, разливавшееся по телу, туманящее сознание, но не настолько, как сейчас хотелось бы Хиддлстону. Лиза была его занозой, которая засела глубоко, глубже, чем он предполагал. И сейчас, даже под анестезией, не прекращала ему мешать. Хотелось выдрать ее поскорее, пусть даже с куском кожи. Рана заживет. Это лучше, чем всю жизнь жить с инородным телом, не зная, когда оно потревожит тебя в дальнейшем.

Она играла с ним игру, это было очевидно. Или может быть решила вчера так отблагодарить за помощь с тем подонком. Одаривая его своими поцелуями, отвечая дрожью в теле на его прикосновения, смотря на него с трепетом и нежностью, неужели она думала, что этим фальшем сможет обмануть его. Да и зачем все это. Сегодня еще с утра все встало на свои места. Она шутила, улыбалась, смеялась, была этакой приятной подругой. Ничего не осталось от той женщины, что целовала его вчера. Он ждал ее сегодня целый день и там, в кабине «London Eye», он был уверен, что она вернется к нему. Но она стояла как статуя, как холодный кусок мрамора, который он тщетно пытался согреть своими прикосновениями.

Злость овладела Томом. Злость на самого себя. Ведь это он тогда на пляже Барселоны остался с ней. Он сел на ее плед и завязал эту историю. Сам.

— Том, ты меня слышишь?! Эй! — она щелкнула пальцами около его носа.

— Нет. Я что-то напился, — ему не хотелось врать.

— Мы спешим куда-то, будто за нами кто-то гонится, — она рассмеялась и сделала глоток из бокала. Капля темной жидкости потекла по подбородку, шее и скатилась в декольте рубашки.

— Вот черт, я растяпа. Если честно, я тоже пьяна, — она произнесла это почти шепотом, будто стыдилась в этом признаваться.

С Томом что-то произошло. Его взгляд не отрывался от того места, куда скатилась капля. К злости, мучавшей его присоединилась похоть. Да, да. Именно похоть. Он хотел проследовать за этой каплей, расстегнуть ее рубашку, освободить ее грудь от бюстгальтера и прильнуть к ней губами, а дальше сделать так, чтобы она изнывала от желания в его объятиях, чтобы умоляла его продолжать. Он будто хотел отыграться за вчерашний ее обман. Зная, как доставлять женщинам удовольствие, он был уверен, что и Лиза не станет исключением. В голове проносились эротические кадры его воображения, граничащие с откровенным порно. И самое ужасное из всего этого было то, что ему было совсем не стыдно за эти мысли.

Лиза вновь хотела поднять бокал, но Том схватил ее руку, опуская вниз. Ничего не понимающая девушка развернулась к нему, и он впился в ее губы поцелуем. На этот раз не было никакой нежности. Его язык разгуливал по ее рту, ласкал ее язык, играл с ним. Он посасывал ее нижнюю губу, чувствуя как сбивается ее дыхание. Когда же и она стала отвечать на его поцелуи с ответным вызовом и страстью, Том мысленно улыбнулся самому себе. Он сумел подтопить лед этой снежной королевы.

Он плохо помнил, как они расплачивались по счету и ловили такси. Он помнил только ее губы, ласкающие его шею в машине, его руки бесстыдно залезающие к ней под рубашку и сорвавшийся с губ стон, когда он, оттянув бюстгальтер, впервые прикоснулся к ее обнаженной груди. В этот момент Хиддлстон перестал соображать. Возбуждение накрыло его с головой. Он больше не мог думать, теперь он мог только чувствовать.

Они раздевались прямо на ходу, оставляя одежду на лестнице, ведущей на второй этаж. Самым сложным оказались ее зауженные джинсы. Что-то щелкнуло и отскочило на пол, вероятно пуговица, но он не стал обращать на этот пустяк внимания, хватая штаны за пояс и стягивая вниз вместе с нижним бельем. Ее ноги остались обездвиженными из-за не до конца снятой одежды. Том перекинул Лизу через плечо, но пошатнулся и чуть не упал. Коварный алкоголь давал о себе знать нетвердостью в ногах и плохой координацией. Но он все же справился, донес ее до своей спальни, хоть она и орала на весь дом: «Отпусти, ты покалечишь меня!»

Бросив Лизу на кровать, он дал ей возможность самостоятельно расправиться с джинсами. Сам же в это время избавлялся от оставшейся на нем одежды. Когда оба справились с поставленной задачей, Том забрался на кровать и навис над девушкой. Он опять целовал ее губы, ее грудь, играл языком с ее напряженными сосками, чувствуя, как их обнаженные тела впервые соприкасаются, доставляя ему невообразимое удовольствие от ощущения мягкости ее кожи. Не отрываясь от ее губ, он опустил руку туда, где собрался комок ее возбуждения. Какой же она была горячей и влажной. Тома пробрала дрожь, когда она сама раздвинула ноги чуть шире, приглашая его поласкать ее. Когда же его палец оказался внутри нее, с ее губ сорвался протяжный стон. Она выгибалась навстречу его руке. Она хотела его.

Больше терпеть он не мог. Оказавшись между ее ног, он подтянул ее на себя и вошел. Не сразу. Постепенно. Наблюдая в полумраке спальни, как с каждым его движением, она запрокидывает голову и закусывает губу. Когда же их тела стали единым целым, он дотянулся до ее губ, одаривая их легким поцелуем.

Что было дальше он помнил лишь яркими, красочными эмоциями. Лиза стонала, совсем не так, как делают это женщины, пытающиеся симулировать наслаждение, она стонала по-настоящему, да так, что от этого возбуждение в Томе нарастало с новой и новой силой. С каждым толчком, она все крепче сжимала руками его спину, практически впиваясь в нее. В какой-то момент, обхватив его ягодицы и задавая нужный темп, с ее губ сорвалось: «Еще!». Том, находившийся на грани, еле сдерживался. И как только Лизино тело пробила дрожь, и она выгнулась, выкрикивая его имя, он почувствовал как внутри нее все сжалось, и, не став больше ждать, сделал несколько толчков, испытав оргазм вслед за ней.

Том лежал на спине. Судя по его ровному дыханию, он безмятежно спал. Лиза кое-как отыскала одеяло в этом бардаке, что они устроили на кровати и накрыла их. Обняв его спящее тело, она положила голову ему на грудь и произнесла в полумрак комнаты:

— Что же ты творишь, чертов Хиддлстон?!

========== Стук ==========

Что-то витало в воздухе в то утро. Запах корицы и чего-то сладкого, терпкого, дурманящего. Совсем не хотелось разлеплять глаза. Он проснулся и лежал не шевелясь, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ему было так спокойно, будто время вокруг остановилось, позволив ему наслаждаться моментом. Голова как ни странно не болела. Будто и не пил вчера. Память отбросила все ненужное, оставив только главное - слайд-шоу вчерашней ночи, состоящего из губ, прикосновений, возбуждения, сплетения обнаженных тел, стонов, удовольствия.