Именно оно заставило меня четыре года назад поссориться с родственниками, подготовившими для меня должность младшей фрейлины королевы-матери. Между прочим, для большинства моих приятельниц – подругами я как-то не обзавелась – это назначение было пределом мечтаний. Я же категорически воспротивилась и заявила, что всего добьюсь сама, без поддержки влиятельных родителей и особенно бабушки, леди Синтии Мэнсфилд, любимой фрейлины и наперсницы нашей королевы. И пусть её величество Жозефина уже несколько лет назад передала власть в руки сына, короля Александра, но она по-прежнему была в курсе всех мало-мальски важных событий и оказывала огромное влияние на внешнюю и внутреннюю политику.

Единственным, на что я согласилась, было рекомендательное письмо к директору Королевского Благородного пансиона с просьбой принять меня на учёбу и определить мне стипендию на первый год, а там уж – по результатам. Если директор и удивился тому, что наследница Мэнсфилдов собирается жить на более чем скромную сумму, то вида не подал и просьбу отца выполнил. То, что пансион был расположен далеко от столицы, меня вполне устраивало: это существенно снижало риск внезапных родственных визитов.

Как ни странно, единственным членом семьи, кто меня поддержал, была бабушка, которая, выслушав мою пылкую речь, лишь пожала плечами и пожелала мне всяческих успехов. Правда, в конце добавила, что если я решу вернуться, то должность она мне всегда организует.

С тех пор прошло четыре года, и вот теперь в моём саквояже лежал диплом об окончании факультета изящной словесности Королевского Благородного пансиона и аттестационная ведомость почти с одними пятёрками.

Я никому не сообщила о своём приезде, потому что рассчитывала и дальше обходиться собственными силами: снять квартиру, найти работу и вообще как-то освоиться в окружающем мире.

Прекрасно понимая, что в первую очередь нужно найти жильё, я купила газету у пробегавшего мимо мальчишки и, разжившись у уличной торговки двумя большими пирогами с яблоками, уселась на скамейке в тени раскидистого каштана.

Объявлений о сдаче квартир и комнат было много, но мне с моими скромными финансовыми возможностями особо привередничать не приходилось. Не то чтобы денег было совсем мало, нет, они, конечно, были – мне неплохо удалось подзаработать репетиторством – но за последние четыре года я стала ярой сторонницей политики разумной экономии. Поэтому, прикинув свои возможности, решила, что могу потратить на жильё не больше двух серебряных в месяц. Вдруг я ещё не скоро найду работу и обзаведусь надёжным источником дохода? Идти к родителям на поклон? Ну уж нет!

Вооружившись извлечённым из всё того же саквояжа карандашом, я решительно перечеркнула все объявления, где фигурировали не нравящиеся мне цифры. Потом посмотрела на оставшиеся три и тяжело вздохнула. Но привычка доводить любое дело до конца победила, и я, поудобнее перехватив саквояж, который с каждым шагом, казалось, становился тяжелее, пошла по указанным адресам. А вдруг по какому-нибудь из них мне действительно повезёт?

Первый дом мне сначала понравился: аккуратные балкончики, увитые буйно цветущей ипомеей и душистым горошком, резные наличники, флюгер в виде единорога. Я вежливо постучалась в выкрашенную светлой краской дверь, и мне тут же открыл немолодой мужчина, любезно пропустивший меня в небольшой уютный холл. Он, сладко улыбаясь, сообщил мне, что у него как раз осталась последняя свободная комната, и я хоть сейчас могу её посмотреть. Но при этом его глаза масляно блестели, а руки так и норовили приобнять меня за плечико или талию. Вздрогнув от отвращения, когда его влажные пальцы дотронулись до моей ладони, я поблагодарила, сказала, что хочу посмотреть ещё пару квартир, и сбежала. Нет уж, не надо мне такого счастья!

Второй дом был не менее привлекательным внешне, но хозяйка, узнав, что я собираюсь жить одна, пришла в ужас. Видно было, что в воображении она уже нарисовала себе длинную череду мужчин, которые непременно станут посещать меня, причём обязательно с самыми неприличными целями.

К третьему, последнему дому я шла уже совершенно без энтузиазма, на чистом упрямстве. От голода в животе урчало, а уличные торговцы куда-то, как на зло, исчезли. Поэтому небольшой домик максимум комнат на десять я рассматривала мрачно и пессимистично. Тут распахнулась входная дверь, выпуская вполне приличного мужчину средних лет, и из дома повеяло одуряющими запахами еды. Опасаясь, что если не поем, то упаду в обморок прямо тут, я вошла в дом, рассчитывая перекусить и присмотреться. Несмотря на отсутствие вывески, на первом этаже обнаружилось нечто вроде небольшого трактирчика из разряда «для своих».

– Что желаете, юная госпожа? – приветливо окликнул меня из-за стойки высокий мужчина с такими роскошными усами, что я залюбовалась.

– Добрый вечер, – поздоровалась я и неуверенно спросила, – а можно пообедать? Или вы только жильцов кормите?

– Можно, отчего же нельзя, – добродушно усмехнулся усач, – присаживайтесь, я к вам сейчас пришлю. Ну или сам подойду…

Я быстро оглядела зал, который выглядел чистым, аккуратным и каким-то на удивление уютным, выбрала небольшой столик в уголке и, пристроив саквояж на свободную лавку, устало вытянула ноги.

– Вы всерьёз покушать или слегка перекусить? – возле столика возникла симпатичная девушка примерно моих лет и доброжелательно мне улыбнулась.

– Если можно, то пообедать, – я даже не предполагала, что за годы жизни в пансионе настолько отвыкла от общения в обычных житейских ситуациях. – А скажите, комнат свободных у вас нет? Я только сегодня приехала, два дня в дороге, а жильё найти никак не могу, чтобы и чисто, и недорого.

– Сейчас спрошу, – кивнула девушка и, подумав, добавила, – кажется, сегодня утром как раз выехала одна дама. Скорее всего, батюшка ещё не успел никому её комнату сдать. Подождёте минутку?

– Конечно, – я улыбнулась, – в любом случае я твёрдо намерена пообедать.

Девушка убежала на кухню, а потом, видимо, передав мой заказ, подошла к обладателю роскошных усов. Она что-то быстро ему сказала, и трактирщик внимательно посмотрел в мою сторону, словно оценивая. Затем вышел из-за стойки и неторопливо направился к занятому мной столику.

– Дочка сказала, вы комнатой интересовались, юная госпожа? – спросил он, усаживаясь на лавку, для чего ему пришлось слегка подвинуть мой саквояж.

– Да, я ищу жильё, – подтвердила я, чувствуя, что почему-то очень хочу остаться именно здесь, и дело было не только в усталости. – Пока примерно на пару месяцев, а там видно будет.

– Чем заниматься планируете, позвольте поинтересоваться? – задал он следующий вопрос, и я его прекрасно понимала: мало ли кто комнату снять захочет, разбирайся потом с последствиями!

– Я закончила факультет изящной словесности и хочу найти работу по специальности: или в библиотеке, или в издательстве. В крайнем случае – в газете могу поработать. Я труда не боюсь, вы не смотрите, что маленькая и щуплая!

– Позвольте вопрос задать, – помолчав, проговорил трактирщик, – почему барышня из хорошей семьи снимает жильё и ищет работу? У меня глаз намётанный – вижу, что из аристократов вы, юная госпожа. Или правильнее – юная леди?

– Леди, – вздохнув, призналась я, – понимаете, господин…

– Томас, леди, – представился трактирщик с улыбкой, – так что же с вами приключилось? Вы не думайте, я болтать не стану, хоть и работа у меня такая… разговорчивая. Мы, трактирщики, больше слушать любим. А ежели чужие секреты разбалтывать начнём, так быстро без клиентов останемся.

– Я хочу всего добиться сама, – чувствуя к этому человеку странное доверие, ответила я. А может, мне просто нужно было наконец-то с кем-то поговорить: в пансионе с этим было непросто. – Доказать всем, что я чего-то стою и сама по себе, отдельно от известной фамилии. Понимаете?

– Отчего же не понять, очень даже, – кивнул Томас, и я почувствовала, что это не просто слова, этот человек действительно меня понимает, – достойное дело, леди…