В Солнечной системе на расстоянии 5,7 миллиардов километров от Солнца шанс исчезнуть был сто процентов. На расстоянии 5,75 миллиардов километров шанс был уже пятьдесят процентов. А если удалиться на 5,8 миллиардов километров и больше, то шанс был нулевым. Существование этой гиперграницы было серьезным ограничением: до любой планеты приходилось лететь очень долго. Да, к тому времени, как был создан гиперпространственный привод, космические корабли уже имели термоядерные двигатели третьего поколения. Они были компактные, им не требовались большие объемы топлива. Поэтому они могли поддерживать ускорение сутками. Но даже при таких условиях путешествие до гиперграницы (или от неё до планеты) занимало долгие месяцы.
Всё изменилось после создания компенсатора инерции, который позволял развивать ускорения в сотни g. То есть, ускорятся на несколько километров в секунду за секунду. Это был огромный скачок, теперь кораблю требовались не месяцы, а дни. «Айзек Азимов», который купил Миллер, мог поддерживать ускорение в 350g. Всего за час он достигал скорости 12350 километров в секунду. Теоретически 0,99 световой он мог достичь за сутки.
Но до таких скоростей никто не разгонялся, в этом не было нужды по двум причинам. Во-первых, термоядерный двигатель для поддержки такого ускорения расходовал очень много топлива. Запасы топлива на «Азимове» могли позволить им ускориться до 0,8 световой, но после этого оно бы закончились. И корабль уже не сможет погасить скорость, ведь топливо требуется и для торможения. Во-вторых, любому кораблю после набора скорости нужно её погасить, что требует такого же времени, как и ускорение. Да, в теории «Азимов» мог достигнуть Корлейна примерно за 20 часов. Для этого ему нужно было десять часов ускоряться и потом сразу десять часов тормозить. Но экономически жечь такое количество топлива было совсем невыгодным делом. Обычно корабли разгонялись два, три, максимум четыре часа, после чего отключали двигатель.
Роберт Миллер сидел в центре управления (который многие по старинке называли рубкой) за спиной Чона и разглядывал экран компьютера. Со стороны казалось, что он скучает, но это было не так. В действительности он размышлял, что делать дальше, после того как они продадут алкоголь на Корлейне. Даже после его продажи у них не будет денег для покупки груза в достаточном количестве. В таком, которое сделает дальний перелет действительно прибыльным.
По своей натуре Роб был мечтателем и даже авантюристом. Зачастую это помогало ему находить нестандартные решения, но иногда ставило в тупик. Особенно тогда, когда он начинал что-то делать, не имея плана. В этот раз было именно так, сейчас он даже немного жалел, что всё произошло так быстро. Нужно было задержаться на Земле ещё на несколько недель, тщательно обдумать дальнейшие действия. После продажи груза у него на руках должно быть около полумиллиона, что несущественно. Только полная заправка корабля стоит не меньше ста тысяч, есть и другие мелкие расходы. Миллер подозревал, что Фёдор прекрасно понимал ситуацию, но специально молчал. Хотел посмотреть, что придумает его друг и капитан, как он выйдет из этого положения.
Но такова доля всех свободных торговцев. Если у какого-то корабля на счетах скапливалось десять миллионов, нельзя было сказать, что его владелец становился богатым. Это были деньги, которые нужно было постоянно пускать в оборот, покупая груз. Без сомнений, десять миллионов гораздо лучше, чем полмиллиона, но особого выбора у Миллера не было. С «Фортисом 3» ему откровенно повезло, другие предложения, которые могли позволить сохранить больше свободных средств, имели массу недостатков.
За время полёта они присмотрелись к новым членам экипажа. Марко был молчаливый, говорил только по делу. Да и видели они его редко, всё своё время он проводил, погрузившись в работу. Он протестировал все системы корабля, нашёл несколько потенциально слабых узлов, которые в будущем требовалось заменить. А это тоже деньги. Эта новость очень разозлила Роберта:
– Я же на Земле заплатил двести штук за техническое обслуживание, но эти козлы ничего не нашли! – он действительно кипел от ярости.
– Они проверяют все узлы и системы в целом, а в деталях не особо копаются. Стандартная история, – объяснил Йовичич.
– И сколько это будет стоить? – спросил Миллер.
– Кэп, я не знаю, зависит от того, где покупать. Думаю, от 200 до 300 тысяч. Но это не срочная история. На этом можно летать ещё долго, но лично я заменил бы эти детали. Просто для надёжности. Учти этот момент на будущее.
Свободное время Марко проводил в спортзале. Генератор Снегова создавал на корабле стандартную земную силу тяжести, точнее, 0,98 земной. Человек, который вырос на планете с силой тяжести 1,17 земной, должен был уделять много времени силовым тренировкам. Если не хотел, чтобы его мышцы ослабли со временем.
Пак Чон Су первые пару дней не особо разговаривал, проводя время за бортовым компьютером. Кореец оказался стеснительным человеком, но со временем разговорился. Особенно много он говорил на кухне, критикуя пайки и полуфабрикаты.
– Еда – это не только закинуть в желудок нужно количество калорий. Еда – это искусство. Как только будет возможность, мы купим нормальных продуктов, приправ и я вам приготовлю то, что на световые года вкуснее того, что мы тут едим, – обещал он.
– Ты пилот, а не повар, – напомнил ему Роб.
– Я помню, но свободного времени у меня хватает. Ты или Фёдор всегда можете меня подменить на пару часов, – возразил Чон. – А нормальная еда – это нормальная еда. А то, что мы едим, это не еда.
То, насколько хорош он был как пилот, оставалось неясным. Их первый полёт был очень простым, с ним справился бы и ребёнок, который умеет работать с бортовым компьютером. Навыки пилота лучше всего проявлялись в критических ситуациях, но Миллер очень надеялся, что подобных не возникнет. На корабль Чон пришёл со своей клавиатурой.
– Я эти голоклавиатуры и сенсорные экраны терпеть не могу, – в голосе Чона даже слышалась некоторая злость.
И его нельзя было назвать ретроградом, таких как он было много. К концу пятого тысячелетия появилось огромное количество технологий, о которых 2-3 тысячи лет назад не могли и мечтать. Вот только не все из них прижились. Голоклавиатуры были одним из таких спорных изобретений. Принцип действия был очень простым, подобное делали ещё в XXI веке. На любую поверхность (даже неровную) проецировались кнопки в любом количестве. Например, если кто-то играл в компьютерную игру, он мог сделать клавиатуру из 10-12 кнопок, больше ему было и не нужно. Для работы со сложными программами создавались клавиатуры с сотнями кнопок, большинство из которых привязывались к определенным командам. То есть, выполняли роль горячих клавиш.
– Сегодня я представлю вам наш последний продукт, который обанкротит производителей традиционных клавиатур! Это не какой-то там скачёк, это настоящий рывок в будущее – радостно говорил глава одной компании в 2136 году, когда презентовал голоклавиатуру нового поколения.
Но он ошибся. Люди предпочитали нажимать реальные клавиши, они любили ощущать нажатие, слышать звук. Этого не изменили даже тысячи лет. А многие признавали только сенсорные экраны и ничего другого им было не нужно. Было также и голосовое управление и другие, более редкие варианты. Нет, голоклавиатуры тоже прижились, свои плюсы у них были, но ими зачастую пользовались одновременно с обычными. И так можно сказать про многие технологии. Иногда действительно не стоит изобретать велосипед во второй раз, если то, что есть, отлично работает.
– Капитан, через час глушу двигатель и начинаю посадку, – доложил Чон.
Генератор Снегова позволял садиться на планету даже самому большому кораблю. Если было подходящее место для посадки. Но это место должно быть определено заранее, ведь использование термоядерного двигателя в атмосфере планеты было запрещено. Для этого его «выхлоп» был слишком «грязным». Не ядерный взрыв, конечно, но и не аромат цветов. Термоядерные двигатели запрещалось использовать ближе чем в 200 километрах от поверхности планеты.
