Правда, что Дамир так и не смог изменить — это свою харизму. Он по-прежнему умел притягивать, не делая для этого фактически ничего. Его голос, запах, его энергетика, улыбка… Уже это было мощным оружием для соблазнения. И Марьяна видела, как смотрят на него другие дамы, как прислушиваются к нему другие, если они вдруг присоединялись к какой-то компании. Даже она, с ее контролем, нет-нет, да и останавливала на нем взгляд дольше, чем это того требовалось. Впрочем, его магнетизм уже не действовал на нее с той убойной силой, с которой это было раньше.

Когда организаторы предложили перейти всем в заказанный ресторан для того, чтобы отметить успешное открытие выставки, Марьяна повернулась к Дамиру:

— Туда я не поеду. Уговор был только на выставку.

— Опять ты об этом, — поморщился Дам.

Марьяна лишь подняла брови, как бы спрашивая, а чего он, собственно, хотел?

— Я могу поехать домой?

— Я отвезу.

— Не стоит, я такси вызову.

— Мара… Я. Отвезу, — выделяя каждое слово, повторил Дамир.

Она скрипнула зубами, но кивнула. И подумала, что даже это он продумал: специально же не пил.

У выхода они замешкались, поскольку все сейчас уходили, кто, как и они, домой, а кто-то продолжать вечер. Из-за скопившегося народа ей пришлось отступить назад, натыкаясь спиной на Дамира. Отодвинуться уже не получалось, какой-то мужчина бесцеремонно влезла перед ней.

Она оценила, что даже под благовидным предлогом, Дамир не стал поддерживать ее, и не воспользовался случаем, чтобы распустить руки. Но только и без этого, когда ее спина коснулась его груди, когда обнаженной шеей, из-за поднятых вверх волос, почувствовала тепло дыхания, она не смогла не ощутить ту искру, что всегда вспыхивала между ними. Не сумела удержаться от тихого, чуть рваного выдоха, который она тут же замаскировала кашлем. А после юркнула в сторону, где было свободно.

Дамир на ее маневры ничего не сказал. И Марьяна не смогла понять, увидел ли он ее реакцию.

После этого притихшие настороженность и напряженность вернулись и, когда они сели в машину, Марьяна очень понадеялась, что пробок не будет. Но сегодня удача не была на ее стороне, поэтому до дома они добиралась долго. И молча.

Марьяна в принципе не видела смысла о чем-то с ним говорить, а лимит вежливого общения был исчерпан. А он… почему молчал Дамир она так и не сумела понять. Он вроде и выглядел расслабленным, но внимательный взгляд подмечал, как порой крепче, чем нужно, он сжимал руль.

Когда какой-то водитель подрезал Дамира и он выругался, Марьяна не выдержала слишком вязкой тишины. Открыла окошко, вдыхая свежий воздух, вместо мешанины из запахов духов обоих, и наполнила авто звуками улицы.

Дамир посмотрел в ее сторону, она это кожей ощутила. Но ничего не сказал.

Наконец, какая-то бесконечная поездка закончилась, и Мара, не дожидаясь Дамира, сама открыла дверь, выходя.

— Спасибо, что отвез. На кофе не приглашаю.

— Даже не рассчитывал на это, — чуть язвительно парировал Дамир.

— Вот и правильно…

Запал прошел, и Марьяна больше больше, кроме скупого: «Пока», не добавив, направилась к дому. Возле подъезда пришлось задержаться, пока она искала ключи. И когда услышала шаги, отчего-то точно знала, кого увидит, если обернется. Наверное, поэтому и не стала этого делать, лишь негромко спросила:

— Ну, что еще?

— Ты телефон в машине оставила. Наверное, из сумки выпал…

Марьяна припомнила, как доставала его, чтобы посмотреть на время. Надо же было занять себя чем-то во время той поездки… Она молча оглянулась и протянула руку, чтобы взять мобильный. Руку тут же перехватили, а она сама оказалась притянута к крепкому телу.

— Дамир… — угрожающе начала Мара.

— О договоре можешь не напоминать, и так помню. Только вот его действие закончено: мы ведь уже разошлись, попрощались.

Вторую ладонь, которую она положила ему на грудь, пытаясь оттолкнуть, он тоже перехватил. А после этого, удерживая своей рукой ее обе, он второй обнял застывшую Марьяну.

— Пусти, — тихо сказала Мара, твердо смотря в глаза.

— А если я больше не хочу… отпускать? — так же тихо, серьезно произнес он, еще крепче прижимаясь к ней.

— Не понимаю, о чем ты. И не хочу все это слышать. Я уже сказала — всего, что ты мне можешь предложить: а это пару ночей сопровождающихся сексом, я не хочу.

— Второго шанса мне совсем никак не дадут?

— Какого, к чертовой матери, второго шанса?! — не выдержала всего этого, она все-таки взорвалась, резко дернувшись в его руках.

И это будто послужило катализатором для Дамира. Он тоже перестал себя сдерживать, вмиг накрывая ее губы своими, впиваясь в ее рот с жадностью, властностью. Он целовал безудержно, чуть грубо, но так, что от поцелуя тут же закружилась голова, а крепко держащие руки не давали и шанса на то, чтобы высвободиться. Но никто не помешал ей резко дернуть головой, разрывая поцелуй и тяжело дыша, отвернуть лицо.

— Прекрати! — прошипела Марьяна.

Правда, не учла, что открыв рот, лишь даст возможность вновь овладеть ее губами, на этот раз, ворвавшись языком внутрь. Дамир не обратил ни малейшего внимания на ее слова, лаская ее напряженные губы, «играя» с языком, зарываясь в ее волосы той рукой, что до этого обвивала талию.

Окатившая волна жара вскружила голову, заставляя ее непроизвольно ответить, чуть заметно выгнуться навстречу. И разум отступал перед мощной силой желания. Это было сумасшествием, но их обоих, словно с цепи спустили.

Она больно укусила его за губу, почти до крови, а он совсем неласково стянул волосы на затылке, руша прическу. Марьяна уже не понимала, то ли она так борется с ним, то ли пытается хоть так сделать больно, то ли просто отдается той страсти, на грани похоти, которая охватила тело. Руки он ее не удерживал, чем Мара и воспользовалась, сначала впившись ногтями в грудь, а затем отталкивая зашипевшего мужчину.

С трудом дыша, оба яростно уставились друг на друга. А потом она влепила Дамиру пощечину:

— Скотина!

— Стерва! — вернул Дамир с рыком и вновь ее поцеловал, словно желая заткнуть.

На пике бушующих эмоций она вновь ответила. Только на этот раз полноценной битвы в поцелуе не вышло. Как только Марьяна дала малейшую слабину, дрогнув, он, смягчив поцелуй, теперь уже лаская более нежно, хоть по-прежнему с властным, жарким напором.

А добившись ее первого стона наслаждения, Дамир отстранился.

— Давай попробуем еще раз… — выдохнул, нежно проведя большим пальцем по щеке, а затем надавил им же на нижнюю губу, вновь коротко поцеловав в приоткрывшийся рот.

— Ты же хочешь меня, я вижу. И чувства еще какие-то есть. Дай мне этот чертов второй шанс!

Она вырвалась.

— Зачем, Дамир?! Почему я в конце концов?!

Он ненадолго замолчал, пристально, цепко смотря ей в глаза, и не выпуская из этого плена, не давая отвести взгляд.

— Я … люблю тебя, — он, казалось, и сам удивился вырвавшемуся и даже в какой-то степени неуверенному признанию, на которое Марьяна только саркастически скривила губы.

— Любишь? — горько, отрывисто хмыкнула. — Да что ты знаешь о любви, скажи? Ты, если и можешь кого-то любить, то только себя, Дамир. И никто тебе больше не нужен. Ты сам себе всегда на уме, сам себе хозяин. А любовь — это когда ты готов отдать себя другому, чтобы в ответ получить то же от него или ее. Это когда наступаешь себе на горло, когда идешь на уступки и ищешь компромиссы. Это… Да что я тебе объясняю?! Ты все равно не поймешь.

— Тогда помоги мне понять, — сжав зубы так, что желваки по лицу заходили, с вызовом произнес он.

— Не хочу я этого, Дамир. Я пыталась тогда, в прошлом. И что получила взамен? Твою наглую ложь и измены!!

— Этого не повториться.

Она рассмеялась. Громко, издевательски и с ноткой истерики.

— Серьезно?! С чего вдруг?!

— Я люблю тебя, — на этот раз признание вышло чуть более уверенно.

Но Мара лишь отрицательно качнула головой, отказываясь слушать его и вызывающе бросила: