– Можете посмотреть! – сжалилась она над малахольным. – Мужа дома все равно нет.

– А где он? – живо откликнулся инспектор Гюнтер.

– Не знаю, – пожала плечами Аня. – Я думала, что он у Кристины. Но раз она мертва… Нет, теперь даже не представляю, что с мужем могло произойти. Разве что преступник, что убил Кристину, убил и моего мужа…

При этих ее словах полицейские дружно переглянулись. А потом выжидающе уставились на Аню. На их лицах читалась искренняя надежда, что Аня не станет долго их мучить и сейчас же признается в двойном убийстве своего супруга и его любовницы. Но Аня такого подарка им не сделала. Она вообще не поняла, чего в действительности хотят от нее полицейские.

– Вас видели на месте преступления, – наконец произнес инспектор Гюнтер. – Соседка Кристины наблюдала, как вы выходили из квартиры убитой. И, по ее словам, вид у вас был очень странный.

– Еще бы не странный! – фыркнула Аня. – Не знаю, как вы, а я не привыкла видеть трупы. Да еще в таком состоянии, в каком была Кристина. А откуда соседка узнала, что в квартире была именно я. Ведь мы с ней никогда раньше не встречались…

– Она видела вас на фотографии, – ответил инспектор. – Кристина ей показывала ваши с мужем свадебные фотографии.

«Вот сволочь! – подумала Аня. – Показывал наши свадебные фотографии всякой швали!»

– Я признаю, что посещала квартиру Кристины, – сказала она вслух. – Зашла, чтобы убедиться, что там нет моего мужа. Дверь была открыта. Я вошла и увидела Кристину на полу всю в крови.

– Она была уже мертва?

– В чем вы меня подозреваете? – вдруг взвизгнула Аня. – Неужели вы думаете, что я могла справиться со здоровущей Кристиной, ведь она же была раза в два крупней меня. Я до сих пор трясусь от страха. Вдруг это дело рук моего мужа? Что тогда? Вам вот хорошо, вы сейчас поговорите и уйдете. А он вернется. Как мне с ним быть? Слушайте, а может, вы меня арестуете, пока суд да дело?

Полицейские дружно удивились и потупились.

– Нет, пока мы вас ни в чем не обвиняем, – заявил Гюнтер.

– Но, может быть, у вас есть какие-нибудь подозрения. Кто или за что мог убить эту женщину, кроме вашего мужа? – добавил малахольный полицейский.

Аня пожала плечами.

– Я с ней не была знакома, – сказала она. – И мужу запрещала с ней общаться. Только он меня не слушал.

– Тогда поступим так, – решил Гюнтер. – Я назову вам приметы мужчины, а вы попытаетесь вспомнить, не приходилось ли вам такого встречать. Это высокий, под метр восемьдесят, белый мужчина. С короткой стрижкой и темными глазами. Чисто выбрит. Одет в спортивную куртку зеленого цвета, темные джинсы и кепку. В руках у него была сумка. На темно-зеленом фоне желтая надпись.

– Нет, такого человека я что-то не припоминаю, – сказала Аня. – А он не блондин?

– Почему вы спрашиваете?

– Так просто.

– Нет, скорее всего, он темный шатен. Хотя волосы очень короткие, толком под кепкой не разобрать.

– Кто этот человек? Может, мне по ассоциации будет легче вспомнить. Где я могла с ним встречаться?

– Возле квартиры Кристины, – пискнул малахольный. – Это описание мы получили от той же соседки. Двумя часами раньше, как возле дверей Кристины появились вы, этот мужчина уже вошел в ее квартиру. Но как он оттуда вышел, соседка не видела. Так что этот человек вполне может оказаться убийцей.

– И Кристина впустила его сама?

– Соседка утверждает, что да. На двери и в самом деле нет следов взлома. Либо у этого человека были ключи от квартиры Кристины, либо она его знала и впустила.

– Может быть, это какой-нибудь сантехник или мастер по ремонту бытовой техники? – предположила Аня.

– Мы работаем в этом направлении, – кивнул Гюнтер. – Не беспокойтесь. Но вернемся к нашему вопросу. Что лично вы можете сказать по поводу убийства Кристины? Ваш муж не говорил вам, что Кристине кто-то угрожает?

– Он знал, что я ненавижу эту женщину! – гордо вскинув голову, ответила Аня. – Поэтому избегал говорить о ней. Всегда я первой заводила о ней разговор.

– И что выяснили?

– Ничего, что могло бы помочь следствию. Муж уверял, что его роман с Кристиной давно в прошлом. Что теперь они просто друзья. Он, мол, уважает ее как личность. И мне совершенно не из-за чего ревновать. Может быть, так оно и было.

– Только вы все равно ревновали?

– Но я ее не убивала, – повторила Аня. – Вы ведь к тому ведете?

– А у вас лично нет предположений, почему могли убить Кристину. Когда вы пришли к ней в дом, она ничего не успела вам рассказать или передать? Может, называла какое-нибудь имя?

Аня ему не ответила. У нее было занятие поважнее. Она решала, сказать полицейским про обрывок бумаги, который перед смертью вручила ей Кристина, или не говорить. По всему выходило, что говорить не стоит. Во-первых, Аня в его содержимом еще сама толком не разобралась. А во-вторых, она была убеждена, что стоит дать полицейским хотя бы одну ниточку, и от их расспросов потом не будешь знать, куда деваться.

Беседа Ани с полицейскими закончилась мирно и даже дружелюбно. Они велели ей ни под каким видом не покидать Вену. А лучше и вообще из своего дома не высовываться. После чего стражи порядка распрощались и ушли, пообещав вернуться, когда у них появятся доказательства Аниной вины.

После их ухода Аня обнаружила, что пропала ее куртка. Та самая, в которой она сидела возле умирающей Кристины и которая оказалась забрызганной кровью. Полицейские ее явно прихватили для экспертизы.

– Это просто некрасиво с их стороны! – расстроилась Аня. – А еще полиция. Порядочных из себя строят. Ворюги!

Она пробежалась по квартире, желая проверить, не пропало ли еще чего-нибудь. На первый взгляд вроде бы ничего не отсутствовало. Но вот Анина сумочка лежала немного не так, как положила ее Аня. Это Аня могла сказать точно. Но драгоценный кусочек пергамента, к счастью, находился не в ней. Его Аня засунула в карман своих джинсов, на которых тоже могли оказаться пятна крови. Но их полицейские все же почему-то постеснялись с нее стаскивать. Пока постеснялись. Еще неизвестно, как они себя поведут дальше.

Поэтому времени терять было нельзя. Аня направилась к столу. Был уже вечер. А окна комнаты, которая служила одновременно гостиной, кабинетом Герберта и столовой, как раз выходили на запад. Поэтому сейчас здесь было светлее всего. А света Ане нужно было как можно больше. Чтобы разобраться в каракулях, которыми были испещрены два обрывка, попавших к ней в руки.

Она сложила обрывки рядом и нагнулась над ними. Фрагменты рисунка на двух клочках бумаги были либо от одного и того же изображения, либо от двух очень похожих. По всей видимости, оба обрывка содержали рисунок какой-то сельской местности или района.

Потому как там были изображены деревья, символизирующие то ли лес, то ли парк. Было нарисовано и несколько крестиков. То ли кладбище, то ли, может быть, церковь. Были видны и несколько домиков. Должно быть, какое-нибудь небольшое поместье или деревня. Но понять, что за местность изображена, было невозможно без остальной части рисунка.

Поэтому Аня сосредоточила свое внимание на пояснениях к рисунку, надеясь в них найти разгадку. Прошло несколько минут. Аня в задумчивости откинулась в кресле, а потом встала и поспешила к полкам с книгами. Фрагмент послания из квартиры Кристины был на старогерманском языке, которому Аня обучена не была.

Тем не менее, обладая некоторыми знаниями современного немецкого, можно было как-то приспособиться и прочесть текст, написанный готическими буквами. И к тому же Аня отлично помнила, что у Герберта был словарь старогерманского, в котором использовался готический шрифт. Она понадеялась с помощью этого словаря, а также своих знаний университетского немецкого разгадать тайну рисунка.

К сожалению, от каждой строки в пояснениях к рисунку сохранилось не больше трех слов. Остальные были оторваны и находились у другого владельца. В довершение всего текст был испещрен точками и запятыми в самых несуразных местах. И еще в каждой строчке имелись еще и знаки плюс и минус, которым там делать вовсе было нечего.