— Блядь! — вопила девчонка, глядя как клацающие челюсти урода подбираются к бутончику.

Страх придал ей ярости.

Она склонила голову и с хрустом откусила кончик сизого носа.

Затем вцепилась руками в кадык и одним движением вырвала мужчине гортань.

Потом бессильно упала на спину, продолжая сжимать бёдрами конвульсивно вздрагивающее тело.

— Отдохни, девочка, — липкая ладонь опустилась ей на лоб, — Ты молодец.

Соткен тяжело опустилась рядом. Кривушка держалась за правый бок. Чёрный жакет блестел мокрыми пятнами крови.

— Мы справились, — всхлипнула Аглая, смотря в стальные глаза, заслонившие небо.

* * *

— Мне иногда кажется, что всё, что со мной происходит, с тех пор, как я с ней повстречалась — просто какой-то безумный сон.

Аглая стояла на вершине алюминиевой лестницы, прислонённой к кормовому флагштоку. В одной руке она держала отрубленную голову Хмурого Асти, в другой — молоток.

— Но так и есть на самом деле, — ответил паромщик; он крепко придерживал основание лестницы, — Всё что происходит с нами в этом обусловленном мире являетсяколлективным сном.

Бездна перехватила молоток и стукнула капитана рукояткой молотка по обильной плеши.

— Ай! — пискнул паромщик, — Это за что, госпожа молодой адепт?

— Во сне не бывает так больно, верно? — Бездна прилаживала голову викинга и так и сяк, но никак не могла выбрать её будущее расположение.

— Ты, шмокодявка, склонна к утрированию, — старик вытащил изо рта один из пяти ужасающих своими размерами гвоздей, и, заботливо отерев его от слюней, передал девушке наверх, — Я тебе за абсолют навеваю, а ты дерёшься.

— Просто ответь мне вразумительно, капитан Аарон: что за хрень тут происходит?

Капитан отвечать не торопился — окинул долгим, усталым взглядом палубу своего судна.

— Давай прибьём сверху флаг, а снизу голову, — наконец сказал старик и передал Бездне рулон.

Та ловко вогнала гвоздь первый гвоздь.

Ветер трепал и развевал полотнище потрёпанного штандарта, изображающего оскаленную звериную морду на синем фоне, и его драные края хлестали девушку по плечам и голове.

Она оглядела группу людей на палубе парома. Из злополучных путешественников во времени в живых осталось лишь пять человек, не считая маленькую Сигни. За жизнь тяжело раненного Туи боролись Йоля и Соткен. Четверо заблудших выжили потому, что сражались против заговорщиков: единственные воины, кто остался верен своему ярлу.

Они сбились в понурую кучку у борта парома. Трое седовласых воителей и один юноша, у которого ещё и пушок над верхней губой не пробился, сидели на своих щитах, задумчиво вглядываясь в бескрайнее море.

— Зачем они вообще ей понадобились? — буркнула девушка.

— Госпоже нужны воины, — коротко ответствовал капитан.

Пальцы девушки наживили гвоздь — острый кончик погрузился в мраморно белый лоб отрезанной головы мертвеца.

— Все эти катастрофы и стихийные бедствия: землетрясения и наводнения, ураганы, бури и потопы; вспыхнувшие войны и убийства, эпидемии и болезни — всё это я бы могла хоть как-то объяснить, если хотя бы школьный курс образования получила. Но мне семь лет было, я в камере изолятора сидела, когда всё это началось. А следующие пять лет пыталась не умереть от рук других выживших, голода, холода и болезней. Не встречала я никаких существ сказочных, ни ангелов, ни демонов. А вот каннибалов и насильников, охочих до любой твари у коей в жилах кровь тёплая течёт, повидала.

Бездна примерилась и, размахнувшись молотком, одним точным и сильным ударом вогнала гвоздь в череп Хмурого Асти, пробив и кость и деревянный стержень флагштока — навылет и точно посередине. Довольная собой она слегка отклонилась, чтобы полюбоваться содеянной мерзостью. Старый капитан всем телом налёг на лестницу и с трудом удержал шаткую конструкцию.

— А потом она пришла.

Аглая повертела головой вправо-влево, видимо в поисках упомянутой Йоли, но той нигде не было видно.

— И сначала, первые полгода, всё шло прекрасно, мы с ней и лохом этим чилийским, — Бездна кивнула в сторону сержанта, который с помощью ржавого гвоздодёра пытался разобрать на деревяхи побитый щит викинга, дабы освободить лезвие меча, намертво в нём застрявшего. Получалось у него хреново.

— И с лохом этим чилийским, — продолжила Бездна, — Спокойно себе жили. Добывали еду, трудились по хозяйству, тренировались с оружием, в общем выживали и никакой гребаной мистики.

— А потом появилось это чудище, — теперь Бездна ткнула молотком вертикально вверх, где среди низких рваных облаков, прыскающих противными струйками мороси, носился изрядно подросший Грим, наслаждаясь зрелищем инсульта у встречаемых им в полёте морских бакланов.

— А потом понеслось...

Бездна уставилась в остекленевшие глаза Асти. Подёргала его за волосы.

— Возьми ещё один, — рука Аарона протянула ей гвоздь, но Бездна отрицательно помотала головой и принялась осторожно спускаться, потрепав на прощание мертвенно-бледную щёку.

— Не, нормально держится. Держи лестницу, капитан Аарон.

Она спустилась. Босой старик в домотканном свитере рыбака, и стройная девушка в заскорузлой окровавленной одежде, уставились на отрубленную голову, пришпиленную к стреле кормового флагштока.

— Так вот я о чём... Найдётся хоть один нормальный человек, что будет в состоянии мне объяснить, что с мной происходит и почему я оказалась в такой странной кампании? Простыми и доходчивыми словами. Не надо мне всей этой галиматьи про противостояние богов, конец света, нашу избранность и особую невъебенность малого, но весомого кусочка пазла, так старательно складываемого нашей, типа, госпожой. Может ты, капитан Аарон, и есть этот человек?

Чёрные глаза, в которых плескалась тьма преисподней, вперились в синие, бездонные, словно горное озеро, очи старца, и тот лишь грустно улыбнулся и покачал головой.

— Один раз я отвезу тебя обратно, как уже обещал, — тихо произнёс паромщик, — И, вернувшись назад, ты сама многое поймешь. Нет смысла в том, чтобы услышать объясняющие слова. Ты всё равно не поверишь, а самое главное, вряд ли поймёшь. Но я обещаю, что ты получишь ответы на свои вопросы. Пойдём, теперь ты поможешь мне с картошкой и обедом, пока мы ещё кого-нибудь не встретили.

Бездна ещё раз пристально посмотрела в глаза старика, тяжело вздохнула, и поплелась следом за капитаном на камбуз — чистить овощи для супа.

* * *

Внешние дверцы палубных надстроек парома отличались от внутренних лишь одним: при открытии они не сдвигались вбок, прячась в стене, а широко распахивались настежь, как и полагается обычным дверям. Вот и эта овальная дверца, ведущая из помещений пассажирских кают на вторую палубу, получив пинок изнутри, распахнулась в сторону.

«Почему она открывает их всегда с ноги и так остервенело?» — лениво подумалось сержанту.

Так обращаются с дверьми лишь ковбои из старых вестернов, что решительно возникают на пороге загаженного салуна. Но непохоже, что их предводительница косит под меланхолично пьяного и непобедимого скотопаса. Думается, что она и знать не знает, кто такие эти ковбои, салуны, вестерны, да и, судя по всему, и про двери то узнала совсем недавно. Вот и наслаждается теперь.

Высокая фигура возникла на палубе — руки женщины измазаны по локоть в свежей крови. Она вытиралась куском тряпья, скалясь сверху вниз на Сигни. Ручонки той находились на привычном месте: правая крепко обхватила мускулистую ляжку женщины, левая сжимала рукоятку армейского штык-ножа. Предводительница подошла ближе и требовательно протянула окровавленную ладонь. Монакура Пуу немедленно вложил длинную рукоятку в ожидающую руку.

— Как он?

— Выживет. Мы с немкой его заштопали, сердце сильное — вывезет. Рано ей ещё сиротой становиться.

Красноволосая женщина вновь одарила Сигни добродушным оскалом.

— А с ним всё в порядке?

Йоля перевернула меч ребром и, вытянув клинок на уровне глаз, придирчиво осмотрела лезвие.