Через мгновение руки Ноя сомкнулись на шее Уилла в мёртвой хватке. Доуман собрал все силы и наотмашь ударил капрала по лицу. Удар вышел слабым, но этого оказалось достаточно. Доуман попытался отползти, и тут его рука нащупала что-то гладкое и тёплое.

Автомат.

Капрал пришёл в себя и снова бросился в атаку.

Доуман притянул оружие и не задумываясь нажал на гашетку. Вспышки прошили сумерки, и на мгновение Уилл ослеп.

Зрение постепенно возвращалось. Уильям поднатужился и спихнул с груди давящую тяжесть. Это оказался Ной. Его тело стало мягким и безвольным, точно пластилин. Лицо, костюм и руки Доумана были покрыты чем-то странным. В лучах умирающего дня это что-то переливалось и отливало багровыми тонами.

Доуман сел. Голова закружилась. Где-то на песке сопел и мучительно откашливался дикарь.

Почти негнущимися, словно деревянными пальцами Доуман отвязал лямку с запястья. Потом, помогая себе руками, подполз к пленнику и развязал его лапы.

Потирая онемевшие запястья и шею, абориген переводил испуганный взгляд с неподвижно замершего тела на Уилла.

– Уходи… – просипел рядовой так тихо, что сам едва расслышал.

Однако это подействовало на бывшего пленника точно удар током. Он сразу же отодвинулся, оставив на песке глубокую борозду. Будто ещё не веря в происходящее, абориген поднялся на ноги. Не отрывая взгляда от Уилла, он отступал, потом развернулся и бросился бежать.

Доуман некоторое время провожал его взглядом, наблюдая, как забавно покачивается кисточка хвоста при движении. Влево-вправо. Влево-вправо, подобно маятнику.

Уилл поднялся. Фляжка с генератором влаги валялась неподалеку. Он встряхнул её – пуста. Не понимая, что делает, завинтил крышку. С каждым новым сворачиваемым витком на Доумана накатывало чувство безнадёжности и бессмысленности происходящего.

Земля под ногами закачалась. Уилл осознал, что он повалился на песок.

Спустя некоторое время ему удалось перевернуться на спину. И тут – как кстати… Дизъюнктор лежал рядом. Его контуры мрачно темнели на остывающем песке, будто распластавшийся мёртвый крылан.

Уилл закрыл глаза и не спеша нащупал рукоятку правой рукой.

Всю оставшуюся ночь Эф провёл в пути.

Ему не составило особого труда найти дорогу обратно – он знал пустыню как свои четыре когтя. Двигаясь быстро, старался избегать просматриваемой местности, чтобы не быть замеченными ночными хищниками. Дважды предпринимал попытки обнаружить скрытое преследование. Для этого он прятался среди камней. Потратив на это около получаса и не обнаружив погони, Эф всё равно не успокоился. Он никак не мог понять: почему бесхвостый отпустил его?.. Да и вообще, зачем один из них убил второго? А ведь он убил его. Это было так же понятно и очевидно, как то, что нельзя совать лапы в гнёзда шуршащих.

Эф перебирал в голове события ночи, пытаясь найти ответы на ворох накопившихся вопросов, но в итоге окончательно запутался. Видимо, ему никогда не понять бесхвостых.

Когда он достиг западной окраины земель племени, утро уже вступило в свои права. То тут, то там попадались свежие следы. Однако родовая гора выглядела пустынной и необитаемой.

Войдя в ущелье, Эф не обнаружил дозорных. Он доверял своим инстинктам, но сейчас они молчали. Тишина, которая повисла на уступах и складках, казалась неправдоподобной, ненастоящей.

Не успел Эф сделать и пары десятков шагов, как справа послышался шорох. Он быстро оглянулся, но вокруг ничего не изменилось. Выбеленный песок и скалы были его единственными спутниками. От резкого свиста, раздавшегося сверху, он едва не подпрыгнул на месте. Сразу, как по команде, обитатели выбрались из-за нагромождений обвалившихся камней и расщелин, где они прятались.

Эф предусмотрительно поднял вверх правую лапу с растопыренными когтями. Дом домом, но испуганные внезапным появлением соплеменники могли запросто превратить его в незапланированный завтрак для кумутов.

– Это я!

Казалось, они не узнают его.

– Это я, – ещё раз, но уже менее уверенно повторил Эф, переводя взгляд с одного лица на другое.

Никто не ответил и не отозвался.

Послышалась возня. Плотное кольцо тел разомкнулось. В круг протиснулся Уллиоф.

Это был полноватый сейд с буро-серым мехом. Несколько лун назад он стал новым вождём, и хотя в племени были и более сильные сейды, которые могли претендовать на почётное место, только ему удалось пройти все испытания старейшин.

Эф открыл было рот, но новоиспечённый вождь жестом велел ему замолчать. Некоторое время он с подозрением осматривал прибывшего, будто впервые увидел, а потом задал один-единственный вопрос:

– Откуда ты пришёл?

Эф обернулся и растерянно махнул лапой в сторону пустыни:

– Оттуда.

Этот жест всполошил дозорных. Они отпрянули и недобро сощурились.

– Нет. Я спрашиваю – откуда ты пришёл?

Вопрос окончательно сбил Эфа с толку. Он переводил взгляд с вожака на собравшихся, не зная, что ответить. Угрожающие огоньки, сверкающие в глазах дозорных, подсказали, что ему здесь не рады.

– Я пришел с запада, с выжженной равнины…

Вождь зарычал:

– Тебя прислали бесхвостые!

По толпе прокатилась волна ропота.

Эф остолбенел. Он не знал, что ответить. Уллиоф жестом заставил всех замолчать.

– Ноя…

– Молчи! Ты хочешь привести бесхвостых к Нятке? Ты хочешь убить всех нас?!

– Я… Нет!

Его возражение потонуло в возмущённом гуле толпы:

– Гоните его!

– Отдать его куму там!

– Предатель!

Казалось, от скопившейся вокруг ненависти воздух раскалился.

– Тихо! Тихо! – Уллиоф пытался успокоить разбушевавшихся соплеменников.

Наконец ему это удалось.

– Я говорю! – Уллиоф важно постучал себя лапой в грудь. Его брюшко при этом смешно покачнулось.

Вперёд проскользнула другая фигура. Эф сразу узнал её.

Иосико подошла к Ахтиу, но он не обратил на неё никакого внимания. В тот день, когда Эф попал в плен, они вместе выслеживали бесхвостых.

– Я говорю! Я решаю убить предателя, немедленно!

– Уу-уу! – одобрительно взвыла толпа.

– Уллиоф, ты пренебрегаешь законами племени, – отозвался другой голос.

Возразившим был Ахтиу, правая лапа Уллиофа. Он был самым сильным воином племени и потому мог бы стать вождём, но предпочитал оставаться в стороне. Эф давно его знал и мог с уверенностью сказать, что воин не питает к нему никаких тёплых чувств. Ахтиу в совершенстве знал законы племени и умело использовал их с выгодой для себя. Именно поэтому он не охотился и не добывал пищу, однако получал её одним из первых. Последнее особенно сильно раздражало Эфа. Однако сейчас выбирать союзников не приходилось.

Вождь смерил воина таким злобным взглядом, от которого с визгом разбежалась бы стая кумутов. Однако если Ахтиу и заметил это, то виду не подал:

– Ты не можешь единолично принимать решения. Мы – племя.

Уллиоф недовольно отвернулся и нарочито презрительно объявил:

– Кто за то, чтобы убить предателя?

Толпа загудела. Вверх взметнулись десятки лап со сжатыми когтями. У Эфа комок подкатил к горлу. Он поймал на себе взгляд Иосико.

Эф продолжал смотреть на неё, пока она медленно поднимала лапу. Голосование было закончено. Его схватили и связали плетёными стеблями вьюнка. На сопротивление не было ни сил, ни желания.

Весь день Эф провел в глубине горы под присмотром двух сторожей. Иногда до его ушей долетали обрывки их разговоров. Кажется, охрана гадала, какую именно казнь Уллиоф придумает для предателя.

Усталость после долгого перехода взяла верх. Эф закрыл глаза и заснул. Проснулся от того, что кто-то тихонько позвал его по имени. Он медленно открыл глаза. Тени у входа значительно сместились. Шорох привлек его внимание.

Там, в темноте, куда не достигали лучи, вырисовывалась нечёткая фигура. Эф моргнул, сел. Он прислушался, но не услышал голосов охранников.