– Да самый большой наш враг – это мы сами.

Даниэль задумался. Пока что смерть Бена не выглядела особо загадочной или действительно связанной с ним или с Эшами. С другой стороны, полиция к нему уже приходила. И наверняка явится еще. Они ведь тоже ищут того, кто провел ритуал, если найдут первыми, кто знает, что он им расскажет. Может, будет утверждать, что Даниэль и Эши заплатили ему за убийство Бена. Или что он оставил Бена живым и невредимым, а убил кто-то после.

Или полиция так никого и не найдет, зато подкинут улику, что на болотах был сам Даниэль. Он же проторчал весь вечер дома, а это не самое надежное алиби.

Телефон упорно молчал, а писать Шарлотте или ее бабушке не хотелось. Когда будут новости, они его известят.

Сунув телефон в карман, Даниэль поднял глаза и уперся взглядом в младшую двоюродную сестру, которая направлялась к ним от дверей.

У Бернарда Эша было трое детей: Роберт, Майкл и Вивьен. Средний сын умер четырнадцать лет назад, и Даниэль ничего толком не знал о его смерти – одна из тем, которую обходили стороной абсолютно все в семье, а сам он тогда был подростком. Когда дядя Майкл умер, его дочери исполнилось всего три года.

Лилиан Эш ненавидела полное имя, предпочитая, чтобы ее звали просто Ли. Она красила длинные темные волосы в светлый почти до платины, густо подкрашивала глаза и лучше всех в семье владела магией, связанной с жизнью: могла как лечить, так и убивать. Как настоящий бунтующий подросток семнадцати лет она предпочитала второе.

Сегодня Ли оделась в короткое платье из светлого кружева, повесила на шею розарий, а на руку браслеты из черепков, то ли крысиных, то ли змеиных. Большие серьги в виде крестов оттягивали уши, а тяжелые ботинки чеканили шаг.

– Привет, мелкая, – сказал Мэтт.

Даниэль не мог удержаться, чтобы не поддеть:

– Здравствуй, Лилиан.

Она закатила глаза и фыркнула, всем видом выражая, что думает о полной форме имени:

– Иногда ты такой засранец, Дан.

Ли была сильно младше и не жила в особняке. Она не видела призраков и не любила вуду-ритуалы с лоа. А еще казалась Даниэлю… немного потерянной. Хотя сама Ли точно бы разозлилась, если ей такое сказали. Она считала себя очень независимой и ничуть не отстающей от старших братьев.

Даниэль ощущал тень за спиной кузины, улавливал уголком сознания, будто краем глаза. Но только после собственной смерти смог понять, что это.

Тень смерти ее отца. Она невидимым плащом вилась позади. Мэтт утверждал, что никаких призраков рядом с Ли нет, он видел пару раз дядю Майкла после смерти, но очень давно.

Даниэль пытался выяснить, что это может быть, а главное, не опасна ли эта штука. Никто не сталкивался с подобным, кроме старого друга Айвори, который сказал, что слышал о таком.

– Это тень чужой смерти. Кого-то очень близкого, кто умер страшно. Она не опасна, иногда наоборот, защищает.

Даниэль не знал, что такого ужасного было в гибели Майкла, если его застрелили. Но Мэтт рассказывал, когда смерть неожиданна, она причиняет больше боли, и призраки страдают от этого. Что ж… Даниэль точно мог сказать, что смерть – это неприятный опыт.

– Так, что там за история с полицией? – поинтересовалась Ли, забираясь на барный стул.

– Ну уж нет! – застонал Мэтт. – Сначала расскажи про школу. Что-нибудь понятное. Не хочу я про эту полицию!

– К счастью, я учусь последний год. Могу рассказать про мисс Мод.

– Она по-прежнему преподает математику? Да она была старой, еще когда я учился!

– Мы делаем ставки, не рассыпется ли на уроке.

Когда народу прибавилось, они переместились от барной стойки к столику под неоновым крестом. Вивьен и правда сегодня сама разливала напитки. Как она сказала, ее барменша попросила отгул, а на замену никого не нашлось. Впрочем, Вивьен так виртуозно обращалась с бутылками, что Даниэль не сомневался, она получала удовольствие от работы.

Даниэль больше слушал. Ли болтала, Мэтт смеялся ее историям, а потом рассказывал о мертвом Бене и полиции.

Даниэлю нравилось слушать. Слова брата и сестры будто омывали его – смывали всё ненужное и неважное. Алкоголь стирал границы, и можно было почти что увидеть призраков Мэтта или тень Ли. Почти – но не совсем. Лоа хоть и оставались неосязаемыми, но в такие моменты Даниэлю казалось, он может ощутить даже их. Как они невесомыми мотыльками путаются в волосах, приникают к неону креста.

Когда Даниэль неловко задел стол рукой, забинтованный порез засаднил, но даже это было по-своему приятно. Еще одна деталька этого вечера, его самого.

Это всё заставляло ощущать себя живым.

Пить решили немного, и он отправился к барной стойке за кофе, где Вивьен крутилась с прибывшим народом.

– Неужто это Даниэль Эш?

Он повернулся к стоявшему рядом человеку и ощутил, будто его ударили под дых. Невозмутимое выражение лица, правда, не покинуло Даниэля.

– Кристофер Янг. Давно тебя не видно.

– Дела, знаешь ли.

Кристофер любил набивать себе цену и казаться важнее, чем он есть. Их семьи походили друг на друга: Янги тоже имели шикарный особняк в Садовом квартале, младший брат Кристофера учился вместе с Мэттом, а он сам, почти ровесник Даниэля, пересекся с ним в семинарии, куда оба сбежали по схожим причинам, стремясь к самостоятельности. От семей в том числе.

Наверное, они могли бы стать друзьями. Янги занимались недвижимостью, преуспели после «Катрины», но сфера их интересов никак не пересекалась с Эшами. Они не были конкурентами. Но в семинарии Кристофер постоянно соревновался с Даниэлем.

Примерно с таким же видом, как сейчас. Высокий, лощеный Кристофер Янг в нарочито небрежном пиджаке поверх футболки, с художественно растрепанными волосами.

Даниэль вспомнил их историю в семинарии – будто взболтали мутный осадок на дне стакана. Содрали корку с поджившей раны. Указали Даниэлю, что на самом деле он не был правильным или совершенным – его изъяны сочились болотной гнилью.

Лоа взметнулись вокруг, а Кристофер будто что-то почувствовал. Словно ненароком задрал пиджак, пошевелил пальцами левой руки. Мизинец почти не двигался.

– Представляешь, так и не восстановился до конца.

– Очень жаль.

Голос Даниэля звучал ломко, будто сухостой в жаркое лето.

Кристофер ничего не забыл. Он напоминал каждый раз, когда они встречались. Когда у него была возможность вставить палки в колеса Эшам вообще и Даниэлю в частности. Если в бизнесе у них были разные области, то на светских встречах Кристофер не упускал возможности напомнить или мелко напакостить.

Пару лет назад он вылил – как бы случайно – полный бокал вина на светлый костюм Даниэля на благотворительной встрече. Сущая ерунда, но для Даниэля тот вечер был первым мероприятием после аварии, и красное вино живо напомнило ему о крови и смерти.

Сейчас он бы мило улыбнулся Кристоферу, но тогда Даниэль буквально сбежал и не смог заставить себя вернуться. Не успокоился, пока не уехал в особняк, не вымылся в душе, не переоделся. После этого они еще полночи проговорили с Ли на кухне, Даниэль там и уснул.

Кристофер точно знал, что делал. Даниэль прекрасно понял откуда, и тогда же закончил ходить к психологу. Если ты говоришь о слабых местах, всегда есть способы их выяснить – незаконные, магические или коммерческие, если у тебя достаточно денег.

Взяв кофе, Даниэль отнес две чашки Мэтту и Ли, а одну оставил себе:

– Пойду проветрюсь.

Мэтт любил «Пепел к пеплу».

Любил посиделки в баре.

Этим вечером он был готов всех любить, и это вовсе не из-за текилы. Ну, может, самую малость. Куда больше успокаивало ощущение, что здесь нет призраков, а с Даниэлем и Ли Мэтт чувствовал себя спокойно и умиротворенно, пропадало желание бороться со всем миром или доказывать ему свое право на существование.

Мать была требовательна. Она считала, что дети должны соответствовать ее представлению об идеале. Конечно же, он оказывался недостижим, но они очень старались. Мэтт искренне радовался, когда мать хвалила его, пусть куда чаще она указывала на недостатки. С желанием помочь их уничтожить, конечно же.