Кто- то сзади взял ее за штатнину. Вскрикнув Тиль резко повернулась, создавая в руке толстую сосульку. Но оказалось это был Майло. Мальчик отшатнулся назад, но затем стал с интересом разглядывать девушку и в частности лед в ее руке.

— Ого. Вот это да, — шепотом произнес Майло, — это как?

Тиль не сразу ответила ему, приходя в себя, а затем осознала ситуацию. Сосулька тут же исчезла. Если бы она не остановилась, а просто повиновалась бы инстинкту, кто знает, что бы произошло. Она все- таки опасна.

— Как ты это сделала? — настойчиво повторил вопрос мальчик. Он стоял перед ней в полосатой голубой пижаме как минимум на размер больше, от чего снова пришлось подвернуть штанины, очков на Майло в этот раз не было.

— Что сделала? — Линда решила попробовать все отрицать. Все равно зрение ребенка было не слишком четким.

— Ну…сосульку! — Майло отвечал таким тоном, что его было не провести.

— Глупости какие. А ты чего здесь делаешь так поздно? — поспешила сменить тему девушка.

— Да я в туалет шел, потом увидел, как ты туда забежала. Подумал, может тебя тошнит.

— И что ты собирался сделать?

— Не знаю, — ребенок отвел взгляд, — что- нибудь. Но тебя же не тошнит, значит ничего делать не надо.

— Это точно, — она положила руку ему на плечо, закрыла кран и вышла в коридор, — мама спит?

— Да, в зале. Опять заснула перед телевизором. Я ей сказал, что если будет много смотреть телевизор, будет носить очки как у меня.

— Молодец, — усмехнулась Линда, — ты очень заботливый. А теперь иди спать.

— Я вообще- то все еще хочу в туалет.

— А…, — Линда сделала шаг в сторону, пропуская Майло вперед. Он проводил ее взглядом и закрыл дверь.

После этого девушка вернулась в комнату и снова щелкнула замком. Нильсон, конечно же, не спал. Он выжидающе смотрел на нее, ждал рассказа.

— Снова кошмар. Ничего нового не расскажу…, — устало произнесла Тиль.

— Что насчет борьбы? — уточнил он.

— И шанса не было, — Линда вновь залезла в постель, но та была насквозь мокрой от ее пота, — я оказалась прикована к кровати.

— И снова он?

— Да.

— Черт, — Нильсон потер подбородок, — в такие моменты я чувствую, что это моя вина. Если бы я не угодил к ним, ты бы не пошла за мной и…

— В этом нет смысла. Я сама приняла это решение. Один должен держаться, мы оба не можем себя бичевать.

— Ты права. Я лишь хочу помочь.

— Спасибо, — Тиль на несколько секунд задумалась, — в общем- то, помочь ты можешь.

— Как?

— Я знаю, что у тебя с собой. Доставай. Я заметила, когда ты открывал сумку, завернуто в одежду.

— Ну и ну, ничего от тебя не скроешь, — произнес Нильсон виновато, — он подошел к шкафу, стал искать в сумке, после чего достал полупустую бутылку того самого виски, который начал еще в Хьюстоне.

Тиль молча взяла бутылку из рук, свинтила крышку, вдохнула запах, а затем стала опустошать ее. Горячая жидкость обжигала горло, к десятому глотку девушку замутило, но она не сдавалась.

— Линда, ты полегче, — попытался предостеречь Брайер, но она не слушала.

Когда бутылка опустела, Тиль почувствовала себя просто ужасно. Комната начала терять очертания, во рту стоял привкус спирта. Головокружение нарастало, девушка упала на подушку, и почти сразу уснула.

Кошмары снова пришли. Но в этот раз потеряли четкость, очертания стали размытыми, а ощущения поверхностными, они проносились калейдоскопом мимо Линды и поток перенес ее в утро.

Девушка с трудом открыла глаза. Она лежала на животе без подушки, которая оказалась на полу. В голове осталась пустота и набирал силу гул, тело постепенно начинало выполнять команды от мозга.

За окном светило солнце, кроны деревьев качал ветер.

Девушка простонала, попыталась найти глазами часы. Но не могла. Нильсона в кровати уже не было, а дверь была открыта настежь. Она медленно вышла в коридор, зашла в ванную. Свет ламп больно ударил по глазам, так что девушка выключила его и стала умываться в темноте. Почистив зубы, она вышла и стала спускаться по лестнице в зал. В кухне слышались звуки готовки.

— БУ! — крикнул мальчик, выскакивая из- за стены в основании лестницы.

Линда вздрогнула, плотнее сжала поручень.

— Что ты творишь, Майло?! — раздраженно воскликнула она.

— Я хотел, чтобы ты снова испугалась и сделала сосульку, — спокойно ответил мальчик.

— Какую сосульку? — Линда сначала и вправду не поняла, о чем он говорит, а затем вспомнила, но продолжила гнуть свою линию, — ничего такого не было.

— Я видел. Мне же десять, я далеко не так глуп, как…

— Как кто же?

— Как те, кому восемь, например, — уверенно ответил он.

— Восьмилетние мальчики тоже бывают очень умными, — Тиль погладила его волосы и прошла на кухню.

Нильсон уже варил кофе, на сковороде прожаривались сосиски, а на столешнице в миске он расталкивал картофель в пюре.

— Завтрак был бы очень кстати, — Тиль буквально упала в обитое тканью кресло.

— Скорее уж обед, — поправил Брайер.

Тиль глянула на циферблат часов в кухне. Часовая стрелка указывала на два. Она проспала половину дня.

— Эй, малыш, — окликнул Нильсон Майло, мальчик живо устроился за столом, мужчина поставил перед ним тарелку, вилкой снял две сосиски со сковороды и переложил ему, ложкой из миски наложил пюре.

— А можно мне кофе? — спросил мальчик, но встретился с неодобрительным взглядом Брайера.

— Кофе только взрослым. И то не всем, — Брайер косо посмотрел на Тиль, — маленьким у нас…, — он открыл холодильник, — шоколадное молоко?

— Пойдет, — радостно ответил мальчик и получил свою порцию в кружке.

— А тебе, дорогая, — Нильсон поставил перед Тиль пустой стакан, затем извлек из холодильника два яйца и поочередно разбил их, выливая содержимое в стакан.

Тиль поморщилась.

— От похмелья — самое оно, — ответил он и стал накладывать вторую порцию обеда.

— Что такое похмелье? — спросил Майло.

Взгляды Тиль и Нильсона скрестились.

— А ты не слишком любознательный паренек? — с легким раздражением в голосе сказал Брайер.

— Нильсон! — осадила его Линда, от повышения голоса кольнуло в висках.

— Да я так.

— Это типа головной боли, — объяснила Тиль, — она наступает при определенных условиях.

— Ясно, — получив ответ, ребенок потерял всякий интерес, — вот насчет сосульки…

— Я же сказала, что никакой сосульки не было, — спокойно ответила Тиль. Тут важно проявлять настойчивость.

— Поклянешься на мизиничках? — вдруг спросил Майло.

Стоит признать, что он ее переиграл. Разрушать детскую веру в правду и нерушимость клятвы на мизинчиках она никак не могла. В конце концов, кто поверит ребенку?

— Нильсон, дай чайную ложку, — сухим голосом попросила она.

Взяв ложку, она положила ее в кружку Майло, после чего прикоснулась к этой кружке пальцем. Поверхность покрылась тонким слоем инея, а содержимое тут же замерзло. Тиль потянула за ручку ложки и с хрустом вытащила мороженое, протянув его ребенку.

— Уа- а- у, — широко раскрыв глаза, Майло взял из рук девушки мороженое и принялся его облизывать, — холодное очень!

Линда улыбнулась. Нильсон же с легкой усмешкой покачал головой: демонстрация пришлась ему не особенно по вкусу.

Мальчик же был в восторге.

— Это что, магия? — прищурился он, когда восторг чуть утих.

Тиль ответила не сразу. Неожиданно для самой себя она испытала легкий укол зависти: как же, должно быть, хорошо жить в мире, где есть место магии, где самой большой странностью кажется замерзшее шоколадное молоко, а вовсе не…

Пламя. Бешеный, противоестественный огонь, разливающийся по её венам. Организм, плавящийся под аккомпанемент невыразимой боли.

Айсберг. Уровни подсознания, каждый из которых хранил новые и новые секреты, старался прятать их как можно дальше от осознанных мыслей.

Тени. Хоровод черных фигур, приходящий в кошмарах — каждую ночь, а теперь еще и каждый день.