Сидя в неудобной, напряженной позе, Никонов крепко уснул, без кошмаров и сновидений. Черная пелена забвений закрыла все, оборвала нить сознания.

Проснулся он от ослепительного солнечного блеска, горячего и ласкающего, который бил прямо в глаза.

Встал, расправил онемевшие члены.

Солнце только что выглянуло из-за края болота. И его острые, золотые лучи рассекали туман, рвали его на отдельные клочья, гнали к сухому, возвышенному берегу и там приканчивали последними, смертельными ударами. Он волновался, как испуганное стадо, и бился в неравной борьбе, и старался укрыться в чаще зеленых камышей, -- но солнце побеждало. И, влажный сын темной ночи, он умирал молчаливо и надменно, в последних судорогах выбрасывая к горячему голубому небу бесформенные комки своей холодной белизны.

Там, где туман уже рассеялся, сверкали теперь обросшие тростником и осокой широкие спокойные лужи, такие красивые и радостные в юном блеске утра. Они ловили синеву неба и превращали ее в темный изумруд, искрящийся золотистым блеском благородного камня. Повсюду, на кочках, на пестрых пятнах мха и осоки играли в лучах еще не просохшие капли ночного дождя.

Новая волна тумана побежала прямо на Никонова. Он улыбался, как ребенок, обогретый солнцем, и тянул руки к ней навстречу.

-- Ну, что же... Иди! Солнце сильнее. Все равно -- погибнешь.

На минуту все скрылось под белым, молочным покровом.

Исчезла синева неба, и можно было смотреть, не мигая, на солнце, которое вдруг потеряло лучи и покраснело, как кровавое пятно. И было немного жутко, так как казалось, что туман победил. Но огненные мечи утра ударили с новой силой.

Пелена распалась.

Никонов долго стоял на бугре, грелся под солнцем и чувствовал, как пропадает, вместе с туманом, ночная усталость. Потом вспомнил, что пора ехать и что его, может быть, давно уж ждут.

Выселки сидели на увале нехорошим, грязным пятном. Солнце как-то обходило и торопливо бежало дальше по степи, изрезанной длинными прямоугольниками тощих полей.

Все еще спали. Никонов сначала разбудил извозчика, потом вошел в избу. Димочка -- жирный, вспотевший, -- спал на лавке, закинув голову, и мухи ползали по его лоснящемуся лицу, заползали в рот и хлопотливо шарили там своими хоботками.

Никонов вспомнил другое лицо: изможденное, с видящими сквозь опущенные веки глазами. И, грубо толкнув Димочку, ответил на его недоумевающий взгляд:

-- Вставайте, Димочка! Ночь прошла. Пора ехать.

----------------------------------------------------

Источник текста: Собрание сочинений, Том II. 1912 г.

Исходник здесь: Фонарь . Иллюстрированный художественно-литературный журнал .