Потом он внезапно решил, что для сохранения здоровья жителей королевства очень полезно будет ввести повальные занятия иньскими духовными практиками, после чего все придворные, старательно пряча вполне объяснимое раздражение, срочно научились впадать в нирвану и постигли дзен. Впрочем, надо отдать его величеству должное, он не только загружал подданных, но и сам был в первых рядах. Впрочем, это не сильно утешало старательно завязывающих ноги в очередной немыслимый узел придворных. К тому же такой подход лишал их малейшей возможности как-то увильнуть от участия в эксперименте.

– Что он придумал на этот раз? – с неподдельным интересом поинтересовалась я, безуспешно пытаясь предугадать очередную гениальную идею главы государства. – Хочет позакрывать все газеты?

– Наоборот, – вздохнула бабушка, – он решил, что дворцу совершенно необходима своя газета.

– Зачем?! – абсолютно искренне изумилась я. – Ему общегосударственных мало?

– Ты же знаешь, что мальчик очень любит быть в курсе всех новостей, и это похвальное для короля качество, между прочим, – добавила леди Синтия, заметив мою усмешку, – иначе можно и заговор какой-нибудь проморгать. Это раньше, при Стайне, можно было быть уверенным, что всё будет в порядке, а новый глава Тайной полиции кажется мне довольно легкомысленным молодым человеком. Впрочем, это их мужские игры, не стоит им мешать.

Я хотела было сказать, что, насколько я в курсе, бабушка всю жизнь занималась именно тем, что встревала в эти самые «мужские игры». Но полученный за годы обучения в пансионе жизненный опыт настойчиво подсказывал, что эти соображения лучше оставить при себе.

– Его величество всё равно уже принял решение о создании дворцовой газеты, – добавила бабушка, отставляя пустую чашку.

– И что оно – в смысле, наше величество – собирается в этой газете публиковать? Меню королевских завтраков? Дворцовые сплетни?

– Этот вопрос он намерен сегодня вечером обсудить с будущим главным редактором, – с не очень понравившейся мне интонацией сказала леди Синтия. – Надеюсь, ты поняла, кого я имею в виду, Моника?

– Очень хочется верить, что нет, – ответила я, – я, конечно, нахожусь в поиске работы, но не уверена, что готова окунуться в очаровательный мир интриг, подковёрных игр, взаимной неприязни и войны за место под солнцем.

– Я предлагаю тебе просто поговорить с Алексом, – бабушка внимательно на меня посмотрела, – эта беседа ни к чему не будет тебя обязывать. Не захочешь принять его предложение – пойдёшь себе спокойно дальше искать работу. И, не исключено, что даже найдёшь её.

– А почему бы Алексу не нанять кого-нибудь более подходящего и опытного? – я действительно не понимала, почему эту работу предложили мне, вчерашней выпускнице.

– И впустить постороннего человека в специфический мир дворцовой жизни? – леди Синтия возмущённо всплеснула руками. – Нет уж! Это должен быть человек нашего круга, знакомый со спецификой дворца и высшего света. Но при этом он должен работать… или искать работу. Ты много таких знаешь, Моника?

Я на секунду представила, сколько приватной информации, касающейся первых лиц королевства, может стать достоянием жадной до сенсаций общественности в случае, если кого-то чужого допустить в достаточно замкнутый дворцовый мир, и поняла, что король прав. Если уж ему приспичило обзавестись «карманной» газетой, то и редактора, и сотрудников нужно искать исключительно среди своих.

А много ли среди придворной публики тех, кто захочет и, главное, сможет организовать газету и проконтролировать этот непростой процесс от замысла до необходимого результата? И вообще тех, кто работает, а не просто проводит во дворце время. Вот именно… Таких сумасбродок, как я, можно пересчитать по пальцам, причём вполне хватит одной руки. Да что там… Такая… не очень умная особа, наверное, вообще одна.

Я посидела, жуя сдобное печеньице, помолчала, подумала и, придя к не очень утешительным выводам, решила уточнить:

– Ты знала, что меня этому учили? – в моём голосе невольно прозвучали обличительные нотки, но это было совершенно не то, что могло бы смутить леди Синтию.

– Я не в курсе подробностей, – ответила она, невозмутимо намазывая малиновый джем на тост, – мне они ни к чему, как ты понимаешь.

– Скажи, Александр сам додумался до этой блестящей идеи или ему кое-кто помог? – задала я следующий, провокационный, с моей точки зрения, вопрос.

– Ты же знаешь Алекса, – бабушка махнула рукой, – чтобы загореться очередной безумной идеей, ему никто не нужен: он прекрасно справляется сам.

– И всё же, что сподвигло его на такой странный шаг? – не желала успокаиваться я.

– Ничего глобального, – бабушка улыбнулась, – просто выяснилось, совершенно случайно, между прочим, что король не в курсе половины сплетен и слухов. Это его чрезвычайно огорчило, и Алекс подумал, что, раз пресечь появление слухов невозможно, то нужно сделать этот процесс организованным и подконтрольным. К тому же ни у одного монарха нет своей дворцовой газеты, а у него будет!

– Интересная логика, – не смогла ничего возразить я, – но у меня нет необходимых практических навыков. Исключительно теоретические знания, которых наверняка будет недостаточно.

– Ах, какая ерунда, – отмахнулась леди Синтия, – наймёшь помощников, было бы о чём волноваться! Так когда ты сможешь встретиться с королём? Видишь, он настолько любезен, что предоставляет тебе свободу выбора.

– Да мне практически всё равно, – я, как и всегда, сдалась под бабушкиным напором, тем более что работа мне действительно нужна.

– Прекрасно, – довольно провозгласила она, – тогда я организую вам встречу сегодня вечером, часиков в восемь. Поэтому будь добра к этому времени привести себя в порядок. При всём твоём своеволии не забывай: ты Мэнсфилд!

– Наряжаться не буду, – тут же насупилась я, понимая, насколько глупо и по-детски выгляжу, но не в силах с собой справиться.

– Как хочешь, – неожиданно спокойно пожала плечами леди Синтия, – никто не заставляет. Но если уж тебе приспичило надеть не платье, а жакет и юбку, – тут она слегка поморщилась, – то пусть они выглядят достойно. Глядишь, ещё и в моду их введёшь.

– Одеваюсь в соответствии с возможностями, – я прекрасно понимала, что раздуваю конфликт на пустом месте, но, видимо, сказывалось знаменитое упрямство Мэнсфилдов. – Я на этот приём не напрашивалась!

– Как же иногда с тобой тяжело, – устало вздохнула бабушка, – да ходи ты хоть в монашеском рубище, но – не тогда, когда идёшь во дворец. Надеюсь, честь и репутация семьи для тебя всё ещё не пустой звук?

– Это запрещённый приём! – возмутилась я, но наткнулась на безмятежный взгляд леди Синтии и поняла, что она всё равно добьётся своего, при этом я буду выглядеть, как упрямый глупый ребёнок, а не как взрослая здравомыслящая девушка. – Ну хорошо…

– Отлично, – кивнула бабушка, – поедешь сейчас в лавку госпожи Туссон и купишь всё, что тебе нужно. И обувь! Моника, что на тебе за туфли! Это же ужас что такое! Скажешь, чтобы счёт прислали во дворец.

– Почему? Я ведь ещё не согласилась? – удивилась я, в глубине души прекрасно зная, что скажу «да». Понимала это и бабушка, поэтому никак не прокомментировала мои слова, а лишь улыбнулась.

Выйдя от леди Синтии в состоянии глубочайшей задумчивости, я в сопровождении верного и по-прежнему абсолютно невозмутимого господина Стайна села в вызванный им экипаж и направилась в сторону торгового центра города. Даже если мы с Александром не договоримся, у меня есть возможность обновить гардероб за счёт казны: пустячок, а приятно. К тому же – прямая экономия.

В лавку госпожи Туссон, напоминавшую, скорее, большой магазин, я входила уже в прекрасном настроении. Встретившая меня девушка уточнила, что я хотела бы, и, услышав моё имя, быстренько позвала хозяйку.

Владелица лавки, известная всей столице модистка, госпожа Розалия Туссон, вышла ко мне, сияя почти искренней улыбкой. Когда-то давно бабушка помогла ей в каком-то щекотливом деле, и с тех пор к членам нашей семьи госпожа Розалия относилась с особой симпатией. Матушка, правда, предпочитала одеваться у придворных портних, а вот я частенько бывала здесь и раньше.