— Хугин, — пролепетала половина викингов и опустилась на колени.
— Мунин, — в благоговейном ужасе заявила вторая половина и пала ниц.
Картина торжественного сошествия огромного ворона с неба зачаровала лива. Тру-мéтал начисто забыл обо всём на свете, и, чтобы отогнать гипнотический морок, зажмурился и потёр рукой лоб. Потёр правой рукой. Той, которая сжимала грязную рубаху облегчающегося за борт старца.
Йоля, неторопливо переставляя роскошные ноги, нарочито медленно дефилировала по палубе, покрытой лужами запёкшейся крови, трухой разбитых щитов, и брошенным оружием, сокращая расстояние между собой и гигантской птицей. Волосы, грязные и растрёпанные, падали ей на плечи, обнажённые руки и ноги покрывали пятна засохшей крови. Глаза пылали багряными отсветами заката. За её обнажённую ногу держалась маленькая Сигни; девочка семенила рядом, восторженно разглядывая мрачную птицу.
— Переигрывает, — шёпотом произнёс лив.
— Прокатит, — уверенно заявила Бездна.
— Где старик? — спросила Соткен.
Скаидрис виновато пожал плечами и мотнул лохматой головой, указывая за борт.
— Бля, — кривоватая женщина в красном сарафане неодобрительно покачала головой и вернулась к созерцанию обращения.
Высокая красноволосая девушка подошла и застыла величественным изваянием, возложив голую руку на шею сказочного ворона. Другой же, затянутой в проклёпанную кожаную перчатку, она легонько подтолкнула маленькую Сигни к пленникам, замершим и коленопреклонённым. Та, ловко орудуя своим штык-ножом, освобождала викингов от верёвок, стягивающих их щиколотки.
— Переигрывает и перегибает, — тревожно вздохнул Скаидрис и щёлкнул предохранителем на винтовке.
— Не беспокойся, малыш. Они теперь её.
В невозможно растянутых, но убеждённых словах Соткен чувствовалось восхищение, смешанное с завистью.
— Ага, — неуверенно поддержала серийную убийцу явно нервничающая Аглая Бездна, — «Хорошо ли вам видно, бандерлоги? Сидите смирно, и смотрите».
Освобождаемые от пут викинги неуверенно поднимались на ноги, разминая затёкшие конечности. Их лица были обращены к богине, обнимающей за шею великого ворона, но Скаидрис заметил быстрые взгляды, бросаемые воинами на оружие, беспорядочно раскиданное по палубе. Заметила это и предводительница Волчьего Сквада.
— Hún leyfir þér að taka vopnið. (Она позволяет вам поднять ваше оружие.)
Голос девочки, прозвучавшей над палубой парома, доставил ещё больше переживаний Скаидрису, который уже лет пять не видел ни одного живого ребёнка, и напрочь забыл, как звучат их голоса. Голос девочки его почему-то совсем не радовал. Оборванцы разбрелись по палубе, поднимая свои мечи, щиты, копья и прочую ржавую рухлядь.
Небольшая, оформившаяся размалёванными щитами, группа бойцов, кои уже заполучили лучшее из раскиданного вооружения, решительно направилась в сторону своих победителей. Одноручные мечи они вложили в ножны, коими служили свёрнутые и перемотанные потрёпанными верёвками звериные шкуры, боевые топорики прицепили к широким и грубым поясам, но щиты за спину не закинули; держали их перед собой, словно бы готовясь отразить нападение.
— Хальт! — громко выкрикнул Скаидрис, снова звонко щёлкнув предохранителем на своей автоматической винтовки.
Викинги повиновались. Первый из идущих, худощавый мужчина со впалой грудью, тонкими руками и ногами, оканчивающимися босыми и огромными, как у бигфута, ступнями, подошёл к маленькой Сигни. Космы длинных седых волос свесились, скрывая его измождённое лицо. Гортанные слова резко срывались с тонких губ; капельки слюны летели в лицо Сигни, задравшей вверх голову и бесстрашно взиравшей на воина.
— А я слышала, что раньше, веке так в девятом, люди были коротыхами, и метр семьдесят роста для них являлся предел мечтаний. Враки. Эти вона какие длинные, — произнесла Бездна, наблюдая за долговязым седым верзилой, стоявшим перед Сигни.
Бездна вскинула к плечу Диемако и, сплюнув сквозь крупные, кривые и ослепительно белоснежные передние зубы, выдвинулась вперёд, игнорируя запрещающие жесты проклёпанной кожаной перчатки.
— Ты чё за хуй, и в чём твоя проблема? — обратилась она к хмурому.
— Это дядя нашей Сигни, брат ярла, колдун, предсказатель и скальд, — раздался со второй палубы каркающий голос паромщика.
— И что хочет этот артист? — Бездна настроилась решить всё сама и по-быстрому.
Однако красная точка лазерного прицела её канадской штурмовой винтовки медленно сползла с середины лба тощего воина, упёршись в сталь палубы прямо перед его босыми ногами.
Аарон, державший в каждой руке по столовой ложке, забарабанил ими по стальной трубе ограждения палубы. Получалось у него клёво.
Монакура Пуу положил старику на плечо огромную лапищу, удовлетворённо внимая ученику.
— Да ничего особенного, госпожа молодой адепт, только скажите мне, ради бога, какой мудак разрешил им взять оружие?
Услышав глухую тишину в ответ на свой вопрос, Аарон обвёл всех собравшихся яростным взглядом обжигающих глаз, после чего густо покраснел и глубоко согнулся в поклоне.
— Продолжай, старик, — раздался низкий бархатный голос.
Капитан радостно вскинулся, оловянные ложки вновь выдали трель по трубе.
— Переводить, мой друг. Продолжай переводить.
Ложки исчезли в карманах драных рыболовных штанов. Паромщик опёрся об ограду и склонился над собранием.
— Этот витязь, — длинный узловатый палец старческой руки вытянулся в направлении хмурого босого воина, — Обвиняет нашего бойца, — палец вперился в Скаидриса, — В предумышленном убийстве своего отца, прославленного прорицателя и волшебника, а по совместительству так же отца Туи и её вот дедушки, — палец вперился в Сигни.
Девочка ещё крепче прильнула к обнажённой ноге.
— Так же этот дерзкий заявляет во всеуслышание, что Госпожа наша — никакая ни Фрейя, а Грим — вообще не птица, — продолжил Аарон.
Аглая Бездна фыркнула.
— Так она никакая не Фрейя, а чудовище это — никакая ни ворона. Чего конкретно этот поц хочет, объясните мне, и поскорее, ибо это мой, блядь, вояж и у меня день рождения на днях, и тётечка наша мне это путешествие обещала. И срать я хотела на перемещения во времени, Апокалипсис и ентих оборванцев. Задержек и препятствий я более не потерплю. На кой ляд тебе вся эта босота?
Бездна развернулась на каблуках своих берцов, негодующе глядя на женщину, обнимающуюся с огромным вороном.
— Мне нужны эти воины, моя хорошая, и раз уж ты похерила мои начинания своим трёпом, будь добра, преподнеси мне их на блюдечке, а до тех пор наш морской вояж откладывается. Усекла?
Грим повернул к ней свою лоснящуюся голову и показал девушке раздвоенный змеиный язык.
Глаза Бездны расширились. Чернейшие зрачки полыхнули холодом самой преисподней — Бездна закусила губу и медленно развернулась обратно. Ствол Диемако вновь поднялся на уровень груди долговязого. Тот презрительно наблюдал за красной точкой, ползущей по его рубахе. Остальные освобождённые воины уже закончили драться за оружие, и убрав оное в ножны, тряпки и карманы, подтягивались ближе, привлечённые разворачивающейся драмой.
Монакура снял с плеча ремень и положил перед собой свою винтовку.
— Ég sé að allir voru samankomnir við tingið en þeir gleymdu að bjóða Jarl sínum. (Вижу, что все собрались на тинг, но забыли пригласить своего ярла.)
Раздался сзади гортанный бас и на верхнюю палубу вышел объевшийся, выспавшийся и всё ещё пьяный Туи. Увидав босого витязя и четырёх окружающих его воинов со щитами наперевес, Туи нахмурился и потемнел лицом. Аарон что-то быстро нашептал ему на ухо, и морда Туи потемнела ещё больше. Он перегнулся через перила и гневно заорал на братца и его прихвостней. Хмурый седой воин невозмутимо выслушал яростную тираду и, надменно помотав головой в жесте полного отрицания, произнёс ответную речь холодным и решительным тоном, время от времени указывая на Скаидриса краем своего щита.
Ярл Туи гневно сопел, уставившись в точку на замызганной палубе.
