– Придётся поверить, – ответил он и закаменел лицом, а от природного упрямства его скулы отвердели. – Итак, что вы от меня хотите?

– Исключительно сотрудничества в рамках взаимного интереса, – ответил я уклончиво. – Мы в курсе нынешних проблем России и понимаем ваши заботы. Не касаясь всего этого, у нас есть реальные конструктивные предложения, которые позволят начать сотрудничество с дальнейшей перспективой его развития. О конкретных деталях и сути вопроса скажет наш специалист в области геологии, геофизики, механики и технологий, Тайр, – и я указал на него.

– Наши предложения просты и ничего вам не будут стоить, – начал объяснять Тайр через переводчика. – На мусорных полигонах ваших металлургический комбинатов скопились миллионы тонн токсичных отходов первого и второго классов опасности. Для вас это стало очередной проблемой и головной болью. Мы предлагаем очистить эти полигоны нашими силами и в итоге передать вам продукты переработки: мышьяк, ртуть, свинец, цинк, хром, никель, молибден, кобальт, марганец и ванадий. Оставшаяся чистая порода станет абсолютно безопасной и может быть использована в любом строительстве или в сельском хозяйстве в качестве основы грунта.

Президент ненадолго задумался, покосился на Тайра, на меня, взглянул на огромного Болка и покачал головой.

– Сначала я хочу понять, в чём состоит ваш интерес, – сказал он. – И, пока не пойму, ответа не будет.

– Хорошо, это ваше право, – согласился Тайр. – Наш интерес в том, что в тех никому не нужных и вредных для природы и человека отходах содержится один нужный нам элемент. Его мы извлечём вместе со всеми прочими и оставим для своих нужд.

– Что это за элемент? – заинтересовался президент.

– Это редкий элемент, не указанный в вашей периодической системе, который у вас на Земле нигде, никем и никогда не использовался и не используется ни в одном производстве. Поэтому он для вас бесполезен.

– Значит, не скажете? – упёрся президент – Тогда…

– Не спешите отказывать, – усмехнулся Тайр, – не спешите обрывать едва наметившийся контакт, который поможет вам в самом ближайшем будущем совершить небывалый технологический рывок и, возможно, поможет решить все ваши нынешние проблемы. Подумайте, прежде чем сказать то слово, которое было готово сорваться с ваших губ.

Президент задумался, и его вид говорил о том, что в нём борются гордыня, любопытство, страх и расчётливость. Он недоверчиво потёр глаза, стал хмур и сосредоточен. Я не выдержал и встрял в разговор:

– Если память мне не изменяет, – начал я, – в России наступили непростые времена во внешней политике, экономике и финансах, тем более, что страна вступила в войну, которая стремится к расширению и углублению. Поэтому, я полагаю, сейчас не допустимо терзаться сомнениями. У вас появился реальный шанс выйти из кризиса, избавиться от многих проблем и изменить жизнь к лучшему, так не упускайте его, не откладывайте решение в долгий ящик.

– Вы странный человек, Егор, – брови президента изумлённо изогнулись. – Вы так легко используете наш язык, будто он вам родной.

– Я природный русский и коренной москвич. Это для ясности, – уточнил я. – Но всё, что вам здесь сказано, чистая правда. Для разумного человека сказано достаточно. А от себя скажу: нельзя жить серединка на половинку, особенно сейчас. Осторожность, сомнения и уклонения иногда помогают избежать поражения, но никогда не приведут к победе.

– Ну, хорошо, – наконец, ответил он, и в его глазах появился холодный пристальный интерес. – Допустим, я соглашусь. Что дальше?

– Всё очень просто, – ответил Тайр. – На полигонах в Липецке, Череповце, Туле, Златоусте, Челябинске, Нижнем Тагиле с вашего разрешения появятся наши специальные устройства. Они, никого не беспокоя и не озадачивая, будут тихонько висеть над залежами отходов и в определённые сроки сдавать вашим доверенным лицам продукцию чистоты класса три девятки. Производительность каждого из них тысяча тонн ежемесячно. Работать эти роботы-сепараторы будут до полной утилизации отходов на всех металлургических комбинатах, потом мы их заберём. В контакте с вами будет наш командир Очер. Итак, ваше слово?

Мы с президентом несколько секунд попытались ломать друг друга взглядами.

– Хорошо. Я согласен, хотя до сих пор не уверен, кто здесь кого использует, – проговорил президент. – Сегодня же я отдам распоряжение администрациям, дирекциям предприятий и службам безопасности. Как вы собираетесь обеспечить связь?

– Как вам удобно, – ответил я. – Можно по телефону, можно по закрытому радиоканалу, можно непосредственно ментально.

– Что значит ментально? – он удивлённо широко открыл глаза.

– «Можно разговаривать мысленно, – прозвучал в его голове мой голос, – вот, как сейчас».

Удивлению президента не было границ. Он покрутил головой и смущённо погладил лоб:

– Последний способ наилучший.

– Договорились, – подтвердил я. – Завтра утром я с вами свяжусь, товарищ президент, чтобы уточнить детали. А сейчас мы вернём вас к вашим сотрудникам. И у вас работы уйма, и они могут совсем расстроиться от горя, что прозевали объект.

– Пожалуй, – улыбка скользнула по его лицу, и он засмеялся. – Я готов, спускайте.

Буквально через пять секунд президента окружила и затискала охрана, а он смотрел вверх, пытаясь что-либо разглядеть в чистом голубом сочинском небе. Оторвав взгляд от суеты внизу, я спросил Тайра:

– Я что-то не понял, что за роботы-сепараторы ты имел ввиду?

– Ничего особенного, сущие мелочи, – ответил Тайр. – Это автоматы, какие используют и на Дезме, и на Мето, и на иных планетах. Этакие мини-заводы на основе стандартных модификаторов с функцией определения, разделения и концентрации.

– С вами ум за разум начинает заходить. Стесняюсь спросить, – пожал я плечами, – а, где мы их столько наберём?

– Сделаем, – подключился к разговору Кен. – Пока вы с президентом болтали, я уже начал основной монтаж, осталось набрать на поверхности нужный материал: металлы, силикаты, карбонаты и кое-какую органику.

– О-о, кто ищет, тот всегда находит. Что, что а с мусором и хламом на Земле проблем нет, – усмехнулся я. – На любом металлургическом комбинате полного цикла завались разных отходов и металлического лома. Можно не только десяток сепараторов, а целый космический флот построить.

– Интересно, очень интересно. Особенно идея о постройке флота. – Голограмма Кена довольно потёрла руки. – Куда подадимся для начала?

– Давай на Новолипецкий комбинат, – ответил я, озабоченно взглянув на голограмму, – он ближе иных и сырьё у него с Курской магнитной аномалии, значит, и бербона там побольше. А коль металлом там запасёмся, то и благоустройством рейдера можно заняться. Ведь ты об этом подумал? – усмехнулся я, догадавшись, что задумал Кен.

– Всё то ты видишь, – покачала головой голограмма, – прозорливый ты наш.

Все расселись по креслам, и Кен начал медленно разгонять рейдер в северном направлении. Вскоре перед нами раскинулось огромное пространство, дымящее трубами и парящее цехами, окружённое сетью железных и автомобильных дорог. Кен сориентировался удивительно быстро и направился к длинному строению, находящемуся вблизи жаркого и дымного мартеновского цеха. Как оказалось, это строение было складом-накопителем металлолома для мартеновских печей и было забито под крышу до отказа разным металлическим хламом. А вокруг ни души, и внутри тишина, даже кран-погрузчик с огромным электромагнитом замер в начале цеха. Похоже, печи загрузили и образовалась техническая пауза.

Рейдер в режиме невидимости завис над складом и начал тянуть материал. Уму непостижимо, как Кен это делает. Сколько раз видел, но так и не понял. Представляю лица работяг, которые очень скоро обнаружат пустой цех. Немного подумав, я попросил Кена оставить немного лома для одной заправки мартенов. Он сразу согласился, поскольку остановка печей совсем не входила в наши планы.

Поток материала запустил не только монтаж роботов-сепараторов, но и преобразование самого рейдера, и, оказавшись внутри процесса, я на своей шкуре почувствовал, что такое модификация. Спасибо, что Кен заранее предупредил, что будет чуток неприятно, чтобы мы оставались в креслах, не мешали ему работать и не беспокоились. Потом начался настоящий дурдом с полным набором галлюцинаций и чертовщины. Все формы «потекли» и начали деформироваться. Я закрыл глаза, чтобы избавиться от ощущения, что попал в большую мешалку.