Во тьме веков теряются следы —
О некогда блистающая Троя!
Она еще не ведала беды,
В привычной жизни планы свои строя.
Еще к вратам признанья и дары
Стекались по путям торговым мира,
И двор царя Приама до поры
Средь стен своих не знал кровавей пира…
Тут с давних пор успешный торг вели
И хетт, и грек, и скиф, и египтянин…
И море, что виднелось чуть вдали,
Как будто оживало с новостями.
Молва, как ветер, пронеслась: Парис,
Посланником что был от славной Трои
Для мирных дел, вернулся. В чем сюрприз?
Влюбился и побег тайком устроил
Красавице, к тому ж жене царя
Средь греков. Хотя нет ее прекрасней,
Но чувства не всегда нам говорят,
Что лучше для судьбы и безопасней.
Елену как невесту взял Парис…
Для вспыхнувшей любви то не преграда,
Что в гневе муж вслед тучею навис
Над ними – может, так ему и надо!
Он знал войну, охоту да пиры,
Да меж друзей хмельные разговоры.
А женщине – пред нею все миры
Открыты – чтó супружеские ссоры?
И даже сам отважный Ахиллес,
Хоть на пирах заглядывался тоже
И первый воин среди них, вразрез
Не шел из-за Елены – осторожен!
А тут… стерпеть такое не дано:
Парис был гостем – честь ему и слава!
Но позволять украсть жену! – давно
Никто не слышал о подобном, право…
Что толку мстить, обиду затаив,
И быть посмешищем в злорадном мире?
Не лучше ли достичь богатых нив
И стать героем среди них отныне!
Как знал: Парис любимцем был отца,
Тот никогда не даст его в обиду.
Проси богов, спроси хоть мудреца:
А в спорах вся надежда – на Фемиду!
И случай в руки неспроста идет.
Тут жди гостей непрошеных в приделы!
Не дремля, греки не один уж год
Куют мечи, доспехи, множат стрелы.
Царь Агамемнон, на совет собрав
Своих соседей, в чем нужда порою
Была, и, Менелая поддержав,
Призвал пойти войной в поход на Трою.
А там устроить суд: смерть от меча
Пусть примет нарушитель прав Парис;
Елене ж перед мужем отвечать
Как за измену, так и за каприз.
Довольно о заморских чудесах
Им слышать, их пора уже увидеть,
Богатая добыча на весах
Кого б могла среди царей обидеть?
И разве своенравный Ахиллес
В поддержке им откажет? – нет сомненья,
Ведь к Трое у него свой интерес.
Да будет ли в том доброе знаменье?
И вот уже война десятый год…
То стычки, то сраженья – нет успеха,
Который был задуман наперед.
И Троя не сдается – не до смеха!
А стены ее так же высоки!
И многие уже пред ними пали.
Своею мощью, как их ни окинь,
Они пред каждым взором выступали.
И сотня кораблей, как стая птиц,
Готовиться в поход обратный стала,
Чуть больше оживления средь лиц,
Но радости на них совсем уж мало!
Чем тут унять раздоры меж племен,
Ведь тяжким бременем легла осада?
Представ у врат, как дар богов, конем
За выдержку и стойкость, вот досада,
Обманом стал, и стражам невдомек,
Что греки отплывали не напрасно:
Врасплох убиты были все, кто мог
Защитой быть для крепости несчастной.
Коварство, подкуп, хитрость удались!
И в чреве конь своем таил угрозы.
В нем воины, собой что поклялись,
Рискуя, ждали часа… Что им слезы?
Внезапно всю охрану перебив,
С ворот сбивая крепкие запоры,
Немало перед этим тайн добыв,
Лишали главной жителей опоры.
И в Трою греки ночью ворвались
В открытые врата, где сном объяты
Еще все были те, чья больше жизнь
Была не жизнью – горькою расплатой.
Повсюду стоны слышались в ночи
Среди резни, пожаров, криков, плача…
К себе на помощь, как ты ни кричи,
Звать некого, и смерть в бою – удача!
Дворец ли, дом – дотла в ней был сожжен,
Повержены до оснований стены…
И царь Приам убит, не пощажен,
И тяжкий жребий выпал для Елены…
Парис средь сечи был мечом пронзен,
Неравный бой не мог остановиться.
И взятых в плен невольников имен
Никто не помнит: время быстро мчится!
Осада, что продлилась десять лет,
Была венцом ее забытой славы.
И ныне вспомнит лишь о ней поэт
Или историк, изучавший главы.
Во тьме веков теряются следы…
О некогда блистающая Троя!
И бродит она призраком беды,
И не дает другим она покоя!
