Ну а мне завтра предстояло начало серьёзной эпопеи. Договорились с Константином Сергеевичем, что в первый день я приеду к девяти в общество «Знание» и познакомлюсь с водителем. Он просил ещё взять бланков командировочных удостоверений и проштамповать их по возможности побольше в разных местах, где мы будем. Похоже, мутят что-то господа с суточными. Но мне всё равно, как они мои деньги проведут.

Был ли у меня мандраж? Был, конечно. За свои знания я не волновался, а вот за связки – это да. Чтобы снизить негативный эффект, уже несколько раз дома потренировался говорить медленнее. А то я быстро говорю. Подумал, что двойная выгода будет. Кроме того, что связки меньше страдать будут, еще и солиднее выглядеть буду. Медленно говори – и покажешься всем старше и серьезнее.

Ну и конечно, я старательно выполнял упражнения, прописанные мне врачом. То самое диафрагмальное дыхание вырабатывал, которое резко нагрузку на связки снижает. Вот скоро и узнаю, насколько это хитрая штука работает.

Кроме этого, придумал еще несколько фокусов. К примеру, решил, что в перерывах, когда меня важные люди будут к себе в кабинеты завлекать, буду стараться не сам говорить, а их стараться разговорить. Тот же Дейл Карнеги учил, что, дав человеку выговориться, ты ему больше понравишься, чем если он был вынужден тебя слушать. Вспомнил по этому поводу одну знакомую женщину, которая меня всегда восхищала своей способностью разговорить любого человека. И те приемы, которые она для этого использовала. Вот и попрактикуюсь в этом ее хитром искусстве. Пусть связки между выступлениями максимально восстанавливаются.

Водитель оказался очень приятным мужичком по фамилии Сковородка. Мужичку было лет сорок пять, шустрый и весёлый. Сначала подумал, что он про фамилию шутит, но он мне права показал, видя, что я не верю.

– Яков Васильевич Сковородка. – прочитал я. – Очень приятно. Я Павел.

Константин Сергеевич протянул мне стопку командировочных удостоверений.

– Одно оформляй себе, одно водителю в каждом месте. – наставлял он меня. – И проси еще несколько проштамповать, говори, бухгалтерия вредная, на каждом шагу придирается, вдруг переписать потребует.

Не стал ему говорить, что на все точки одной командировки одно удостоверение должно быть. Пусть думает, что я не понимаю, чем они тут занимаются.

Ездить нам предстояло на видавшем виды УАЗике. Часов в десять утра выехали мы в Пушкино, это недалеко по Ярославскому шоссе. Сковородка – водила со стажем и при обществе «Знание» не первый год работает, ему ничего объяснять не надо было. У него свой список с объектами был. Так что я получил возможность в дороге немного к лекции мыслями собраться.

На первом же предприятии, а это оказался Пушкинский хлебозавод, меня встречала председатель профкома. Долго извинялась, что директора сейчас нет, в столицу поехал. И даже хотела мне экскурсию сперва устроить.

– Увы, товарищ, не получится! – всячески показывая сожаление, пожал плечами я. – С удовольствием остался бы у вас на недельку-две, тут так вкусно пахнет! Но у меня всего час десять на всё! И на лекцию, и на вопросы, и на доехать на следующий объект.

– Ты иди работай. – с серьёзным видом заявил Сковородка. – А я командировки нам пока отмечу.

Председатель профкома показала водителю, где ему отметят командировочные удостоверения и с явным сожалением на лице привела меня в актовый зал, небольшой, но уютный. Контингент собрался посмотреть на лектора из Москвы, в основном, женский, все в белом. Пока их растормошил, пока заставил себя слушать, уже и ехать дальше надо было. Толком и не обсудили ничего. В машине обнаружил на заднем сидении несколько больших кульков.

– Это что там? – поинтересовался я.

– Пряников нам насыпали в дорожку. – подмигнул мне довольный водила.

– А командировочные отметили?

– Куда они денутся? – усмехнулся он, выруливая из ворот предприятия.

– А ничего не говорили, почему не заполнены?

– Может, и говорили… – хитро посмотрел на меня Сковородка. – Но я водитель, в бухгалтериях не смыслю, мне сказали – я принёс, отмечайте.

Ну, с таким соратником не пропадёшь. – усмехнулся я про себя.

– Я тут по времени прикинул, – серьёзно сказал он. – обедать будем на заводе «Серп и молот».

– А сейчас куда? – потянулся я за своим списком.

– Прямо по курсу электромеханический завод. – торжественно объявил Сковородка.

На проходной меня уже ждали. Попросил пропустить моего водителя и помочь ему оформить бумажки для бухгалтерии.

– А то времени у нас в обрез! – сделал я озабоченное лицо перед секретарём комсомольской организации завода, и тот тут же попросил кого-то из охраны заняться УАЗиком перед воротами, отдав соответствующие распоряжения. Правда, с директором пришлось посидеть минут десять, и я немного попрактиковался в искусстве поменьше болтать самому, побольше заставлять говорить собеседника.

Та же история повторилась на «Серпе и молоте», короткий разговор с директором, сорок минут на лекцию в огромном зале, и Сковородка выловил меня на выходе из него.

– Ну, ты могёшь! – восхищенно заявил он. – Точно диктор с радио.

– А вы что, Яков Васильевич, лекцию решили послушать? – усмехнулся я.

– Так обед же сейчас. – как ни в чём ни бывало заявил он. – До следующей конторы нам лишние сорок минут дали. Так что имеем право на отдых.

Местный комсорг проводил нас в заводскую столовую. Парнишка пытливый, всё хотел меня подловить, каверзные вопросы задавал.

– Ты дашь поесть человеку? – в конце концов наехал на него Сковородка. – У нас обед. Нам ещё в больницу, горком и на две фабрики сегодня ехать.

На самом деле, я не ел не из-за того, что комсорг вопросы задавал, а ждал, пока суп остынет. Я же помню наставления Серафимы Михайловны из Бурденко: горячее так же опасно для голосовых связок, как и холодное.

Не сказать, что очень связки натрудил, но ещё четыре лекции впереди. Так что осторожность не помешает. Деньги на кону стоят очень солидные, да и не нужно мне, чтобы Константин Сергеевич в будущем, думая над тем, предложить ли мне что-нибудь лакомое, вспоминал, что я с чем-то не справился. Это общество «Знание» просто кладезь возможностей, которые ни в коем случае нельзя утратить.

В горкоме отстрелялся быстро. Партийное начальство больше меня хотело оценить, чем лекцию послушать. Любопытно им, похоже, было, кого им там Москва прислала. Тут, конечно, используемая мной в других местах тактика по сбережению связок, меньше говорить и больше слушать, была мной отброшена в сторону – не то место и время для нее, тут большие шишки. И прекрасно разбираются в людях, поэтому могут неправильно понять мое нежелание говорить самому, как признак того, что я в чем-то не разбираюсь. Оно мне надо?

Задав, для начала, мне несколько идеологических вопросов, второй секретарь горкома, оценив мои ответы, перешёл на обсуждение лично его интересовавших тем, не давая слова коллегам. Очень интересно пообщались с ним и, прощаясь, он крепко пожал мне руку со словами:

– Приятно удивлён и рад знакомству.

Лететь пришлось с пересадкой в Сирии. Наконец, Эль Хажжи долетели до ливанской столицы Бейрута. Про нее Диана прочитала совсем немного в Большой Советской Энциклопедии, готовясь к поездке. Но реальность оказалась гораздо красочнее. Ещё когда самолёт заходил на посадку, Фирдаус обратил внимание Дианы на огромный порт внизу. Море охватывало город с трёх сторон. Множество домиков, море зелени в городе и вокруг, любимый мужчина рядом, крепко сжимавший ее руку в своей – все вместе создавало совершенно неповторимую, будоражащую кровь атмосферу!

Родители не встречали Фирдауса в аэропорту, они ждали дома. Встретил их старший брат Фирдауса, Амаль. Он с любопытством разглядывал Диану, пока они ждали багаж. Не понимая ни слова на арабском, Диана могла только старательно улыбаться ему в ответ на поток непонятной речи. В этот момент она, конечно, пожалела о том, что так плохо старалась на первых занятиях арабским языком в посольстве. Диана очень остро ощутила, каково это – не понимать ни слова.