– Обязательно передам, – ответил я безучастно, подумав, что глава команды Койотов, пожалуй, последний, от кого Джим ждет сейчас соболезнований.

– Ты, ведь, знаешь, что они были вместе, да? Что Пастырь тоже был койотом до того, как собрал Грешников.

– Слышал, – кивнул я.

– Несмотря на соперничество, они оставались друзьями все эти годы. Я надеюсь, что и мы с вами останемся друзьями, забыв все прошлое. У нас могут быть разногласия, но в темный час, как этот, я и все койоты обязательно придем на помощь. Только попросите.

Я ничего на это не ответил, хоть Стив и ждал какой-то реакции. Было видно, что мое угрюмое, молчаливое состояние заставляет его нервничать и чувствовать себя неуютно. Возможно, он уже даже пожалел о том, что пришел. Меня же радовала мысль, что разбившись о стену безразличия с моей стороны, он может быстро убраться восвояси.

– Что же случилось, Клайд? Как так произошло? – нарушил тишину Стив через пару минут. – Кто на вас напал?

– Разрушители.

– Разрушители? – нахмурился Стив.

– Да. Двое разрушителей. Огромных. Помнишь ту тварь, которую мы поймали прошлой весной?

– Которая чуть не повалила наш грузовик?

– Да.

– Ты тогда неплохо сработал. Если бы не ты, нас бы размазало.

Эта неожиданная похвала от Стива была совсем ни к месту и окончательно расставила для меня все точки. Настоящий Стив, тот Стив, которого я знал, никогда бы не сказал подобного, даже в такой скорбный день. Стив всегда считал меня хуже своего друга Криса, постоянно критиковал мои действия, и даже тогда, в тот день, который я очень хорошо помню, он утверждал, что нас спасла невероятная удача, но никак не мои навыки. А теперь он заговорил о мастерстве. Было слишком подозрительно слышать из его уст подобные речи. А поверил бы в них лишь глупец. Стив лгал, льстил, желая подмазаться ко мне, показаться другом забывшим старые обиды. Вот только для чего ему это?

– Так вот мы встретили сразу двух разрушителей такого размера.

– Только разрушителей? Никого больше?

– А разве этого мало?

– Но, ведь, ваши сканеры должны были засечь их?

– И они засекли, – кивнул я. – Но мы не стали уезжать. Думали, что периметр их сдержит. Должен был сдержать. Но с ним что-то случилось.

– Что с ним случилось? – Стив ловил каждое мое слово, но словно бы не верил сказанному.

– Я не знаю. Какой-то сбой, возможно. Такой периметр должен был с минуту, если не больше, сдерживать атаку разрушителей. А он упал сразу. Мы не успели подготовить пушку. Один из них пробил нашу обшивку. Пастырь погиб от его когтей.

– Ужасно, – проговорил Стив.

– Согласен.

Стив замолчал, словно о чем-то задумался. Моя история странным образом изменила его. Он нахмурился и словно бы размышлял, что еще у меня спросить. Как будто я завел его в тупик своим рассказом. Я же в свою очередь не собирался дожидаться его дальнейших вопросов.

– Спасибо, что зашел, – соврал я Стиву так же, как он врал мне. – Я передам Джиму и Хирургу твои слова, будь уверен. Но сейчас в логове уйма работы, и мне нужно идти.

– Конечно, – закивал Стив.

Мы поднялись из-за стола практически одновременно.

– Помни, Клайд, если что-то нужно, все что угодно, мы поможем. Я помогу, – он сделал акцент на слове «Я». – Мне никак не удается избавиться от чувства вины с тех пор, как услышал обо всем случившемся.

– Тебе не за что себя винить, Стив.

– Возможно, будь я с вами, это могло бы что-то изменить, спасти жизнь Пастыря.

– А возможно, будь ты с нами, ты был бы мертв, как и он. Мы этого не узнаем, так что не стоит винить себя. Все случилось, как случилось, ты не мог знать.

– Спасибо, Клайд, за добрые слова.

– Удачи, – я протянул ему руку и, когда тот пожал ее, быстро развернулся и направился прочь.

Меня даже начало слегка мутить от зашкаливающего количества лжи и фальши в нашем разговоре, исходящей с обеих сторон. Хотелось спуститься в мед отсек и долго-долго мыть руки, а лучше язык, спиртовыми растворами, чтобы он забыл мерзкий привкус этих приторных слов утешения, которые мне пришлось ему сказать.

«Интересно, а он заметил, что кроме первого глотка, я больше не притронулся к купленному им пиву?» – спросил я себя. – «А если заметил, сказало ли это Стиву что-нибудь о моем отношении к нему? Хотя, пожалуй, он и так все знает».

Я спустился в логово, в котором мне нечего было делать. Мне хотелось, как можно скорее, забыть наш разговор и на что-нибудь отвлечься, потому я занялся изучением повреждений тягача и наметками грядущего ремонта машины. Это успокаивало, как и всегда работа с механизмами позволяла ненадолго забыть о тягостях жизни.

Вечером я вновь навестил Джима. В этот раз в его палате горел свет, и я смог увидеть лицо друга. Оно было точно таким же, как и его голос – усталым и лишенным всяческих эмоций. Он позволил мне посидеть рядом, но попросил ни о чем не спрашивать и ничего не говорить. И я сидел с ним два или три часа в абсолютном молчании, а затем так же молча ушел. Так случилось и на следующий день, и днем позже.

Поговорив с врачами, я узнал, что Хирург заказал ему механический протез с нейронным подключением в каком-то далеком городе на востоке. Вроде как такой протез должен был возвращать человеку все ощущения и действовать, как самая настоящая конечность, нисколько не стесняя движения. Я и не думал прежде, что у Грешников скоплено такое количество денег. Протез этот будут производить на заказ, что займет какое-то время, и когда Джима выпишут, ему придется довольствоваться стандартным, механическим протезом производства Филина, тяжелым и непослушным. Но меня волновало больше не физическое, а душевное состояние друга. Я надеялся, что в какой-то день зайду к нему в палату, и он улыбнется мне в ответ. Пусть не так, как прежде. Пусть устало и измученно, но в этой улыбке я увижу тень грядущего выздоровления. И мы, наконец-то, сможем поговорить с ним. Поговорить о прошлом и о будущем. И в итоге он вернется, возглавит Грешников, и мы продолжим дело его брата. Пусть не сразу, пусть на это уйдут месяцы или даже годы, плевать, главное, чтобы я знал, что это не слепая мечта, а реальность, к которой мы вместе стремимся. Я навещал его постоянно, но перемен не было, и эта моя надежда медленно умирала.

Хирурга я не видел ни разу с того момента, как мы расстались на въезде в Филин. Он не появлялся в логове, ни разу не навестил Джима в больнице и вовсе никак не давал о себе знать. Я остался один, и в одиночестве я приходил в бар «Кожа да кости», садился за наш столик и выпивал кружку пива, а потом уходил. И никто ни разу не составил мне компанию.

Первые дни после трагедии я обшаривал сеть в поисках случаев, похожих на произошедшее той ночью. Я искал объяснение такой неожиданной атаке, но ничего не находил. Легионеры не передвигаются, не живут и не охотятся разными видами. Таких прецедентов в прошлом просто не происходило. Но я не мог поверить в то, что эта была невероятная случайность. Не могло совпасть так, что сотни чудовищ, совершенно разных типов, с совершенно разными повадками и особенностями, в одну и ту же ночь оказались возле нашего лагеря и напали, не обращая внимания друг на друга. Но ни в открытых архивах, ни в сети не было ничего, хоть отдаленно напоминающего наш случай и, в конце концов, я бросил поиски, решив, что когда-нибудь обязательно разберусь в этом, даже если Джим в итоге не оправится, и Грешники прекратят свое существование. Когда-нибудь в будущем, но не сейчас. И без того слишком больно было вспоминать о той кошмарной бойне.

Еще на несколько дней я нашел себе занятие в гараже, починив машину, которую нам вернули в том же состоянии, в котором она находилась, когда мы в спешке прибыли в Филин. На ее починку ушло не так много времени, как хотелось бы, и в итоге я снова не знал, чем себя занять.

Дни тянулись медленно и были наполнены серой безысходностью и полнейшей бессмысленностью. И мне стало казаться, что все вернулось на круги своя, что я снова оказался в том времени, когда еще не повстречал Грешников, когда меня бросила Джулия. Все было абсолютно так же – пусто, уныло и бессмысленно. И главное, не было никакой уверенности в том, что это когда-либо закончится.