– А, аккуратнее, тут сервиз из Абхазии.

Я скривила лицо. Это был не сервиз. Это было двадцать салатных тарелок и еще с десяток блюдец. Очень уродливых. Очень.

– Ладно, я справлюсь сама, это последняя. А ты езжай, па.

– Справишься, как же. Я уеду, а ты их выкинешь.

– Садись в машину, – я стала подгонять отца ногой, вынудила плюхнуться в машину.

Он медленно опустил окно водительского сиденья, и пальцами продемонстрировал, что следит за мной.

И я потащилась наверх с коробкой посуды наперевес.

Повезло, и за все время, как я перетаскивала коробки, навстречу не попался ни один сосед. Казалось бы, мелочь, но я не выношу неловкого молчания в лифте. Обычно, заходя в эту душную коробку с посторонними, я стараюсь делать вид, что никого нет. Будто я тут одна. Стою смирно, как труп спрятанный в ковре, чтобы ни с кем не соприкоснуться, гляжу в пол, молчу. Никакой естественности. Если бы внутри и правда никого не было, я бы глядела в зеркало и пыталась кадрить красотку напротив.

Я нажала на вызов лифта один раз, но пришло сразу два: легковой, для любителей близкого контакта с соседями, и грузовой. Ненавижу грузовые. Они выпендрежники. Будь грузовые лифты людьми – пили бы темное пиво, смеялись над сексисткими шутками и работали в сфере ремонта. Эти ублюдки отказывались поднимать меня вплоть до пятнадцатилетия.

Но я услышала как кто-то открыл домофонную дверь позади, и черт возьми, я не собираюсь сегодня ни с кем делить свой лифт. Нет.

Быстро юркнув в ближайшие раскрывшиеся двери толстопузого лифта, я лихорадочно тыкала кнопку закрытия.

Снаружи доносились шаги, а створки слишком медленно съезжались. Секунда, промедление…

Ха.

Человек не успел даже увидеть мою довольную морду – двери захлопнулись раньше.

Я расхохоталась дьяволицей. Меня распирало самодовольство и чувство успеха. Не сегодня, социальная тревожность, не сегодня!

Ах, как бы эпично я бы сейчас уехала, если бы не забыла нажать кнопку своего этажа, а не осталась стоять в глухом неподвижном погасшем лифте.

Пустяки. Сегодня замечательный день, сегодня день успеха. Сегодня я победительница.

Я доехала до восьмого этажа, окрыленная перспективой взрослой жизни. Я пела под нос, пританцовывала. Даже уродские абхазские тарелки не испортят настроения. Ничто не выбьет меня из колеи.

– Помочь?

А! Какой ужас. Сосед по лифту живет со мной на одном этаже. Ну, зато голос приятный.

– Да, пожалуйста, – я согласно протянула коробку, "да, пожалуйста, помогите донести, как же я двух метров не пройду". Хотя, ладно, чего я ворчу? Если у соседа такой низкий секси голос то ему можно быть и идиотом. Я попыталась взглянуть на мужчину из-за коробки, подумала: лишь бы он был красавчиком и сказала, шутя, – если найдете способ избавиться от этих уродских тарелок.

В эту секунду молния шока ударила мне прямо в темечко. Передо мной стоял Виктор Вавилов. Миллионник ютуба.

Сказать, что я опешила в тот момент – ничего не сказать. Я знатно так охерела. От испуга дернула руками, уронила грохотом и звоном коробку.

А мужчина так и остался стоять напротив, протянув услужливо руки.

– Нашел, – сказал он мягко.

– Что? А да.

Виктор присел на корточки, попытался поднять мои вещи, но я от неловкости, пнула коробку в сторону. Прямо к своей двери.

Даже если какие-то тарелки и уцелели после падения, то теперь у них не осталось и шанса.

– Простите, я просто, – меня затопило смущение, наверное, это немного грубо, пинать вещи у людей из рук, – я подумала, будет лучше не возиться с этим хламом.

– Все в порядке, – Виктор медленно выпрямился, он глядел на меня с нечитаемым выражением лица. Мне показалось, что его накачанная и широкая грудь тяжело вздымались под свитером.

И я очень надеялась, что он просто немного запыхался от приседания, а не злился прямо сейчас.

Черт.

Черт-черт-черт.

Я поспешила спрятаться в квартире, достала связку ключей и принялась елозить у замочной скважины, в попытке вставить ключ.

Виктор встал позади меня.

Может я накручиваю себя, может он не заглядывает мне сейчас через плечо и не думает, что я идиотка? Может у него просто квартира напротив, зачем я придумываю лишнего?

Давай же, дурацкий ключ, попади в замок.

– Шерлок бы решил, что ты пьяница… – черт возьми, его голос прозвучал у моего уха. Этот тип стоял прямо за моей спиной и с интересом глядел на замок. Разве это нормально? Социальная дистанция, чувак. Личное пространство.

Мне нечем дышать.

– Давай помогу, – сказал спокойно Виктор. Он даже не дождался моего отказа, просто протянул ладонь к ключу.

Стоит отдать должное, Виктор дождался, что я уберу руку, и только тогда взялся за связку. Ладно, может он и не жуткий, не трогает ведь без разрешения.

И вообще помочь вроде хочет.

Виктор приподнял большим пальцем заслонку – точно, я еще не привыкла что у дверей в новомодных ЖК они могут быть – мягко провел ключом сверху вниз, и точно попал в замок.

Слитным движением, уверенно и властно он вставил ключ, а у меня в голове тут же всплыли травмирующие воспоминания обо всех нефритовых жезлах и сокровенных норках прочитанных в силу профессии.

Я даже не успела сообразить, шутка сама вырвалась из меня, это был глупый порыв веселья, беспечная шалость, но как только ключ вошел до основания, я коротко и звучно простонала.

Молчание.

Виктор опустил руку и просто отстранился. Я услышала как он спокойно отошел к себе, отпер замок, открыл свою дверь.

Какой позор.

Я бухнулась головой вперед и захихикала, стараясь побороть стеснение.

– Всего доброго, – послышалось вдруг от Виктора. Я оглянулась неловко, кивнула в ответ и только тогда сосед исчез в своей квартире.

Позор.

От всей этой ужасной ситуации есть только один плюс: можно выкинуть тарелки.

Ох, а еще мне следует позвонить своей риэлторше и высказать все, что я о ней думаю.

И, наверное, послать ей корзину фруктов.

Эта женщина поселила меня на одном этаже с красивым, успешным, богатым, вежливым, высоким мужчиной. Так не бывает.

В нем точно должно быть что-то не так. Он женат. Или замужем. Точно. Это многое объясняет.

Как бы то ни было, вот он – мой новый дом. Студия.

Люди называют квартиры из одной комнаты красивым словом "студия". Папа называет их лаконичнее: халупа.

Оба слова подходят.

Двадцать квадратных метров. Смешно. Здесь пукнуть нельзя – места не останется.

У самого входа дверь в ванную, где и ванной-то нет, душ и унитаз. Через стенку вроде как кухня: раковина, холодильник и тумба, прикидывающаяся плитой. Нет, милая моя, нельзя просто нарисовать на стекле круги и делать вид, что ты может кого-то нагреть.

Но мне все равно нравилось это место. Оно было крохотным, но от того уютным и спокойным. Здесь достаточно места для кровати и камеры, а большего мне и не нужно.

Нет.

Нет, эта фраза просто ужасна.

Кровать – чтобы спать. Камера – чтобы работать. Разные, абсолютно не соприкасающиеся вещи.

Снимаю я видеоблог. Читаю книги, а потом рассказываю о них. Это простая система, в которой не участвует кровать. Обычно в своих рецензиях на нетленные опусы других творцов меня отличает писательский опыт. Но людям скорее нравилось, если я читала пошле зарубежные книжки.

Рассказывать о сложной отечественной литературе бесполезно. Тем более ее писать.

Но в этот раз меня непременно ждет успех. А даже если нет, я его найду, скручу и заставлю ждать.

Моя новая рукопись проще и веселее предыдущих: в ней бабуся-одуванчик оказывается обращенной в вампира по ошибке, она больше не может прогуляться в солнечный денек по парку или зайти к подружкам в гости без приглашения, у нее меняется аппетит, и бог знает как это сложно соблазнить свежую кровь, когда у тебя вставная челюсть, а еще сложнее влиться в новый коллектив кровопийц или расследовать тайну своего обращения в нежить, но бабуся обязана справиться, иначе жертвы продолжатся.