– Нечего на меня таращиться, я уже в процессе, – проворчал домовой, опять сделал умную морду лица и начал ходить вокруг куба, иногда, опускаясь на колени, иногда чуть ли не водя носом по поверхности, иногда возвращаясь к сомнительному знаку. Потом он поднялся и заявил: – Нужны бумага и писало, тут всё слишком важно и конкретно.

Болк из наполовину оторванного кармана вытащил похожий на блокнот предмет и что-то вроде короткого карандаша. Торопить Отилу не имело смысла, да и бесполезно, и потому, пока он колдовал над письменами, я решил повнимательнее осмотреть зал. Проходя вдоль череды полусфер, я обратил внимание, что за ними на стене за коркой пыли тоже просматриваются очертания знаков, причём каждый раз иных и по виду и по числу. Подумалось, что это какие-то индивидуальные символы или имена, как надписи на личных шкафчиках в раздевалках. Я проследил взглядом стены и своды и поразился чистотой исполнения, геометрической правильностью и безупречностью линий. Если бы я не знал, что нахожусь в толще каменного массива горы, то подумал бы, что это часть величественного дворца. Никаких излишеств, строгие линии и формы, казалось бы, упрощали пространство, на самом же деле, все вместе они истинно воплощали величие и гармонию. При этом вся архитектоника построения явно несла чужую, не земную мысли и логику. Всё это было прекрасно и удивительно, но чуждо.

– Очер, подь сюды, – раздался голос домового и гулко отразился эхом. Я поспешил к нашему провидцу. Он стоял и задумчиво теребил ухо. – Кой-чего прояснил, но не обессудь, коль где и совру. Язык больно древний. Короче так. Это следы древнейшей цивилизации. У нас их называют Предтечи. Прочитал через пень колоду, но смысл таков: планета Предтечей погибла от взрыва звезды. Укрыться и спастись смогли те немногие, кто оказался вдали от родины. Здесь была их база, и последние сто обитателей добровольно погрузили себя в глубокий сон в специальных камерах, рассчитывая, что когда-нибудь разумные существа их активируют. Вот мы разумные и отыскали эти саркофаги.

– Занятная история. И как давно они тут спят? – подал голос Болк.

– Точно не скажу, – Отила задумчиво поскрёб макушку, – но не меньше миллиона лет, а может и поболе.

– Та-а-ак, – протянул я. Слова Отилы напрочь выбили меня из колеи. – Давайте соображать, что нам со всем этим делать?

– Погодь зря голову мять, – проговорил домовой. – Дай ещё чуток времени, может ещё что пойму. – И он продолжил осматривать и ощупывать поверхности каменного куба. Я его не торопил, но через час терпение начало таять. Мы с Болком переглянулись, и я понял, что он тоже на пределе. Я уже открыл рот, чтобы поторопить Отилу, когда он сам устало отошёл от куба.

– Кажись, я всё понял, – проговорил он озабоченно, – но надо сопоставить данные. Потерпите ещё полчасика. – И он замер погрузившись в себя. Я покачал головой, ругнулся сквозь зубы и опустился на ступеньку подиума. Рядом пристроился хмурый Болк, безуспешно пытающийся хоть как-то залатать прорехи на куртке и штанах. Наконец, Отила распрямился, встряхнулся и привалился спиной к грани куба. Отдышавшись, он заговорил:

– Они в саркофагах должны быть живыми… Тут сказано, как активировать камеры гибернизации. Сначала нужно нажать на символы в нужной последовательности, я тут записал. Потом поочерёдно нажать круглые выступы. Что делать дальше, не обозначено. Наверно, сработает автоматика. Или не сработает. Миллион годков – не кошка чихнула. Время разрушает всё, даже камни. Вот теперь всё. – Он устало сполз по грани куба, сел и забылся в отключке.

– Что скажешь, Болк?

– А что тут скажешь? Надо попытаться выполнить инструкцию. В конце концов, мы ничего не теряем. А иначе зачем мы здесь оказались?

– Да, есть такое ощущение. Согласен. Дождёмся Отилу и начнём. Что будет, то и будет. Лишь бы потом не пожалеть.

– Ха-ха-ха, Очер, ты наверно, шутишь, – хохотнул Болк, – неужто ты всерьёз полагаешь, что можно ещё ухудшить наше положение? Торчим в горах, без понятия где, без транспорта, без снаряжения, без жратвы и почти без оружия. Из этой задницы можно выбраться либо вверх, либо в небытие.

Я кивнул головой, во всём соглашаясь с Болком. Прав он, во всём прав. И мы, собрав в кулак последние капли терпения, принялись дожидаться пробуждения домового. Отила очнулся на удивление скоро. Он поднялся, встрепенулся и сразу перешёл к делу:

– Что решили?

– Приняли идиотически смелое решение активировать саркофаги, – хмыкнул я.

– Тогда я начну?

– Давай, – махнул я рукой.

Заглянув в блокнот, Отила прикоснулся в одному из символов на грани куба. От нажатия в глубине этого знака появилось слабое свечение, домовой отдёрнул руку, присмотрелся, немного подождал и продолжил, причём нажимая в непонятном мне порядке и очерёдности. Постепенно буква за буквой подсветилось с полсотни символов на гранях, и когда активировался очередной знак, раздался тихий мелодичный звук и тут же угас. Подсветка исчезла, и из поверхности выдвинулись на палец выпуклые круги. Отила повернулся к нам, и, глядя шалыми глазами, хрипло проговорил:

– Кажись, я сделал это. Чуть сердце не выскочило. Уф-ф. Ну, Очер, ваш черёд, давай, жми на кнопки.

Я осторожно подошёл к кубу. Сердце замолотило, а рука словно свинцом налилась. Собравшись, я нажал на первый круг. Он не сдвинулся ни на миллиметр. Что за хрень! Я нажал посильнее. Бесполезно.

– Дай-ка я, – пробасил Болк и надавил на круг. Раздался хруст, кнопка вдавилась в толщу куба и осветилась по контуру, а в саркофаге у входа слева началось движение, и с него посыпались мусор, куски грязи и пыль. По кругу матовой полусферы побежали огоньки, и послышался негромкий ритмичный звук, похожий на тиканье маятника.

– Давай дальше, – проговорил я, и Болк начал поочерёдно вдавливать кнопки.

Зал всё больше освещался индикаторами в основании полусфер сначала с левой стороны потом с правой. Вскоре засветились все камеры гибернации, а звуки от них слились в сплошной шум и какофонию. В воздухе повисла и стала медленно оседать древняя пыль. Через полчаса я уже отчаянно мечтал сбежать куда подальше из этой «музыкальной шкатулки», но тут саркофаги начали последовательно в том же порядке отключаться и замолкать. Когда заткнулся последний, я потряс головой, вытряхивая из ушей остатки шума, и тут же забыл и про шум, и про усталость, и про все наши проблемы. В зале вспыхнул свет ровный, дневной, льющийся откуда-то сверху, осветивший подземное пространство во всём его нынешнем убожестве. Поистине нет более печального и величественного зрелища, чем вид заброшенных строений исчезнувшей цивилизации.

Мы замерли, приготовившись стать зрителями и участниками драмы вселенского масштаба – встречи поднявшихся из небытия предков всех предков. Не зная куда девать, мечущиеся в голове мысли, я смотрел на происходящее широко открытыми глазами, боясь пропустить что-то важное. Незаметно промелькнул ещё один час, и первый саркофаг пришёл в движение. Раздалось протяжное шипение воздуха, оказавшаяся колпаком полусфера поднялась и откинулась к стене. Внутри оказалась овальная ёмкость, через полупрозрачную поверхность которой я не смог разглядеть деталей, но различил контуры тела, похожего на человеческое.

Один за другим начали открываться другие саркофаги. Мы с нетерпением ждали продолжения, однако ничего не происходило. Кто их знает этих Предтеч, может быть такова их технология пробуждение из летаргии. И насторожились мы только тогда, когда лишь один из ста саркофагов осветился изнутри. Переглянувшись мы поспешили к той капсуле. И, если содержимое всех иных саркофагов было тёмным и неподвижным, то в этом началось слабое движение. Через матовую поверхность просвечивалось тело, конечности которого слабо шевелились. Постепенно и плавно внутренняя подсветка вместо красноватой поменяла цвет на белый дневной. Внутри продолжало что-то двигаться и происходить. Наконец, верхняя часть капсулы приподнялась, и, повернувшись на крайних опорных точках, ускользнула под нижнюю неподвижную половину, образовав этакую ванну.