Гермиона свердила Малфоя упрямым гневным взглядом.

— Это правда?

Тот молчал и говорить, похоже, не собирался. Он по-прежнему держал руки скрещёнными на груди, и только на челюсти подрагивал мускул. Нотт оглядел его сверху вниз наигранно-критичным взглядом и беспомощно всплеснул руками:

— Малыш у нас неразговорчивый, ты уж извини, — произнёс он так, будто бы действительно был опечален, что этот мерзкий Малфой воспитанию не поддавался.

Гермиону затопила чистая ярость. В руках закололо, магия просилась наружу. У неё ничего не выходило!

Ей стоило взять тайм-аут и хорошенько всё обдумать. Еле сдерживаясь, чтобы не запустить в них какое-нибудь проклятье, она схватила свою сумочку и направилась к выходу.

— К вам пришлют кого-нибудь на следующей неделе. Приятного аппетита.

И громко хлопнула дверью.

Это был её провал.

***

— Что это, блядь, было? — с облегчением выдохнул Малфой, как только дверь закрылась.

Они все так и остались стоять под оргазмически прохладными потоками воздуха, наслаждаясь чудом кондиционера. Месяц эта бесполезная коробка висела и ничего не делала. Месяц они умирали от жары, когда счастье находилось так близко. Мудак Лампкин мало получил.

— Явление святого Мерлина гоблинам, — улыбнулся Нотт, дружески похлопывая его по плечу. Он вытащил батарейку из кармана джинс и кинул Грегу. Тот ловко её поймал и вставил обратно в пульт. — Она что-то знала?

— Авроры не в курсе, — Драко нахмурился. Он был зол и недоволен собой. С ним давненько не случалось настолько идиотских провалов. Последний подобный приключился в первый год войны, когда он по ошибке вместо пленного налакался разговори-меня зелья и под удивлённым взгляд связанного орденовца излил Тео всю свою душу. С тех пор он оставался весьма аккуратен в том, что пьёт. И вот опять. Подставился, как тупой новобранец.

Не то чтобы он не ожидал от Грейнджер какой-нибудь выходки, но после того, как она халатно отнеслась к проверке палочек, глупо выдала, что не знает, где Лампкин, Драко расслабился и сбросил её со счетов, перестав рассматривать как опасную единицу. Кто ж знал, что у неё в кармане сыворотка правды. Ещё так тупо передал свою банку. Какой же он идиот! Но эта стройная фигурка, эти невинные большие глаза цвета сладкой карамели, этот её наивный детский взгляд… Драко болезненно застонал. Купился. Подставился и ещё легко отделался.

— А ведь умница детка. Согласись.

Соглашаться с Ноттом вовсе не хотелось. Грейнджер не должна была так легко его отвлечь.

Теодор лукаво подмигнул Малфою и игриво прикусил костяшку указательного пальца. В его глазах загорелся блядский огонёк. Там, в тёмной черепной коробке, явно родилась какая-то гениальная мысль, и Драко это очень не понравилось.

— Малфой, кто сломал мои наушники? — чересчур весело произнёс Тео.

Пф-ф. Отпираться смысла никакого, да и честный друг Веритасерум давно просился наружу.

— Я, — легко признался Драко.

Теодор кивнул и ласково улыбнулся:

— С кем ты закрылся в туалете старост на Рождество седьмого курса?

Драко сжал губы, вновь прибегая к окклюменции. Сопротивляться желанию поделиться всем самым сокровенным стало очень сложно. Зазнайка Грейнджер явно не пожалела для него зелья. Если на молчание рядом с нею его способностей ещё хватило, то сейчас голова раскалывалась, и казалось, что треснет, как переспелый арбуз. Хотя было бы ради чего страдать, на этот вопрос Тео тоже, скорее всего, знал ответ.

— Давай, малыш, расскажи нам всё, — участливо подбодрил змеёныш.

— Миллисента Буллстроуд, — обречённо произнёс Драко на выдохе. Ну всё, тупые шуточки до конца жизни ему обеспечены.

Нотт как-то радостно усмехнулся и подошёл поближе.

— Да ты извращенец. Она же размером с Грега, — Теодор небрежно смахнул пылинку с его плеча. Мерзкая ухмылка стала ещё более зловещей.

Происходящее нравилось Драко всё меньше и меньше. Лучше уж отвечать на бестолковые вопросы Грейнджер, чем под Веритасерумом попадать в поле зрения Нотта.

— Нормальная красивая девушка, — отозвался Грег. Он, видимо, как и Драко не понимал, куда ведёт свою игру кудрявый.

Малфой краем глаза отметил, как тот незаметно стянул пачку сигарет с полки, сжал в кулаке и выкинул в мусор. Вот куда они вечно исчезали! Стало ещё одной тайной меньше. И Драко надеялся, что последней на сегодня. Он вновь перевёл взгляд на Теодора, и тот выдал в ответ свою лучшую улыбку. Вот это Малфою уже абсолютно не понравилось. Видимо, игра Нотта только начиналась. Он предупредительно поднял руку:

— Никаких больше вопросов. Я серьёзно, — Драко постарался вложить в свой голос максимальную угрозу.

Широкая улыбка Тео вышла слишком уж зубастой для милого парня, он зло сощурился и выбросил указательный палец вперёд:

— Как сбежал Финниган?

Драко застонал, сделал несколько отчаянных шагов и с глухим стуком приложился лбом об стену. Так и знал, что одной Миллисентой дело не обойдётся. Он прикусил до крови язык, почувствовав солёный привкус, и стукнулся головой посильнее. Говорить правду отчаянно не хотелось, но Веритасерум жил в нём отдельной жизнью. Рот открылся сам собой:

— Я его выпустил.

Повисло напряжённое молчание.

Было слышно как с жужжанием пролетела муха и как у соседа снизу бубнит телевизор.

Воздух в квартире приобрёл консистенцию болотной жижи, и Драко показалась, что внезапно повеяло сырой землёй с его могилы и собственным хладным трупом. Даже Грег замер, так и не донеся пиццу до рта. Тео скрипнул зубами и сжал кулаки. Вот сейчас точно вмажет!

Но тот просто застыл, глядя на него разочарованным безжизненным взглядом.

— Ну ты и урод, Малфой, — сказал Нотт тусклым голосом, словно его рот был полон сухого песка.

— Я не думал, что решат наказать тебя. Макнейр был старшим.

— Мне-то как хорошо, что ты не думал, — он горько усмехнулся и запустил пальцы себе в волосы, крепко сжимая их у самых корней.

Не такой реакции от него ожидал Малфой. Лучше б накричал или ударил пару раз. Драко развернулся и облокотился спиной о стену.

— А ты бы предложил выйти и сказать, что я отпустил предателя крови? — он сделал осторожный шаг к нему навстречу.

— Ну да, лучше пусть я в цепях под пытками повишу, чем ты свою задницу подставишь! — выкрикнул Тео и гневно махнул руками. Драко не стал отклоняться, захочет ударить — пусть.

— Мы вытащили тебя, как только смогли, — максимально спокойно проговорил он. Тётушка упрямо отказывалась признаваться, куда спрятала свою любимую игрушку. Им с Грегом и Забини пришлось отчаянно постараться, чтобы разыскать Нотта. Два дня. Паркинсон искусала все губы.

Родись Теодор не таким смазливым и не с таким длинным языком без костей, ему бы жилось намного легче.

Повисло напряжённое молчание. Тео смотрел прямо в глаза, будто бы одним острым взглядом пытался препарировать всю его голову. Драко тоже молчал — слов было сказано достаточно. Положение по-своему попытался спасти Грег:

— Тео, ты сегодня кормил Бруно?

Тот промолчал и будто бы совсем его не заметил. Гойл печально вздохнул, отложил на плоскую тарелку пару кусков пиццы и накрыл полотенцем. Драко отметил, что к нему он не обратился. Прекрасно. Значит, они опять не разговаривают. Теперь весь год за свои носки дуться будет. Нотт, в свою очередь, тоже стоял и сжигал его пустым, как бездна, взором. Драко про себя называл этот взгляд дементороподобным и абсолютно не любил оказываться под его прицелом.

Хотя стоило признать, в этот раз действительно было за что — широкая надпись «предатель», вырезанная кривым ножом на спине Тео, целиком и полностью являлась виной внезапного приступа милосердия Драко.

Немного неловко вышло.

Но что, в конце концов, он от него хотел сейчас?

— Да блядь, хватит уже! Зато я убил змееголового! — Драко просто не выдержал этого молчания. Хуже ситуаций, когда Нотт говорил, только те, когда он начинал так молчать.

Теодор всем видом показал, что заявление его не впечатлило: