– Тормози тут. Приехали.

Я остановил машину и в недоумении огляделся по сторонам. Холмистая местность, покрытая травой и кустарником, ничем не отличалась от всего того пейзажа, что я наблюдал на протяжении нашего пути. Что нам тут ловить? Но спорить, конечно, не стал и даже вопросов решил не задавать.

Грешники начали собираться, доставать из свертков свою аппаратуру, контейнеры, металлические пластины неясного назначения и многое, многое другое. Я же слонялся вокруг машины, все еще побаиваясь отходить от нее дальше, чем на три-четыре метра. Никто и не пытался привлечь меня к работе, хотя, я с радостью включился бы в общее дело. Так было бы гораздо лучше, чем тихо стоять в сторонке, наблюдая, как делают то, о чем я не имею ни малейшего представления.

– Ты останешься тут, – наконец, обратился ко мне Джим, когда их сборы были окончены. – Будь вблизи машины, чтобы услышать, когда я с тобой свяжусь. И еще, – он открыл дверь кабины и указал на приборы, – поглядывай на радар. Если увидишь на нем отметку красного цвета, неважно каких размеров, тут же связывайся с нами и сообщай. Передатчик настроен на нашу волну, ты понял, где он находится?

Я кивнул в ответ.

– Отлично. До скорого, – он улыбнулся и, похлопав меня по плечу, двинулся к остальным.

Я хотел задать еще уйму вопросов: «Куда вы идете? Сколько вас ждать? Что делать, если не вернетесь?». Но ни один из них так и не был задан. Я просто стоял, облокотившись на кузов грузовичка, и следил, как команда Грешников постепенно скрывается из виду. Чем дальше удалялись четыре темные фигуры, тем больше накатывало одиночество. Я чувствовал себя брошенным. Необъятность окружающего мира начала вдруг невероятно давить на меня со всех сторон. Вновь оживали те страхи, что заставляли меня все эти годы держаться стен родного города.

Я снова сел за руль, ища спасения в привычной для себя обстановке. Кабина Сранника создавала некую иллюзию защищенности, словно отгораживая меня от внешнего мира.

Небо было все таким же серым. Тяжелые тучи медленно и лениво ползли по нему клубами. Их тяжесть угнетала, придавливала к земле. Примерно через час по крыше машины забарабанил дождь. Сидя в одиночестве и глядя на эту серую картину, я вдруг почувствовал невероятную тоску. Что-то заныло в груди. Не так, как ноет рана от расставания с Джулией. Тут все было иначе. Нечто более абстрактное, зарытое так глубоко внутри, что я долго не мог осознать, и так до конца не разобрался, пожалуй, что именно это было. Сейчас, мне кажется – то была память. Не моя. Память предков, передавшаяся через поколения и ожившая при виде открытого мира, своей серостью и пустынностью напоминающего о том, что мы его потеряли. И сколько бы я не старался, эта тоска и безбрежная печаль не проходили. Я так и сидел в тишине, слушая звуки природы и думая о чем-то очень лиричном и совершенно неважном, вроде наших разговоров с Джулией о том, что могло бы быть, но чего никогда не было. И, казалось бы, зачем об этом говорить, раз все равно, все уже не так? Но ведь, фантазия жаждет пищи, и мы пускаемся в путь по нереальным мирам, в которых сами пишем историю. И возвращаясь от таких мыслей к реальности, обычно уже и не помним, в чем была их суть изначально. Важно лишь настроение, которое они в себе несли. Сидя в машине Грешников, я словно бы задремал, провалился куда-то в эту печаль, навеянную природой, и в какой-то момент как очнулся, осознав, что дождь прекратился, снаружи значительно стемнело, а команда так и не вернулась.

Взглянув на часы в своем коммуникаторе, я обнаружил, что уже почти семь вечера, а Джим и остальные ушли в начале пятого. Тревога и беспокойство вновь завладели рассудком. Я проклинал себя за то, что не осведомился у Джима, насколько именно они уходят, и что делать, если не вернутся. «Знать бы хоть, что у них за задание», – подумал я с досадой. Но делать было нечего. Я не решился нарушать радиомолчание, боясь, что это может сорвать их операцию. Оставалось только ждать и надеяться, что все под контролем.

Скоро я покинул машину и прошелся вокруг, разминая спину и с опаской оглядываясь по сторонам. Небо теперь сменило серый цвет на темно-темно синий, окрасив весь окружающий мир в него же. Тени сгущались и, несмотря на полнейшую тишину, я чувствовал в них некую опасность и напряжение.

Я вернулся в кабину, но и она теперь не выглядела безопасно. Двигатель был выключен, приборная панель не светилась, не считая маленького блюдца радара, питающегося, как и рация, от дополнительного генератора. Мрак снаружи смог беспрепятственно проникнуть внутрь. Наполнив машину тенями, он принес с собой липкий страх, который поселился в груди и начал давить на нее изнутри. Я достал из кармана пистолет, данный мне Пастырем, и крепко стиснул его рукоятку в ладони. Уверенности это не предало. Я чувствовал себя голым и абсолютно беспомощным против любых опасностей окружающего мира.

Снаружи очень скоро окончательно стемнело, и поднялся ветер. Значительно похолодало. Время ползло невероятно медленно и с каждой минутой уверенность в том, что за мной вернутся, все таяла.

Около восьми часов вечера я услышал, как где-то вдалеке, примерно в той же стороне, куда ушли охотники, прогремел взрыв. Точнее, я так предположил. Раздался громкий хлопок, прокатившийся по округе. Я взглянул туда, но мрак стоял непроницаемой стеной. Секунд десять спустя хлопок повторился, и за ним практически сразу раздался следующий. Потом все стихло. Я сидел в темноте и ждал, боясь даже предположить, что могут означать эти взрывы.

Минут через десять раздалась целая серия более тихих хлопков – выстрелы. Затем вновь тишина. Мне казалось, что стук моего сердца можно было услышать за километры отсюда, как и громкое, дрожащее дыхание. Я по-прежнему сжимал пистолет в правой руке и не шевелился, словно боялся пропустить нечто важное, хотя, ничего и не происходило. Взгляд остановился на единственном светлом пятне – зеленоватом экране радара, но прибор молчал.

– Клайд, – раздался вдруг шипящий голос в машине, и я подскочил как ужаленный.

– Клайд. Ты там? – это был голос Джима, слегка искаженный помехами рации.

Потратив пару секунд на восстановление дыхания, я бросился к микрофону и ответил:

– Слушаю, Джим!

Наверное, мой голос был таким, словно это я, а не они, выходил на охоту за чудовищами. Хотя, думаю, рация не передала всей полноты чувств, переполнявших меня в тот момент.

– Мы тут немного завозились. Ты там не скучал?

– Всё о-кей, – ответил я, продолжая бороться с дрожью в голосе.

– Сейчас у тебя на радаре появится отметка. Это будем мы. Сможешь определить местоположение и приехать?

– Без проблем.

– Тогда заводи колымагу и включи все прожектора.

– Принято, – ответил я, усаживаясь за руль.

Не прошло и пяти секунд, как на мониторе появилась маленькая зеленая точка. Навигация была мне знакома, и я быстро определил, куда нужно двигаться. Как только заработал двигатель, и зажглись мощные прожектора на крыше, осветив мой путь, я ощутил прилив энергии и легкость в груди. Они живы и, значит, скоро мы отправимся домой. Голос Джима звучал спокойно и устало, что навело меня на мысль об удачном завершении операции. Мне хотелось поскорее отправиться в обратный путь и оказаться за надежными стенами Филина, в котором никогда не гаснет свет и потому этот густой, холодный и зловещий мрак не может проникнуть внутрь организма.

Странник бодро мчался вперед, точка на радаре приближалась. Очень скоро я увидел несколько огней прямо по курсу, и спокойствие вернулось окончательно. Я больше не был один в этом пустынном краю. Если Грешники все это время были на том же месте, где и сейчас, то значит, нас разделяло чуть более четырех километров – сущая ерунда. Я, по сути, и не был один, так что оставалось лишь улыбнуться в лицо своим прежним страхам.

Когда я подъехал, команда окружала красными сигнальными факелами разрытую в земле яму. Я остановил машину в относительной близости к ней и стал вглядываться внутрь, но глубина ямы не позволяла мне увидеть содержимое.